– Паш, решил насиловать – давай, не затягивай. Ожидание, знаешь ли, еще хуже.
– Ну, посмотрим сейчас, как ты не хочешь.
Ой, мамочки, да что ж творится-то? Ведь раньше способ действовал: притворяемся бревном. Не дергаемся, молчим, дышим через раз, какая бы вокруг тебя активность ни разворачивалась.
Если мужчина – не извращенный некрофил, ему просто надоест тебя тормошить, где-то на пятой минуте. А если еще задать вопрос, типа "Ой, а что это ты сейчас делаешь? Это зачем? Интересненько, это кто тебя научил?". Ну, проявить интерес, только научный – максимум десять минут терпения, и все – парень съезжает. Потому что самолюбие не выдерживает.
А тут – не работает! Не получается! Никакого, блин, научного подхода не выходит! Что ж ты, собака, такое делаешь, от чего внутри все начинает сворачиваться? Ай, нет, так нечестно! Ну, ведь колючий же весь, мне же не должно так нравиться…
Так, если зубы сжать, дышать через нос и постараться не дергаться – может быть, ему, все-таки, надоест, и отстанет? Я же не переживу такого позорища! Предложила, черт его возьми, изнасиловать… Да еще неизвестно, кто кого… Господи, да что ж ты со мной творишь…
Вот знаю же, что первый час после пробуждения нужно молчать – чтобы не ляпнуть чего лишнего! Кто меня за язык тянул? Нужно было, на крайний случай, расплакаться… Так нет, напросилась ведь…
А он-то, зачем так увлекся? Задела самолюбие, да так, что теперь не оттянешь, пока не успокоится?
Так, а если наброситься сейчас на него, задушить в объятьях? Может, угомонится, наконец… и перестанет… что перестанет? Доводить до умопомрачения, да так, что сердце заходится? Еще пара минут – и я сдамся, да что уж там – морально почти сдалась, идей… Да никаких уже идей не осталось, силы – только на то, чтобы молчать и не дергаться…
– Алёна! Привет! – Боже ж ты мой, счастье пришло, откуда не ждали: дружный топот ног и вопли на все окрестности… Мы так увлеклись, что не слышали, как Данька и Денис стучат в дверь? Или они попросту не стучали? Вроде, раньше таких выходок за ними не замечалось…
– Ой… А, что это вы тут делаете? – Все. Вот теперь я прикинусь трупом. Пусть как хочет, так и выкручивается. Хорошо, что одеялом полностью накрыты, иначе – реально от стыда сгорела бы.
– Паша, это ты? – Вот же, хорек, тоже под одеяло спрятался. Уткнулся носом в мою шею и, по-моему, тихо ржет. Тут не смеяться, тут плакать надо…
– Ребята, вас, разве, не учили стучаться, когда дверь закрыта? – О, хорек ожил, и даже показал остатки совести.
– А мы стучались, но нам не ответили. Мы думали, вас тут уже нет, хотели проверить… – Как всегда, тараторят в два голоса. Проверили. Жесткий удар по детской психике.
– Если не отвечают, тем более, заходить нельзя – люди еще могут спать. А вы их разбудите. – Точно-точно, я сплю и ничего не вижу, и не слышу.
– Мы по Алёне соскучились! – Маленькие мои, ну, почему именно сейчас? Я по вам тоже скучала, но по какой такой дурацкой причине вы в этот момент про меня вспомнили?
– Нам тетя Ира сказала вас разбудить! Все уже позавтракали, а вас всё нет! – Понятно. Значит, тетя Ира… У этой семейки дар – портить людям жизнь, причем, любыми способами… Ладно. Спать мне больше не судьба, на сегодня заряд бодрости уже получен. На кого бы его теперь выплеснуть?
– Так, шагом марш из комнаты! Алена еще спит, я никак разбудить не могу. – Вот, лучше бы молчал, Макаренко недоделанный
– А, так это ты ее так будил? А мы не поняли… – Снова хором галдят, попугаи мои неразлучники. Надо вмешиваться.
– Парни, если вы сейчас живо не уйдете и не забудете, что вообще сюда заходили, отец узнает о вашем поведении. Я сейчас встану и тоже спущусь. Дайте мне минут пятнадцать.
– Алёнка, привет, ты проснулась!
– От ваших воплей кто угодно глаза откроет. Конечно, проснулась. Я вам разрешала сюда заходить? Нет? Живо на выход!
Подействовало. Не хватало мне еще травм детской психики. Да какие там травмы? Только закрылась дверь – снова топот и гогот, стены ходуном заходили.
