— Длинный, как дела?
— О, Мелкий! Ты че молчал-то? У меня тут, знаешь, что было?! Штук двадцать тараканов сожрать меня хотели! Да только я им не по зубам оказался, встал в угол, чтобы кондер сверху голову прикрывал и давай как в тире по ним шмалять! — Было слышно, как Длинный захлебывается словами, спеша рассказать Паше, как он героически сражался.
— Только ногу чуть не прогрызли мне! И в глаза успели какой-то гадостью прыснуть, пока забрало откинуто было! Напали уроды исподтишка! — Послышался звук смачного харчка.
— Погоди, Володя, ты чего, снова забрало открыл? — Забеспокоился Паша.
Улегшееся было чувство тревоги вновь расцвело алым цветком.
— Да я всех положил! Че таково-то? — Удивился бывший тренер качалки, слегка покашливая.
— Дурачок, забрало опусти и бегом марш на точку эвакуации!
— Ты чего это? — не на шутку испугался Длинный, голос Паши менялся от обычного подросткового тембра до могильного спокойствия в оочень редких случаях.
— Мигом к катеру и передай командованию, чтобы тебя в карантин определили по возращению.
— Может не надо? — Паша услышал, как Длинный сглотнул.
— Твое дело, — теряя интерес к напарнику, проговорил парень и отключил интерком.
Паша не слушал, как Длинный, захлебываясь словами, причитает, что у него почти не мерещится в глазах, а все-таки прокушенная нога почти не болит. У Паши были свои проблемы.
Алый цветок тревоги расцвел, казалось, из интеркома и в Пашином МТД вовсю запахло скорой бедой. Не соображая, что он делает, парень, словно таракан, забрался на потолок и впихнул себя в довольно широкую нишу, расположенную над неоновыми светильниками, свисающими с потолка. Там он и замер, молясь всем богам, чтобы кевларовые крепления выдержали его вес, и лампа не рухнула вместе с ним на пол.
Паша представил, что он не бывший студент-историк, или диверсант экспериментальной группы, заброшенный на одиноко дрейфующий в открытом космосе полуразваленный эсминец. Нет. Паша перестал быть человеком, его руки превратились в металлические обводы лампы, а тело стало аккумулятором, от которого к самой диодной панели идет энергия, заставляя светить ее чуть ярче остальных, скрывая притаившийся на ней пустой тяжелый мобильный доспех, неизвестно как туда попавший.
Последнее, что помнил парень прежде, чем провалиться в дикий кошмар, состоящий из бесконечной беготни в виде мегабита энергии по огромному синему лабиринту, был ненавистный шелест хитиновых лап.
* * *
Бывает просыпаешься от такого ощущения, будто тебя куда-то несет или ты падаешь спиной низ. Вздрагиваешь, напрягая каждую мышцу тела и в следующий момент, понимаешь, что ты лежишь в своей постели. Паша открыл глаза. Посмотрев несколько секунд в такой родной потолок, он резко оперся на локоть, принимая вертикальное положение. Ошибки не было — он сидел в своей кровати, в ногах валялось скомканное одеяло и отброшенная за ненадобностью подушка.
«Приснится же такое!» — с облегчением подумал парень
Он огляделся по сторонам, цепляя взглядом привычные вещи, стоящие на своих местах. Посмотрел на голограмму домашнего терминала. 4:04 — ранее утро! И, как назло, хотелось по-маленькому. Парень, пересилив детский страх, аккуратно опустил ноги на пол. Посидев пару секунд в неподвижности, до самого последнего момента ожидая, что кто-то или что-то схватит его за лодыжку, Паша встал и, нацепив старые мохнатые тапочки, зашаркал в ванную. Дико хотелось в туалет. Но еще больше хотелось пить — было такое ощущение, что по горлу хорошенько прошлись наждачной бумагой.
Сделав все свои дела и уже моя руки, Паша смотрел на свое отражение в зеркале. Обычный студент, глаза, как глаза — красные от недосыпа. Вместо прически — воронье гнездо… Он не мог понять что не так, но какая-то деталь не давала ему покоя.
«Может тот странный сон? Будто прожил несколько лет…»
Парень напряг бицепс и посмотрел на него. Да нет, вроде такой же дрыщ, каким и был.
