– Послушайте, я знаю, что у них с Вадимом что-то произошло, не знаю, что именно. Но я очень за нее беспокоюсь. Ее срочно нужно найти.

– Ищите себе, на здоровье. Вам надо – Вы и ищите. Я-то тут при чем?

– Подскажите, хотя бы, где ее можно найти? Она не с Вами?

– Нет. Она гулять пошла.

– Гулять? Сейчас? На улице темно и холодно.

– Ну, сказала, что ей нужен воздух. Нужен – значит, нужен, кто ж будет спорить? Воздух всегда полезен. – Она издевается, что ли? Тут надо с собаками по городу носиться, а она рассуждает, понимаешь ли.

– И Вы ее отпустили одну гулять по темному городу? Какая Вы подруга после этого?

– А в Вас тяжелые предметы когда-нибудь летали? В меня – нет, до сегодняшнего дня. А сегодня чудом проскочила. Держать как-то страшно было. И я не видела еще ни одного смелого, который нашу Алёнку сможет остановить. – Хихикает, похоже. Да, подруг она себе таких же дурных повыбирала.

– Так, где ее можно найти?

– Обычно она в городском саду гуляет, рядом с фонтанами. Даже когда они не работают. Может, там и найдете. – Пауза, потом смешок. – Только каску с собой прихватите, на всякий случай. А то мне не хочется передачки ей потом носить: посадят же, за тяжкие телесные. Удачи! – И сбросила.

То ли подруга у нее совсем недалекая, то ли я, зря волны нагоняю. Как-то слишком спокойно разговаривает, даже тени беспокойства не заметил.

Ладно, лучше съездить и поискать.

Пока доскакал до машины, в трубке что-то звякнуло. Смс. "Абонент находится в зоне действия сети". Набрал сразу же, заводя двигатель:

– Алло. – И ничего больше. Ни вопроса "чего тебе?", ни элементарного "иди к черту". Безжизненное такое.

– Лен, ты где находишься?

– Сижу вот. Думаю.

– Замечательно, сиди! Только скажи – где?

– Тебе какая разница?

– Большая. Где тебя найти?

– В парке. У фонтана.

–Ты сумасшедшая? В такое время – и одна в темном парке.

– Здесь фонарь. И люди ходят. – Понятно. Разговаривать бессмысленно.

– Жди меня там. Скоро буду.

Рванул, как ужаленный. Почти бегом доскакал до этого, трижды проклятого, фонтана. Сидит. Одна на скамеечке. Ноги вытянула, голову на спинку откинула – то ли спит, то ли медитирует. Лицо в неясном свете не рассмотреть. Еще и морось какая-то началась. А она сидит, не дергается. Живая, вообще?

Живая: подошел – глаза открыла.

– Чего тебе?

– Лен, ты зачем здесь одна сидишь? Опасно же.

– Устала.

– А домой почему не идешь?

– Ключи на работе забыла. Жду, когда Света с Алиной освободятся. Они на тренировке.

– Телефон почему был отключен?

– Надоели все. Не хотела разговаривать.

– Пойдем.

– Куда?

– Домой отвезу.

– Говорю же, нет ключей. Что я там, под дверью стоять буду? Там даже лавочки нет.

– Хотя бы в машине посидишь, там теплее.

– А что ты, вдруг, так беспокоишься?

Замечательно. Интерес проснулся. Если начнет хамить и язвить – я сейчас только рад буду. Значит, не все потеряно. Не успел братишка окончательно нагадить.

– Лен, хоть я и не очень хороший человек, и поступки у меня не всегда правильные, но я не могу спокойно думать, что ты где-то одна по темноте разгуливаешь.

– Ааа. Понятно. – И никаких комментариев.

– Давай, пойдем. Замерзла уже, наверно?

– Наверно. Не важно.

Пришлось брать под локоть и тащить, чуть ли не волоком. Она не сопротивлялась, но и темп не ускоряла. Просто медленно перебирала ногами. То ли от усталости, то ли еще от чего-то. Грустное зрелище.

Но не сопротивлялась.

Завел машину, тронулся. Она, как уселась молча, так за всю дорогу слова не проронила. Ни фига не радостные симптомы. Как себя вести с молчаливой Леной – вопрос. Никогда еще с таким не сталкивался. Обычно, хоть парой слов, но съязвит.

Очнулась только, когда остановились.

– Приехали. Выходи.

– Ты куда меня привез? Это же не мой двор.

– Ко мне пойдем. Буду тебя чаем отпаивать.

