— Жаль, — усмехнулся он, — что Змеиный Замок такой хрупкий.

— Между прочим, — проворчала Нерисса, — ты всегда был против отношений между начальником и подчинённой. А теперь что?

— Это глава боевого отряда был против, — улыбка так и не сходила с его лица. — А ректор академии пока что в раздумьях. А его секретарь что же, так негативно настроена?

— Секретарь тоже в раздумьях, — буркнула Нерисса, вставая. — Если шеф не хочет слушать о Марте Моулс, то и ночевать он будет сам, в холодной постели. И вообще, мой рабочий день закончился!

И она, гордо вскинув голову, удалилась, хлопнула дверью, прошла несколько шагов и застыла, поняв, что не знает, куда ей теперь идти.

— Вернёшься сама? — донеслось из-за двери. — Или мне выйти?

Нерисса молчала. Альберто, несомненно, знал о её дурацкой гордости, порой достигавшей вершин редкостного упрямства, мерзопакостного и не приносящего ничего хорошего в жизни, но и у него был далеко не самый лучший на свете характер. Крессман представляла себе, как он сейчас стоит под дверью, зло скрестив руки на груди, едва не шипит от раздирающего его изнутри гнева, но никак не может решиться выйти к ней.

Тем не менее, сдаваться первой девушка не собиралась. Она не была уверена в своих предположениях относительно Альберто и даже поклялась себе мысленно, что если он не выглянет, то тут же отбросит дурацкую идею, равно как и подозрения о своём женихе, соберёт вещи и уедет к родителям.

Эта мысль так захватила её, что Нерисса даже представила себе, как демонстративно покидает академию, прибывает к родителям и гордо провозглашает, что готова выйти замуж, как только её познакомят с достойным кандидатом. Маменька и папенька радостно распахивают объятия, потом предлагают ей выбирать среди всех женихов мира…

Ага, как же! В первый же вечер папа притащит какого-то обормота, не знающего толка в обольщении женщин, натянет на палец Нериссы обручальное кольцо, как и полагается по семейным традициям, и она даже одуматься не успеет, как, одурманенная чужими чарами — не любовными, а вполне стандартными, папочка знает толк в магии, — окажется в постели с ненавистным, противным ей человеком!

Вот если б её женихом был Альберто… Нерисса запрещала себе мечтать об этом прежде, но теперь, когда увидела его после нескольких месяцев разлуки, вновь охотно ухватилась за былые желания. Ди Руазом можно крутить, как ей вздумается: он, конечно, человек властный, но добрый, порядочный. Никогда бы её не обидел, по крайней мере, серьёзно, уж точно не поднял бы на неё руку. И любил бы. Да и Нерисса его бы любила…

— Предположим, я вышел, — раздалось за спиной. — Так что, ты готова узреть свои новые покои, или предпочитаешь остаться в моих?

Нерисса зарделась, не так от непристойного предложения, как от своих собственных мыслей, и резко повернулась к нему.

— Ни за что! Веди!

— Да некуда вести, — пожал плечами Альберто. — Я ж говорил тебе, разве нет? Соседняя комната, Нери. В любом случае, я всегда успею к тебе, если вдруг что случится.

— И что со мной может случиться?

— Вампиры нападут, — тут же нашёлся ди Руаз. — Или, к примеру, заскучаешь?

У Нериссы прямо на языке крутился ответ, что никогда-то она за ним не заскучает, но она отчего-то промолчала. Смотрела минуту или две на мужчину, долго, пристально, а потом подошла к своей двери и неуверенно прикоснулась к ручке.

— Проводишь?

— Конечно, — кивнул Альберто. — Прошу. Там всё безопасно, можешь не волноваться. Возможно, тебе даже понравится дизайн.

Нерисса усмехнулась. Ей нравились зелёные, синие оттенки, тёмные интерьеры, к которым питал страсть отец. А ещё у ди Руазов, она точно знала, был зелёно-чёрный родовой герб. Конечно, сейчас о дворянстве начинали забывать, всё больше обращали внимание не на родовитость, а на достаток семьи, равно как и серьёзные различия между положением в обществе мужчин и женщин постепенно стирались, но в узких кругах было принято гордиться своим происхождением. Нерисса знала, что дворянство не сдастся даже тогда, когда никому не будет до них дела, а таким, как ди Руазы, легче носить рубище зелёного оттенка, чем бархатную мантию цвета герба соперника.

