Я чувствовала боль где-то в груди и кончики пальцев занемели. Предполагаю, что от стресса магия все — таки снова вырвалась наружу, и нанесла вред тем, кто находился рядом. Кто-то рядом сжал плечо, успокаивая и зашептал невнятно. Но я не разобрала этих слов, потому что резко вскинула голову, услышав знакомы голос. Крик.

— Анжелина!

Всего лишь мое имя, произнесенное им. Без сомнений, знакомый родной голос, теперь резал без ножа и терзал мое сердце. И я не выдержала, закричав и спрятав лицо в ладонях, освободила остаток резерва. Людей поблизости, не успевших выставить щиты, отбросило в сторону. Полицейские были далеко и все еще оставались на ногах, но источник выброса они не видели. Я же поднялась, вслед за ведущим меня человеком, тоже успевшим вовремя закрыться.

— Анжелина, стой!

«Страх?» — я покачивалась, подталкиваемая в спину своим спасителем, и лишь догадываясь, что Моро где-то далеко позади, когда за нами закрылась дверь.

Меня резко оттолкнули вперед, и лишь упав на холодный пол коридора, осознала, что не понимаю, кто меня уводит из зала. Я обернулась, всматриваясь в темную фигуру, делавшую пас в сторону двери.

— Кто вы? Вы заперли двери? — голос хрипел, но мне все равно не собирались отвечать.

Человек обернулся и я ахнула. Это был мой Ворон.

— Ты? Я не понимаю!

Он легко поднял меня на ноги, и, придерживая за шею, потащил к черному ходу, где уже стоял заведённый автомобиль. А затем мир ушел из-под ног, потому что сознание меня покинуло.

Вокруг было слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Я не понимала, где и главное зачем здесь нахожусь. Наивные мысли, что меня благородно спасли от царившей в бальной комнате суматохи, уже были отброшены в сторону. Обычно, когда спасают, не бьют по голове так, что тошнит до сих пор. И это не неуклюжесть, а четко рассчитанный, чтобы меня вырубить, удар.

Сколько прошло времени? Час или сутки? Кто знает. Ни одного просвета, ни одной лампы поблизости не проглядывалось. Кажется, окна во всем здании заколочены.

Я попыталась подняться на путавшихся, словно у новорожденного олененка, ногах. Но стоило оторваться от грязного пола чуть больше полуметра, как меня тут же отбросило назад.

Со стоном упала на спину, пытаясь отдышаться, а заодно ощупала свои запястья. Никаких цепей или ремней не ощущалось, но в них словно врезалась колючая проволока, стоило мне чуть выше поднять руки.

— Чертова магия! Да провалитесь вы все! — простонала, все так же лежа и не понимая, что происходит.

Хотя это было лукавство. Я догадывалась к чему все идет. Девочку убили прямо посреди бала! Кажется, убийца совсем потерял терпение и собирался сделать свой последний красивый шаг, но снова прогадал.

— Это должна была быть я, — осознание пришло болезненно, в уголках глаз стали собираться слезы. — Это было мое платье! Его мне отправил Крис.

По телу пробежала волна мурашек то ли от холода, то ли от жути. Мне показалось, что послышались тихие шаги где-то рядом, но никого по-прежнему разглядеть не удавалось.

— А если не он, то кто? Подписи не было, и я сама решила, что это извинения.

— Это тот вопрос, которым я задавался долгие месяцы, моя дорогая Амелия.

Я поднялась на локтях, чтобы рассмотреть приближавшегося ко мне мужчину, а он не стал терзать мое любопытство и вокруг зажглись свечи. И сразу охватила паника. Не от человека стоявшего совсем близко, а от понимания, что прямо вокруг меня расчерчен набросок пентаграммы, и это по ее контурам расставлены десятки свечей раной высоты.

— Красиво, не правда ли? — усмехнулся Ворон, забавляясь моим страхом.

— Сними маску, — сумев оторвать взгляд от плавных линий, окружавших меня, приказала я твердо.

— Тебе это так важно? — этот голос одновременно знакомый, похожий на многих и не опознаваемый.

Так работают артефакты, создают для слышавшего иллюзию звучания всех оттенков знакомых ему голосов. И можно принять говорящего и за отца и за любимого, и за начальника или продавца в лавке напротив.

