– Павел?

– Да.

– Где Лена?

– Спит.

– В каком смысле?

– В прямом. На моем диване, спит.

– Слушайте, что там у вас происходит? И почему она у Вас дома, а не у нас?

– У нее ключей нет. Говорит, что ждала, пока вы освободитесь.

– Короче, Паша, вези-ка ты ее домой, или такси вызови. А лучше – я сама за ней приеду. Говори адрес. – Да, одного поля ягоды: наезжают в одинаковой манере.

– Никуда я ее не повезу. Она весь вечер мерзла. Сейчас согрелась. Пусть спит. Обещаю – домогаться не буду. Не в моем вкусе. Проснется – доставлю в целости и сохранности.

Пауза. Такое ощущение, что сквозь трубку слышно, как у нее колесики в мозгу вертятся. Хорошо, что он есть – мозг. Редкость.

– Ладно. Если поедет – передай, чтобы позвонила заранее, я ей дверь открою. У нас трубка домофона не работает.

Конечно-конечно. Никуда она сегодня не поедет. Пока не оклемается – будем держать под контролем.

Проснулась резко, как от толчка. Вокруг темно – хоть глаз выколи. А где я, вообще-то, нахожусь? В моей комнате шторы не такие плотные – даже ночью проникает рассеянный свет фонарей. А здесь все задраено наглухо.

Села. Ох, как все затекло: конечно, спать, скрючившись в позе "зю" – совсем не полезно для организма. И голова трещит, как с тяжелого похмелья. Мда, нужно идти на разведку. Вот только в каком направлении? Ага, полоска света виднеется – скорее всего, из-под двери.

От яркого света, хлынувшего в открытую дверь, пришлось зажмуриться. Голове стало еще хуже.

Как в тумане, прошла к следующей открытой двери. А, вот, оказывается, у кого я в гостях. Павел Андреевич, собственной персоной. На кухне сидит, развалился на угловом диване и пялится в ноутбук. А ничё такой, когда не крысится. Симпатяга. Да, точно, никакой он не симпатяга – он же козёл, вспомнила. Что-то мысли путаются. Наверное, спросонья. И кухонька ничего такая – просторная, светлая, с большими столами – разделочным и обеденным. Мечта хозяйки.

Хозяин встрепенулся:

– Что ты говоришь?

Ой, я вслух, что ли, разговариваю?

– Ничего. Тебе послышалось.

Вот и кривая ухмылка вернулась. Значит, все нормально. Я не брежу. Только, все равно – сюрр какой-то получается. Я спала в доме самого своего заклятого врага? Или одного из двух? Не важно. Такое даже в страшном сне не привидится.

– Проснулась?

– Не уверена. Где у тебя туалет?

– Развернись в обратную сторону. Дверь справа. Выключатель рядом, на стене. Ванная комната – следующая.

– А я долго спала?

– Часа три, не больше. Тебе Алина звонила. Я ответил.

– Зачем?

– Слушай, ты куда-то идти собиралась? Вот и иди. Вернешься – поговорим. – Отставил ноутбук, встал с дивана, приблизился. – Или тебя проводить?

Нет, я, все-таки, брежу – что у него с голосом? Он же скрипеть должен от ехидства. А тут… мягкий такой, что ли?

– Я не хочу туда больше. Пить хочу. Сушит.

До дивана, с которого только что встал хозяин, еле добралась. Ноги и руки словно налиты тяжестью. Устала от трех шагов, как будто вагон с железом толкала.

Ух, облегчение. Можно прикрыть глаза. Снова начало куда-то в сон уволакивать.

– Эй, Ален, пить-то что будешь? Чай или просто воды?

– Какая я тебе Алёна? – дернулась по привычке. – Не знаю. Домой хочу.

– Ау, ты как себя чувствуешь? – Ай, не надо меня трогать! Попыталась отдернуть голову от ладони – не получилось. А он сидит рядом, смотрит прямо в лицо и снова руки тянет.

– Что, так противно?

– Нет. Больно. – Прикосновение к коже, действительно, отдалось во всей голове.

– Черт. Ты горишь вся. Мля, и что теперь делать?

– Отвези меня домой, к Свете с Алиной. – Хотелось жестко сказать, чтобы спорить не смел, а получилось как-то жалобно.

– Чтобы ты по дороге окочурилась? Спасибо. Не нужно мне такой радости.

– Не дождешься, Паш, отвези меня домой.

– Держи градусник. У тебя жар, похоже. Черт, это надо ж, как угораздило. Вот, за каким лешим я с тобой связался?