– Все, Паш, прекращай развлечения и вали. Через три минуты я пойду в ванную. – Так ведь и не шелохнулся, пока не напомнила, что вместо меня можно поваляться и на матрасе. А у меня и так уже болят все косточки.
Вывалился из-под одеяла, наконец. Глаза б мои не видели… Отвернулась, уткнулась лицом в подушку… А это еще что? Не хватало мне укусов в… В общем, за ягодицы меня еще никто не кусал! Извращенец несчастный!
– Давай, давай, прячься. Не желающая. – И довольный смешок. Сволочь, чтобы у тебя все инструменты поломались, и память отшибло начисто…
Глава 11
Однозначно, у этой особы отвалилась какая-то перемычка в мозгу, которая делает из непонятного существа обычную женщину… ну, как механизм, который переклинило: вроде, и работает, но как-то не так, как должен. Или, наоборот, что-то ей лишнее припаяли…
Вот кто бы додумался с утра такие перлы выдавать? Сатаной меня еще ни разу не обзывали. Скотиной там, кобелем – да, и тому подобными званиями удостаивали не единожды. А такой высокой чести ни разу не добивался. Надо запомнить. Придет ко мне зам по технической части, денег на что-нибудь канючить, а я ему: "Изыди! Из кабинета!". Вот у него лицо вытянется! Наверное, так же, как у меня…
Хорошо, что у Ленки глаза закрыты были – иначе, наверняка, постебалась бы. А, нет, сквозь один подсматривает! Любопытная, зараза, оценивает эффект. И ни тени сна, ни грамма удовольствия. Железная леди, не иначе.
Нет, ладно, не нравится, что разбудили – так не сопротивлялась бы, развлеклись бы на пару, да и спи себе дальше. А так – сна ни в одном глазу, удовольствия – ноль, если только моральное…
Посмотри-ка ты, решила испугать меня громкими словами о насилии. Я тебе покажу сейчас, кто кого еще насиловать начнет! Нет, она серьезно решила прикинуться ветошью. Типа, лежу себе, вся такая невинная, никому не мешаю. Только зубки-то от чего так сжала, интересно, от скуки сводит?
А оказывается, увлекательно – вот так соблазнять, когда тебе не навстречу идут, а стойко сопротивляются. Появляется время – изучить, посмотреть на реакцию. Обычно ведь как – неизвестно, кто кого завел, и чем, – понять не успеешь, а уже разогнались. В запале не разберешь ни вкус, ни цвет, ни запах…
А тут – пожалуйста, изучай, сколько влезет. Тут же у нас мраморная статуя невзначай завалялась, так сказать, наглядное пособие. Ладно, пособие, сейчас мы тебя расшевелим…
Сначала – легонько, почти не касаясь, пройдемся губами по шее. Ты посмотри-ка – держится, только дыхание притормозила. Ну да, это от неожиданности, верю. Затем, очень осторожно, доберемся до ушка. Ага, вздрагиваем, потому что щекотно. А если ниже спуститься и – ну так, просто потрогать кружево, я такого еще не видел, интересный рисунок. Да, согласен, белье – неприкосновенно. Задыхаемся – от возмущения. Точно. А если аккуратно на вкус попробовать? Хм… Непонятная реакция… Повторим, для чистоты эксперимента. Проверено – не возбуждает. Ну, ни капельки. А зачем, губу-то прикусила? Мне тоже так хочется. Но – опасно. За такое можно и в глаз получить, во всяком случае – сейчас. Опять же – дама ясно дала понять, что не хочет.
Ну, и ладно, мы и так перебьемся. Мы, насильники, люди терпеливые… и цели у нас – чисто исследовательские: сколько времени нужно, чтобы жертва перестала притворяться, что ей, ну, ни капельки не интересно? Бедняжка, вот на кой черт так мучиться? Видно же, что держится с трудом…
А если я пущу в ход тяжелую артиллерию? Начну по полной программе домогаться? И уже не легонько, а как следует, не ограничивая себя ни в чем? Сначала – зафиксирую, чтобы не вырывалась: одна рука – под затылок, другая – держит за спину. Ух, мы даже глаза распахнули! Что такое, мы нервничаем? Нет, закрыли обратно. Вот и правильно. Притворяйся дальше. Не мешай.
А потом, попробую на вкус впадинку под ребрами, где начинается мягкий живот. И почувствую, как он подтянулся, и снова сбой в дыхании. И кулачки сжимаются. Наверное, о чем-то плохом подумала, сердится. Я-то здесь – ни при чем. Я просто решил дальше двинуться – талия узкая, кожа, наверное, гладкая, надо потрогать – проверить. Очень гладкая, не ошибся. Только мурашки почему-то побежали… Сто процентов – от холода.
