– Ой, да ладно! Она у тебя два дня прожила. Что тут неудобного? Иди, интересуйся. Иначе, так на нашей кухне и заночуешь.

Я уже просто закипел, вскочил и ломанулся к заветной двери. Показалось ли, что эта вредная блондинка довольно захихикала?

Дверь почти не хлопнула, открывая передо мной милую картинку: Алинка валяется на диване, дрыгая в воздухе ногой – похоже, кроссворды разгадывает. А моя долгожданная и неповторимая… Нет ни одного цензурного слова. Не осталось. Бессовестная Елена сидит, уставилась в ноутбук и что-то строчит. Нет, слава Богу, переоделась и даже причесалась, но – какова наглость?

– Лен, ты совсем стыд потеряла? Договорились же – ровно в два! Ты чем занимаешься?

И безмятежные такие глазки на меня смотрят:

– Ой, извини. Мне тут срочно одну работу нужно дописать. Я думала, успею. Что ж, придется ноут взять с собой…

– Да какой, к черту, ноут? Мы в гости едем, на праздник, отдыхать! Когда ты собралась работать?

– Мы же с ночёвкой? Ну, значит, вечером и поработаю. Я же не буду всю ночь с вами веселиться. Сбегу пораньше и займусь делом.

Фиг ты у меня чем займешься, гарантирую. Но об этом потом сообщу.

– Ладно, поехали.

Нужно отдать должное – в этот раз оделась вполне прилично: платье-футляр, темно-зеленого, почти черного цвета, лодочки – вполне себе ничего. Фигура обрисована, но ничего лишнего. Только вот, теперь мрачновато – какой-то изюминки не хватает. Наверное, украшений… Ну да, вечерний наряд и без камушков – несерьезно.

– Слушай, почему ты не сказала, что у тебя к платью нет никаких побрякушек? Я бы купил заранее…

– Побрякушки своим шлюшкам покупай. Мне от тебя ничего не нужно. Давай, на выход. Я готова. – Нет, я окончательно свихнусь в этом обществе! Да чтобы я хоть раз еще зашел в эту квартиру – ни за какие коврижки!

А Ленка уже схватила пальто и застучала каблуками вниз по лестнице. Не осталось ничего, как бежать следом. Под уже неприкрытое хихиканье двух оставшихся блондинок. Вот же, собрались в одну шайку три стервы!

По всем расчетам, мы уже опаздывали: до загородного поселка минимум сорок минут езды, а еще нужно забрать цветы для матери. Не выдержал, заговорил, хотя и планировал помолчать – успокоиться:

– Ну, и что это было?

А ей – хоть бы хны. Сидит, маникюр рассматривает. Уставилась невинно:

– Что именно? Какой конкретно момент тебя не устраивает?

– Последние сорок минут меня не устраивают. Что это был за аттракцион?

– А тебе никогда не приходилось ждать девушек? Все – в порядке вещей. Я всегда так себя веду, ничего необычного.

– А мне не нравится, когда приходится ждать. И когда мне хамят – тоже не в моем вкусе.

– Сочувствую. Только я к тебе в подруги не напрашивалась. Терпи, раз сам захотел. Никто тебе не обещал легкой жизни.

Пришлось проглотить. Но прояснить обстановку не помешало бы:

– Чтобы при посторонних никаких выкрутасов не было. Не смей меня позорить.

– Да брось ты. Заработаешь себе нимб великомученика! Тебя все будут жалеть и сочувствовать. Быстрее отделаешься, и объяснять ничего не придется.

– Мы уже решили – я сам определю, когда мы разыграем расставание. А до этого – веди себя прилично и не смей выделываться.

– Ну, вести себя прилично я умею, не переживай. Только не факт, что тебе легче от этого будет…

На этом разговор иссяк.

Мы, все-таки, опоздали. Явились, когда все гости уже были в сборе. Возможно, оно и к лучшему: зато все сразу определили, кто пришел и с кем. Часть, конечно, не поняла – из числа не очень близких, кто ни разу Ленку с Вадимом не видели.

И не удивительно – они, в основном, к дяде приезжали, а у него круг друзей немного, но отличается от тех, с кем маман общается.