– А за каким? Ты мне тоже расскажи. Интересно. – Были бы силы, посмотрела бы сейчас на него. Только сил не осталось.

– Поговори мне сейчас. Умничает, тоже. Когда по холоду, полураздетая, шлялась – где мозги были? Тогда нужно было умничать.

Даже спорить не хочется. По-моему, опять сплю.

Дальше – сквозь туман. С кем-то разговаривает. Кажется, не со мной. Точно – с матерью.

– Мам, привет. Что нужно давать при температуре? Высокая. Почти тридцать девять. Нет, не у меня. Да какая разница? Нет, не нужно приезжать, я сам справлюсь. Ага, давай, записываю… А если их нет, что-то другое можно? Блин, да у меня вообще ничего похожего нет. – Похоже, роется в аптечке. – Ладно, давай, приедь. Может, посмотришь, что-нибудь еще посоветуешь… Да откуда у меня клюква? Я же никогда не болею… Ладно, давай, до встречи.

Потом утащил меня куда-то в темноту, уговорил раздеться. Хотя сопротивлялась – знобило так, что зубы стучали. Колотить продолжало, даже когда укрыл двумя одеялами.

Кто-то приходил, разговаривал. Дали что-то выпить, потом – еще раз, и еще. Потом я отключилась.

Похоже, Алинкин голос. Точно, о чем-то спорят. Интересно, о чем, и кто победит? Узнать итог не получилось – снова вырубилась.

Открыла глаза, почувствовав яркий солнечный свет. Тишина. И где я в этот раз? Снова не дома? Да что ж такое-то? Может, снова заснуть, а очнуться – уже в своей родной комнатке?

– Привет. Как себя чувствуешь? – Черт! Все-таки, это явь. Снова этот гадкий голос.

– Нормально. Почему я здесь до сих пор? Когда домой меня уже доставишь? Хотя, лучше, нет – вызови такси, или скажи адрес – я сама вызову. Где мой телефон?

– Ага. Пришла в себя. Засуетилась. Не торопись. Температуру померь еще раз. Если нормальная – можешь в душ сходить.

Интересненько. Что-то я не помню у Павла брата-близнеца. Потому что это – не Павел. С чего бы, вдруг, такая забота? Опять что-то задумал? Кружку вон, какую-то, подсовывает…

– Это у вас семейная традиция такая – соблазнять женщин, когда они при смерти? Чтобы надежнее было, без сопротивления?

– Ты о чем сейчас?

– Да методы у вас с братом похожие. Забота так и прет, когда мне хреново, и "мяу" сказать не могу.

– Да с тобой разговаривать-то невозможно. Только когда молчишь, еще терпеть получается.

О, вот и настоящий Паша вернулся. А то притворялся фиг знает кем. Только меня второй раз на мякине не проведешь – знаем мы, чем ваша забота заканчивается.

– Точно. Поэтому я собираю манатки и больше не буду отягощать своим присутствием.

– И куда ты собралась, интересно, отлежав больше суток в отключке?

– А мне больше и не надо лежать – я всегда так болею. Сутки-двое – жар, а потом – как новенькая. Так что, спасибо этому дому, но мне нужно к другому.

– Что, и вправду полегчало? Не свалишься на втором шагу?

– Сейчас проверим.

Собралась уже вылезти из-под одеяла, но сообразила, что на мне только нижнее белье. Причем, что странно – то, в котором я сплю дома.

– А откуда здесь мои вещи? И кто меня переодевал?

– А ты не в курсе, что ко мне переехала? Я и переодевал. – Сволочь, снова издевается.

– Иди ты лесом! Отдай мои вещи, и я уеду.

– Да ладно, не стесняйся. Я уже все видел. Если вспомнишь, даже немного раньше, чем ты здесь оказалась. – А вот теперь уже снова ненавижу. Ну, что за человек-то? – А теперь – еще и трогал.

– Что?

– Ну, а кто на тебя, интересно, пижаму одел? Ты сама еле двигалась. Не укладывать же тебя под одеяло в костюме. Это негигиенично, в конце концов.

Да и хрен с тобой! Видел – ну, и смотри дальше.

Встала и пошла. Мне стесняться-то нечего. Все на месте, нужного размера, благодаря танцам – упруго и подтянуто. Прячу-то не от стыда, а чтобы лишний раз не пялились. Как вот этот кобель сейчас. Ага, видел он. То-то, смотрю, подзавис от неожиданности. Ну, отвисай давай, а я пока найду одежду.