– Эй, что ты делаешь, глупый олень! – закричал торговец, заметив, что его плоды убывают, и замахнулся на бедное животное кнутом. Олень испуганно отпрыгнул.

– Не бейте оленя, это всего лишь животное, он не понимает, что делает, – опомнился Пуру.

– Это твой олень? – наступал разгневанный торговец. – Следить надо лучше за своими тварями! Смотри – он испортил эту корзину плодов! Ты должен заплатить за это две серебряные монеты, бродяга!

– О почтеннейший, у меня сейчас нет таких денег, – взмолился Пуру. – Простите великодушно, олень всего-то попробовал несколько плодов! Но, чтобы угодить вам, я принесу две монеты завтра на рассвете!

– Ничего не желаю слышать, – фыркнул торговец. – Принесешь, как же… Стража!

Пуру было дернулся, чтобы сбежать, но на этом рынке были свои порядки: пока стража бежала, знакомые торговца, крепкие молодые люди, держали Пуру, и даже на оленя накинули крепкую верёвку.

– Порча товара без денег – это воровство, – авторитетно заявил начальник стражников, подкручивая чёрный длинный ус. – Значит, этот бродяга – вор. А ну-ка обыщите его, может, он еще чего украл!

Не слушая заверений Пуру, что он – не вор, а просто пастух и немного артист, стражники обыскали его и, к удовлетворению своего начальства, нашли в пастушеской котомке то, чего там быть не должно – великолепное ожерелье, переливающееся драгоценными камнями так, будто бы состояло из сотни небольших солнц.

– Ага! – воскликнул начальник стражи, разглядывая ожерелье. – Да ведь это та самая драгоценность, что была похищена нынче ночью из дворца царя у его любимой жены!

– Это не моё, я не брал ожерелья и впервые его вижу! – охнул Пуру.

– Все вы так говорите, – бросил начальник, осклабившись. – Говорят, что только одному человеку под силу украсть что-то из тщательно охраняемого дворца царя – знаменитому вору Варгуну! Сдаётся мне, ты не пастух, ты и есть тот самый Варгун, за которого назначена большая награда и которого мы ищем уже несколько месяцев! Стражники, тащите его в темницу!

Не обращая внимания на отчаянные вопли Пуру о том, что он никакой не знаменитый вор, а обычный бродяга, стражники схватили его и, вместе с оленем, протащили по улицам в городскую тюрьму, в самую охраняемую её часть, где и оставили в камере с другими разбойниками и ворами, приковав на всякий случай к стене.

– Я не вор, не разбойник, – проговорил Пуру жалобно вслед стражам, но они только засмеялись и, захлопнув дверь темницы, отправились по своим делам. Пуру собрался было заплакать, но, вспомнив о том, что так он теряет силы, только пару раз шмыгнул носом, вздохнул и принялся изучать темницу.

Это была довольно большая каменная темница без окон. Освещали её только факелы из коридора, где время от времени проходили стражники, следя за порядком. От коридора камеру отделяла толстая, крепкая решетка с решетчатой же дверью, запертой на большой сложный замок. Стены в этой камере были усеяны большими железными кольцами, крепко сидящими в стене так, что и нескольким быкам не под силу было их вытащить. Через кольца были продеты цепи, заканчивающиеся железными браслетами для рук и ног узников. Таким образом, каждый узник был прикован к стене и мог сидеть или стоять, но не ходить. Также и размахивать руками узники не могли.

– Что, попался? – усмехнулся грязный, заросший бородой человек справа от Пуру. Он походил на настоящего разбойника, и Пуру порадовался, что цепи не позволяют узникам соприкасаться друг с другом. – Стражники говорили, будто бы ты – знаменитый вор Варгун!

– Я не вор, а зовут меня Пуру, – устало ответил пастух. – Мы с моим другом-оленем странствуем по царствам, зарабатывая на жизнь разными простыми умениями.

Олень, прикованный к другой стене за шею, печально вздохнул.

– Все так говорят, – равнодушно бросил бородач и внимательно посмотрел на Пуру. – Но, возможно, ты говоришь правду. С тех пор, как царь объявил большую награду за Варгуна, не проходит и недели, чтобы стражники не притащили какого-нибудь человека, за которого некому поручиться. Ты ведь не имеешь семьи в этом царстве и нужных знакомств?