Я прищурилась, силясь разглядеть, скрытое под маской, но пленитель помог сам. Невесомым движением, от смахнул, сидевшую как влитая, маску с лица, и мое сердце рухнуло вниз. Рот отрылся, не издавая не звука, лишь втягивая тяжелый спертый воздух с запахом сырой древесины.

— Нет, нет, — я отчаянно замотала головой, не желая признавать.

И тут же пронеслась мысль, что Кристиан не причем. Но легче не становилось, теперь осталась лишь боль и обида. Меня никогда еще не предавали.

— Почему ты?

Он тихо рассмеялся.

- А почему бы и нет, моя наивная сестрица?

Удивляться сил уже не было, и я лишь сморгнула слезинки. Мужчина же обошел меня полукругом и присел прямо на пол, оперившись локтями о колени.

— Ты, наверное, ждешь объяснений? — спросил он, с интересом разглядывая, покрутил в руках кинжал, похожий на произведение искусства больше, чем на орудие убийства.

— Я бы не отказалась от воды, — голова нещадно трещала, а во рту стянуло от сухости.

Парень хмыкнул и взмахнул рукой, в которой тут же оказался маленький чайничек. Следующим движением он сотворил и чашку.

Мои губы коснулись края преподнесенной кружки и я сделала жадный глоток. Облепиховый чай. Этот вкус я узнала тут же. А мучитель лишь рассмеялся.

— Помнится, тебе он понравился.

— Зачем тебе всё это? Такая жестокость, и те несчастные девушки…Почему, ты делаешь эти ужасные вещи?

От неожиданного удара рукой по полу прямо рядом с собой, я вскрикнула и выронила чашку.

— Почему, дорогая Амелия? Ты помнишь это имя?

— Знаю, что так меня звали прежде. Амелия Рейвинхол.

— Очень приятно, — язвительно улыбнулся он. — Калеб Рейвинхол, твой старший брат.

Я остолбенело взирала на такого знакомого Теодора Каплайна, милого свойского парня, так не похожего на этих напыщенных аристократов, и не верила происходящему.

— У меня есть лишь сестра, — неуверенно произнесла я.

Он снова вспылил, подскакивая на ноги и начиная ходить из стороны в сторону.

— А вот теперь, значит, ты соизволила со мной поделится этим фактом? Где же раньше были твои откровения? И эта избалованная тупица Вики, она ведь знала, где ты? И не соизволила сообщить имя. Понимаешь, — он резко склонился надо мною. — Всего одно имя шепнуть мне на ушко и стольких лишних жертв удалось бы избежать, между прочем Амелия, все они погибли по твоей вине. Никто бы и не заметил твоей смерти, а я забрал то, что должно быть мои по праву. Силу.!

— Так это все из-за моей магии?

— Всегда так было, — отрезал он. — Моя сестренка была особенной, самой умной, сильной, гордостью именитого отца. Он так восхищался твоими талантами, грезил, что произведет революцию в устоявшейся стариковской власти Совета, ведь его дочь — нечто особенное. Он хотел этим манипулировать, шантажировать, использовать. Николас мог разыграть любую партию, правильно преподнеся тебя. А старшему сыну вдруг не досталось ничего! Ни титула, ни силы, ни внимания родителей. Разве это справедливо?

Я молчала, боясь даже непроизвольно произвести звук. Тео был в таком взвинченном состоянии, что мог причинить боль.

— А затем, Николас придумал нечто интересное. Он решил на время скрыть тебя, пока не займет нужное положение на службе, пока не сможет выгодно тебя преподнести. Я просил отца отдать эту способность мне, обещал, что не ослушаюсь и все выполню. Нужно было лишь довериться, но он считал, что раз уж сила твоя, то тебе с ней и жить.

Тео скривился, словно сказал что-то мерзкое.

— У меня не было выбора, понимаешь? — он требовательно уставился на меня, и я покачала головой.

— Я пытался просто забрать, тогда бы у Николоса не было выбора как сделать ставку на меня. Но он помешал. Мама с папой вернулись с зимнего бала раньше времени. Улавливаешь иронию? — он рассмеялся собственной непонятной шутке и продолжил. — Николас прервал мой ритуал, когда тот был уже почти завершен, сила начала высвобождаться, я помню этот пьянящий вкус, а затем, меня отвлекли и утратив концентрацию я сделал неверный пас. Он умер быстро.