Я намеревалась просто помучить Макса и одержать над ним верх, так как он настаивает на том, чтобы раздавать команды и отказывать мне, пока я не назову его Максом. Назвать его настоящим именем — вполне разумная просьба. С точки зрения логики, это самая простая просьба.

Произнести имя человека, которого ты жаждешь, человека, которого хочешь почувствовать внутри себя, трахающего тебя до состояния забвения.

Не знаю, почему я не могу заставить себя сделать это. Это кажется большим. Это ощущается более значимым, рискованным и ужасающим, и оно требует отпустить страх того, что это может означать, если я произнесу его имя.

Но я всё ещё здесь. Макс держит обе мои руки, его пальцы массируют, хотя солнцезащитный крем уже впитался в мою кожу, а я до сих пор сижу и не убегаю. На самом деле, я начинаю расслабляться, мои веки слегка опускаются, когда он начинает наносить лосьон на мои ноги, не торопясь и продвигаясь от моих икр к бёдрам.

Когда Макс достигает верха моих бёдер, он останавливается, положив большие пальцы на внутреннюю сторону, туда, где край купальника касается кожи. Он ждёт, как будто обдумывает, что хочет сделать.

Моё тело, кажется, непроизвольно реагирует; я выгибаю спину, прикусываю губу и жажду, чтобы Макс просто переместил пальцы немного дальше мне между ног.

— Ты хочешь, чтобы я проник пальцами прямо под купальник? — размышляет телохранитель. — Должно быть, это была пытка — не иметь возможности кончить, когда я подвёл тебя к краю.

— Хорошо, что у меня безупречный самоконтроль, — говорю я ему.

Он смеётся глубоким гортанным смехом.

— Перевернись, — приказывает Макс. — Посмотрим, насколько безупречен твой самоконтроль.

Я делаю в точности то, что он говорит, растягиваясь на животе, пока он массирует лосьоном мою спину, затем от кончиков пальцев ног до бёдер. С каждым движением его большие пальцы опасно приближаются к моей киске, но дальше не движутся.

— Жаль, что тебе здесь не надо наносить крем от загара, — говорит он низким голосом, скользя ладонями по моим бёдрам.

Я завожу руки за спину и развязываю шнурки с обеих сторон бикини.

— Теперь мне, определённо, нужен крем от загара.

— Ты не можешь находиться здесь абсолютно обнажённой, — произносит Макс. Но его руки всё равно остаются на моих ягодицах, сжимая их, как он делал это в библиотеке. — Тебе нельзя вот так находиться здесь со мной.

Когда я переворачиваюсь на спину, купальник спадает, полностью обнажая мою киску. Согнув ногу, я подкладываю руку под затылок. Я веду себя безрассудно, агрессивно, вот так красуясь перед ним, но ничего не могу с собой поделать. Он всегда держит себя в руках, его реакции сдержаны, но я могу сказать, что Макс изо всех сил пытается не пялиться на меня. Его глаза задерживаются, когда он рассматривает меня, а взгляд останавливается на мгновение между моих ног.

— Почему не могу находиться здесь, Джеймс? — невинно интересуюсь я.

— Кто-нибудь увидит тебя такой, — рычит он. — Кто-то может прийти сюда и увидеть тебя лежащей здесь, и меня рядом с тобой.

Это не единственная причина, по которой он не хочет, чтобы я находилась с ним.

Я наполовину защищена зонтиком, который закрывает часть шезлонга. Он заслоняет большую часть меня от любого, кто может случайно забрести в эту часть бассейна, и, кроме того, Макс уже выгнал бармена. Я совершенно уверена, что он передал кому-нибудь из персонала, что меня нельзя беспокоить.

Поднявшись в сидячее положение, я откидываюсь на горы подушек, которые лежат вдоль спинки шезлонга, и позволяю своим бёдрам раскрыться, чтобы Макс лучше мог рассмотреть. Если он думает, что будет мучить меня, доведя до крайности и не позволяя кончить так, как он сделал в библиотеке, то он сошёл с ума.

Двое, определённо, могут играть в его игры.

— Ну вот, — объявляю я. — Теперь меня никто не видит. Они могут увидеть только тебя, сидящего на краю шезлонга.

— Надень купальник, — требует Макс.