– Моя деревня очень далеко отсюда, – грустно сказал Пуру. – И я не знаю никого из влиятельных лиц в этом царстве.

– Тогда твоё дело плохо, – покачал головой сосед. – Если не сознаешься, что и есть Варгун, тебя будут пытать. Тогда или умрёшь, или скажешь всё, что угодно, лишь бы избавиться от боли.

– Но разве царь не понимает, что его стражники просто ищут свою выгоду? Так ведь множество невинных людей будет загублено, а этого вора не поймают, – заволновался пастух.

– Может и понимает, – фыркнул бородач. – Но царь наш не верит никому, кроме министров и стражников. Ему всё равно, что невиновные гибнут, – может среди них и попадётся тот самый вор. Да наш царь родного племянника упёк в темницу, опасаясь заговора!

– Если царь поступает так со своими родственниками, то чего ожидать простым людям… – поёжился Пуру. – Скажи, добрый человек, а как твоё имя и за что тебя бросили в эту сырую темницу?

– Звать меня Вирасена, и я – разбойник, – ухмыльнулся бородач, показывая крепкие белые зубы. – Убил немало народу за их золото. Но один из моих товарищей польстился на богатую награду, да и выдал меня царским стражам. Они меня и взяли, когда я спал у одной девицы. Но этому моему товарищу тоже счастья не привалило – смотри, вон он слева от тебя, даже говорить уже не может – так ослаб от голода и болезни, что еле жив. Я же жду казни здесь

– Неужели пропасть мне здесь с этими разбойниками? – спросил Пуру сам себя и стал думать в поисках какого-либо выхода.

Но тут дверь в темницу открылась, и вместе со стражниками зашёл какой-то важный господин, судя по богатой одежде и величественным манерам.

– Этот, что ли, Варгун-вор? – презрительно спросил вельможа, показывая на Пуру.

– Этот, господин! Мы нашли при нём то самое ожерелье, что пропало ночью из покоев любимой жены царя! – закланялся начальник стражи.

– Это неправда! Я не вор, а ожерелье мне подбросили! – воскликнул Пуру, надеясь всё же, что вельможа не станет губить невиновного. Но тот даже не взглянул на юного пастуха.

– Не сознаётся? – процедил важный человек начальнику стражи.

– Сознается, господин! Ещё до вечера во всём сознается! – поклонился стражник.

Вельможа вышел, вслед за ним стражники потащили и Пуру, даже и оленя прихватили.

Пастушка привели в помещение ещё более мрачное, чем камера, хоть факелы и освещали его лучше. Комната эта была наполнена самыми разными приспособлениями для пыток, а главным в ней был здоровенный бритый пыточных дел мастер с несколькими такими же дюжими и бритыми помощниками.

– Надо, чтобы к вечеру этот сознался в том, что он – вор Варгун, – бросил начальник стражи. – Да смотри, чтобы в живых остался! По крайней мере до тех пор, пока лично царю не скажет, кто он такой. Чтобы не как с теми, прошлыми…

– Постараемся, – мастер пыток с сомнением осмотрел Пуру, пощупал его за плечи. – Вы сами виноваты – тащите ко мне совсем негодный материал. Ну вот что это такое? Мелкий, тощий – плевком зашибить можно. А вы хотите, чтобы не помер раньше времени.

– Знаешь ведь, что, пока царь лично не убедится, что это Варгун, – награды не будет, – вздохнул начальник стражи. – Ты уж постарайся, а уж я не обижу, ты меня знаешь.

– Сделаю, что смогу, – закончил разговор пыточник.

Пуру с ужасом смотрел, как бритый здоровяк выбирает клещи, как суёт их в огонь, как раскаляется их металл, и вот уже клещи вытащены из огня и приближаются к Пуру…

– Может, всё-таки сознаешься, что вор? – спросил пыточник даже с некоторым сочувствием, останавливая красные клещи у самого лица пастушка. – Хлипкий ты всё же, не выдержишь наших методов, помрёшь зазря.

– Вы меня вынуждаете совершить большой грех, – проговорил Пуру дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы. – Сказать неправду – это грех, обмануть царя – ещё бОльший грех…