Зато оставшаяся часть – человек пятнадцать – так и зависли в изумлении. Понятно, кому-то слегка показалось, что перепутали. Только сложно Ленку спутать с кем-то еще, и дело не во внешности. Она, как только в дом вошла, через пару минут освоилась, и зазвенела голосом. Вроде, и не очень громко говорит, а все равно, из любого угла слышно, где конкретно сейчас заливается. Для приличия рядом со мной постояла минут десять и свалила. Причем, под благовидным предлогом: "Пашенька, у тебя тут мужские разговоры, мне не интересные. Я пойду к девочкам".

И ушла. А я должен разрываться: вроде, и уйти от знакомых неудобно (разговор, вроде как, важный), и ее пасти необходимо, чтобы не опозорила. С такими выходками, как сегодня, можно чего угодно ожидать.

И дядя уже хитро посматривает – то в ее сторону, то мне прямо в глаза. Засек, похоже, что как-то странно мы себя ведем. Ну, что делать – будем выкручиваться по ситуации. Хотя, странно не только наше поведение, а вообще – наше совместное здесь присутствие. Да о чем тут говорить, маменька, наверняка, уже все растрещала.

Спасибо, у нас не принято сажать гостей за большие столы и там дружно отъедаться-напиваться. Все бы хорошо в таких застольях, вот только – сидишь, как под прицелом, на тебя словно пялятся глаза целой толпы. Лишний раз не дернешься, пока все не подопьют и не потеряют бдительность.

А тут – фуршет. Гости гуляют мелкими группками. Захотел – вышел подышать на улицу, захотел – свалил любоваться зимним садом – маминой гордостью. А можно вообще затихариться в бывшем отцовском кабинете. Моим он так и не стал – не могу в нем ничего менять и переделывать. Но прятаться там удобно. Вот туда мы Ленку и уведем. Обсудить, так сказать, наши дальнейшие действия. Иначе я свихнусь от неопределенности. Ни расслабиться, ни выпить по-человечески. Только успевай её пасти.

Аккуратненько выдернул ее из объятий тетушки, о чем эти двое вообще могут разговаривать? Поволок в кабинет. Хорошо, что на людях не стала сопротивляться, хотя глянула очень недовольно.

Вот только не удалась затея: прямо у дверей нас перехватили. Кто бы сомневался: милые родичи.

Дядюшка еще и галантность проявил: створки распахнул, дам – вперед, мы – следом. Картина Репина "Приплыли". Ведь не успели еще ничего обсудить. Дай Бог, экспромт получится удачный…

Да, совсем недавно я грустила о том, как скучна и предсказуема моя жизнь… Как просто и легко проходят дни, не затрагивая ни душу, ни сердце… И на личном фронте царил штиль. Не хватало мне эмоций и переживаний. Тосковала о чем-то будоражащем. Хотелось чего-то такого – волнующего. Всего-то раз и подумала об этом – и, пожалуйста, получите, распишитесь, бандеролью лично в руки! Что ж за жизнь такая? Не только слова, еще и мысли фильтровать нужно…

И сейчас не мешало бы: решающий момент, противник загнал нас с Пашкой… в кабинет. И потирает руки в предвкушении интересной истории. Кто бы подумать мог, что я начну себя считать членом одной команды с этим упырем? А я вот стою и на философские темы размышляю.

Хотя, мне-то о чем переживать? Пусть сам выкручивается.

– Ну, рассказывайте, ребятки, что у вас происходит? – Вот так, тяжелая артиллерия в лице Виктора Андреевича лупит без подготовки. Да и зачем ходить вокруг да около, действительно.

– Ну, мы с Леной хотели наедине поговорить, вообще-то. А вы нас перехватили. – Фи, как невежливо со старшими. Съезжает с темы. А мне бы лучше прикинуться ветошью, залечь в углу, чтобы никто не заметил. Не хочется обманывать хороших людей. Хотя, за воспитание двух парней-отморозков можно бы оценку и понизить. Наверное, не такие и хорошие.

– Леночка, вы с Вадимом расстались? Как-то неожиданно. Такая хорошая пара из вас получалась. – К артиллерии подключился бомбардировщик – Ирина Васильевна, она же родительница моего личного мучителя. Не поймешь, чего в голосе больше – любопытства, настороженности, злорадства, недоверия? Понятно, конечно, её милый Пашенька попался в цепкие лапы какой-то невнятной вертихвостки. Одного мальчика окрутила – бросила, за второго принялась… Я бы на ее месте тоже напряглась не по-детски. Ох, чует мое сердце, просто так не отделаемся.