«Стоп, а какое сегодня число? Точно, завтра, вернее уже сегодня у меня встреча с университетским вербовщиком!»
Паша задумался. А что если сон, приснившийся ему — это дежавю будущего, что если у него есть возможность все исправить и не пойти на собеседование? Постояв пару минут, с напряжением вглядываясь в свое необычно-серьезное лицо, парень вздохнул и оперся обоими руками о холодную раковину. Кого он обманывает? Он все равно пойдет в армию. И дело уже не столько в семье, сколько в том чувству власти, и силы, чувству собственной крутости.
«Какая-то пьянящая свобода, что ли? Это чувство сравнимо лишь с моментом обнаружения какого-то древнего артефакта на раскопках. Будь то глиняный черепок или пара золотых монет…»
Паше понравилось быть сильным. Причем сильным не только духом — попробуй сдай сессию на историческом факультете без единой четверки! Но и физически, именно физически.
— Решено, — парень подмигнул своему отражению, — после пары философии иду к вербовщику.
Но стоило только парню сделать свой выбор, как началась твориться какая-то чертовщина. По телу разлилась та знакомая сила и уверенность, которая делала из вчерашних маменькиных сыночков безрассудных диверсантов, невозмутимых тяжей, или рисковых пилотов. Паша вспомнил, что у каждого бойца была какая-то своя предрасположенность. Большего вспомнить не удалось. Периферийное зрение выхватило какое-то движение в раковине. Глянув вниз, парень успокоился — скорей всего капля воды скользнула по крану. Улыбнувшись своим страхам, Паша хотел было взять с крючка полотенце, как его взгляд зацепился о подрагивающую волосинку, торчащую из-за крана. Мир вокруг мигнул красным. Осторожно нависнув над краном, парень обнаружил за ним спрятавшегося таракана.
— Твою мышь, — прошептал Паша, резким движением сдергивая полотенце с батареи. Таракан не стал дожидаться, пока ему прилетит по рыжей, усатой морде и шустро двинул куда-то в сторону. Еще раз чертыхнувшись, Паша услышал новый звук. Он медленно, стараясь не делать лишних движений, посмотрел направо — туда, откуда доносился еле слышный шелест.
— Твою мышь, — казалось оригинальность покинула парня.
Он стоял и с отвращением смотрел, как из дыры за батареей, прикрытой до этого полотенцем, хлынул ручей из тараканов. Еще несколько штук упали с потолка, затем противный шелест послышался под ванной и ноги тут же закаменели от тошнотворной щекотки. Паша еле-еле сдержался, чтобы не исторгнуть из себя вчерашний ужин. Трудно не блевануть, когда по тебе бегает с десяток тараканов. Оцепенение прошло, но парень нереальным усилием воли сохранил неподвижность, несмотря на то, что зрение буквально пульсировало красным цветом.
Сотни, тысячи тараканов набивались в ванную комнату. Зашевелилась шторка душа, хлопнула крышка унитаза. Тараканы, казалось, появлялись из ниоткуда.
«С-с-сволочи!» — пронеслось в голове у парня, — «Из шмота — трусы и тапки, из оружия — зубная щетка… ненавижу!»
Скрипнув зубами, Паша постарался успокоиться. Где-то внутри родилось четкое понимание — начнет двигаться, его сожрут. Залезут в рот, нос, уши, глаза, а сам он превратится в ничего не соображающий и спятивший кусок мяса. Замереть, застыть, слиться с раковиной — в сознании четко промелькнул образ керамической статуи, удивительно похожей на парня. Сил удивляться уже не было. Паша принялся намерено вгонять себя в состояние транса.
«Я раковина, я раковина, раковина».
Сначала умерли звуки и барабанные перепонки перестал разрывать сводящий с ума шелест хитиновых лапок, затем отмерли телесные ощущения — стало плевать на то, что по всему телу бегали тараканы. Трудней всего было с мыслями.
«Интересно, если бы я остался стоять с открытыми глазами и какая-нибудь тварь заползла мне на глазное яблоко, сумел бы я, как Тарзан, в той книжке, прочитанной в детстве, не двинуть ни единым мускулом? Интересно, а если я сделаю вдох, а гребанная таракашка в это время будет у меня в носу, он попадет в левое легкое или правое? Интересно…»