— Я бы могла, — отвечаю я. — Или…

Пульсация между ног напоминает мне, что он оставил меня в подвешенном состоянии в библиотеке, а потом ещё раз. Я не трогала себя прошлой ночью, несмотря на то, что он считает иначе. Я подыграла его глупой настойчивости в том, что я сделала то, что он и сказал мне сделать, и это означает, что каждая часть моего тела сейчас кричит об освобождении.

Кроме того, мне нужно преподать ему урок: Макс не может просто отдавать приказы, а я слепо подчиняться.

Он не может указывать мне, что делать.

Скользя пальцами себе между ног, я нахожу клитор.

— Что ты делаешь? — спрашивает Макс хриплым голосом.

— Думаю, ответ на этот вопрос вполне очевиден, Джеймс. — Я испускаю долгий вздох, медленно прикасаясь к себе, облегчение уже ощутимо даже без оргазма.

Макс сидит на краю шезлонга, совершенно неподвижный, его тело, как статуя.

Кроме его члена.

Его член определённо двигается. Он дёргается у него в штанах, и я не могу остаться удовлетворённой тем, что произвела на него такой эффект.

— Ты такая мокрая, — хрипло произносит он. — Я вижу, как влага блестит на твоей киске.

Моя гладкость заставляет кончики пальцев легко скользить по клитору.

— Я очень мокрая, Джеймс, — шепчу в ответ, нащупывая вход двумя пальцами. Я наблюдаю, как меняется выражение его лица, как он хмурит брови, а затем расслабляется, его глаза слегка закрываются, когда похоть появляется на мужском лице. Макс неловко ёрзает на краю шезлонга, и я вижу, что ему хочется потрогать себя.

Я хочу прикоснуться к нему. Хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.

— Ты очень плохая девочка, — замечает телохранитель. — Кажется, я говорил тебе, что ты не можешь кончить, пока я не позволю.

Его слова только подстёгивают меня бросить ему вызов. Скользнув пальцами в киску, а начинаю трахать себя прямо перед ним. Моя ладонь сильно прижимается к клитору, пока я поглаживаю себя. Мои пальцы находят нужное место внутри меня, посылающее жар по всему моему телу.

Дело не в том, чтобы выдержать и кончить, когда Макс скажет. Это невозможно. Даже, если бы я не пыталась бросить ему вызов, у меня бы всё равно ничего не получилось. Прошло слишком много времени, и он был слишком большим искушением. Я была на взводе, потому что не кончила, и это нужно прекратить сейчас же.

— Да, говорил, — соглашаюсь я, задыхаясь. Другая рука тянется к груди, чтобы ущипнуть за сосок, усиливая возбуждение. — Но боюсь, мне придётся понести наказание.

— Принцесса, — произносит Макс так тихо и хрипло, что я едва не кончаю от одного этого звука. Я представляю, как он повторяет это слово снова и снова, проникая своим членом в меня, подводя прямо к краю, а потом обрушивая его. — Я не уверен, что тебе понравится твоё наказание.

— Испытай меня, — шепчу я, сильнее трахая себя пальцами. Моё дыхание перестаёт быть маленькими вздохами и становится больше похожим на тяжёлое дыхание, и я слышу, как хныкаю, приближаясь к краю.

Макс рычит моё имя, расстёгивая штаны и доставая свой член. Наблюдая, как он гладит свою длину прямо передо мной, я становлюсь ещё влажнее.

— Александра, — повторяет он. — Посмотри, что ты заставила меня сделать. Любой может выйти сюда прямо сейчас — бармен, садовник, твоя семья — а ты заставляешь меня сидеть здесь со спущенными штанами с членом в руке, наблюдая, как ты трахаешь свою тугую маленькую киску пальцами.

— Да, — выдыхаю я, моё сердце бешено колотится от его грязных слов. Я зачаровано смотрю, как он гладит себя. Я не могу не издать тихий стон при виде предсемени, выступившего на кончике его члена.

— Ты этого хотела, принцесса? Хочешь посмотреть, как ты меня заводишь? Ты хочешь смотреть, как я глажу свой член прямо перед тобой?

— Да. — Мой голос срывается, и я всхлипываю, когда моя киска сжимается вокруг моих пальцев. — Я… так близко.

Макс стонет.

— Ты такая непослушная маленькая штучка, снимаешь купальник и трахаешь себя так, как сейчас. Ты воображаешь, что это мой член внутри тебя, а не твои пальцы? Ты притворяешься, что это я заполняю тебя?