– Я не хочу. – Тоже как-то вяло прозвучало, безжизненно.

– Лена, не артачься. Попьем чаю, позвонишь подругам, узнаешь, когда дома будут, и я тебя отвезу. Ты одна по темноте шлялась, неужели ко мне домой зайти боишься?

– А чего мне бояться? Что ты еще можешь сделать мне страшного?

Приплыли. Я, действительно, страшнее маньяков и шаек гопников?

– Если сейчас не пойдешь, я тебя силком вытащу. Тогда будет страшно. Давай, не веди себя, как маленькая.

В темноте не видно, что там у нее на лице, но вздох тяжелый вышел. Однако же, дверь открыла и вышла. Что же он такого наговорил, что ее так пришибло? Даже на провокации не ведется.

Зашла за мной в квартиру, молча остановилась. Ждет приглашения?

– Проходи, раздевайся. Сейчас батареи прибавлю. – Не люблю жару. В квартире, обычно, прохладно, да и окна на день оставляю приоткрытыми, чтобы воздух не застаивался. Но ее сейчас нужно согреть, иначе заболеет: только сейчас рассмотрел, в каком легком пальтишке бродила. Вон, уже подтряхивает.

Провел в зал, усадил на диван, плед подал, чтобы закуталась. Бегом – вскипятить чайник, бросить пакетик в кружку. Лучше бы, конечно, заварной, но сейчас некогда.

– Лен, ты мед ешь?

– Ем, но сейчас не хочу.

– А что хочешь?

– Ничего не нужно.

Так, блин. Вот не надо мне бедную родственницу здесь изображать. Надо бы разобраться.

Сидит на диване, коленки к подбородку подтянула, голову на них положила – медитирует.

Глазами, правда, за мной следит. Только взгляд безразличный.

Так и замотал в плед, полностью, только голова снаружи осталась. Присел, чтобы глаза в глаза смотреть, не нависая сверху. Если так над ней стоять – и голову не повернет, наверное.

– Эй, Аленушка на камушке, ты чего раскисла?

– Я не раскисла. Я ушла в себя. Вернусь не скоро. Домой хочу. – Ага, капризные нотки прорезались. Давай, закати уже скандал, что ли.

– Лен, что тебе Вадим сказал, от чего тебя так накрыло?

– Правду. Ничего, кроме правды. – Вот что, теперь, по словам вытягивать?

– Какую именно? Их, знаешь ли, много бывает, разных.

– Слушай, что вы ко мне пристали-то? С одним поговори, другого послушай, потом первому перескажи… Один на один пообщаться не пробовали? Без меня? Так быстрее получится.

– Не получается, Лен. Что произошло?

– Паш, отстань. Не хочу разговаривать.

– А чего хочешь?

– Ничего.

Так, вернулись туда, откуда начали. Ладно, потом будем выяснять. Или брата, едрит его во все места, завтра запытаем. Сильная, говорит. Видел бы он сейчас эту сильную. Игры играми, но головой-то тоже думать надо. На кой ляд его сегодня с разговорами потянуло? Сказал же – все. Просрал свое счастье – даже не подходи близко. Ничему его жизнь не учит. И мне, скажите, зачем все эти переживания? Оно мне надо, нянькаться, чтобы глупостей не натворила?

– Ты ела сегодня что-нибудь?

– Не помню. Наверное, нет. Не успела.

– Понятно. Сиди.

Пока сочинял на скорую руку хоть какую-то съедобную пищу (уже и забыл, как это делается, дома редко ужинал), два раза ошпарился и один раз обжегся. Мда, повар от Бога. Может, ну ее, эту затею? Отвезу ее сейчас домой, отдам все флешки, к черту, и забуду, к едрени фени? Как-то не туда совсем игра повернула. Не нужны мне такие тревоги. Ну да, и тут же Вадька, как черт из табакерки, выскочит. И, вполне возможно, добьется прощения. Женщины – существа слабые. Если брать измором – и не такое простят. А брат мой умеет выстраивать осаду… Нет уж, сам кашу заварил – сам и расхлебаю.

В зале заиграла какая-то мелодия. Раммштайн, что ли? Это на кого же у нее такой вызов стоит? И почему не берет трубку, вон, сколько уже надрывается…

Понятно. Вырубилась. В той же позе, что и сидела. На экране – "Алинка" и фото смеющейся блондинки. А, мы с тобой уже разговаривали.

– Алло.

– Кто это? – Голос уже совсем не беззаботный – испуганный.

– Мы с Вами уже общались сегодня.