Вот и сейчас у Альберто галстук был в родовых цветах, да и костюм тоже.

Она толкнула дверь, заставив себя потерять остатки мечтаний и размышлений, и застыла на пороге от возмущения.

— Ты всерьёз полагаешь, — задыхаясь от гнева, произнесла девушка, — что я стану жить здесь?!

- Извини, — пожал плечами Альберто, — но у меня нет другого места. Со временем, если ты захочешь, мы можем заказать тебе всё новое, — он подошёл ближе, обнял её, желая успокоить, но не сумел не добавить колкое: — Если ты будешь вести себя, как полагает, разумеется, и будешь послушной!

— Я тебе не рабыня! — взбесилась Нерисса. — И если я не захочу быть послушной, то не буду!

— Кто бы сомневался, — холодно отрезал Альберто. — Что ж, оставлю тебя наедине… Наслаждайся интерьером.

— Подожди! — возмутилась Нерисса. — Это я сама должна им наслаждаться?

— А ты предлагаешь мне провести с тобой ночь?

Нерисса порадовалась, что была слишком зла для того, чтобы краснеть от чужих неоднозначных намёков, только нахохлилась и пробормотала заклинание. Дверь захлопнулась, напоследок черкнув Альберто по носу, и тот, недовольный и разозлённый, остался снаружи.

— Эх, а лучше бы внутри, — покачала головой Крессман. — Мне б хоть не было так страшно. Знала бы, что если стошнит, будет кому по-дружески подставить ведро и не дать мне задохнуться. А странно, если не стошнит от этого… убранства. Тьфу!

Она присутствовала на опознаниях мертвецов, видела комнаты, заляпанные кровью и чужими внутренностями — как раз то, что надо для благородной леди. Работа боевого мага предопределяла не самые лёгкие задачи… Нерисса со временем привыкла. Привыкнет и к этому, но от одной мысли становилось не по себе.

Сплошь розовое! Она словно попала в комнату маленького ребёнка, девочки, впервые в жизни определившейся с любимым цветом, да ещё и как раз в день переезда родителей. Бесконечные розовые рюши, розовые тонкие шторы, сквозь которые будет пробиваться луна и мешать ей спать…

— Ненавижу! — выпалила Нерисса, поднимаясь на второй этаж. — Розовая постель! Бирюзовые оборки! Рюшки, розочки, розовые поросята! Да чтоб тебе пусто было, Марта Моулс! Я тебя теперь точно выведу на чистую воду, за такую-то комнату…

Рабочий день начинался в восемь утра. Альберто привык вставать рано, но, когда в шесть на него уверенно опрокинули ушат воды, был крайне удивлён, можно даже сказать — потрясён. Профессор Биурман, оказавшийся автором идеи пробуждения, впрочем, назвал бы его реакцию несколько иным словом.

За его спиной стояла нахохлившаяся Нерисса. Не заметить, что она оказалась всего лишь в тонкой ночной сорочке и явно наспех в шаль, Альберто не мог, тем более, после ледяного душа прямо в постели он отлично видел и даже не спешил зевать.

Профессор Биурман пребывал в прострации. Он стоял с открытым ртом и ошеломлённо моргал.

Альберто, не испытывая ни единого грамма угрызений совести, только махнул рукой Нериссе, и та наконец-то отвела руки от ушей. В самом деле, секретарь у него была мудра не по годам, догадалась зажать их ещё до того, как ди Руаз проснулся.

— Господин профессор, — она осторожно потрогала Биурмана за плечо. — Вы в порядке?

— Что… что это было? — с трудом сглотнув образовавшийся в горле ком Биурман.

— Это? — усмехнулась Нерисса. — Тролли. Троллья брань, если быть точнее. А вы что, никогда не слышали? Маркиз изучал этот факультатив перед одним из спецзаданий. С троллями иначе разговаривать нельзя.

— Но я же человек! — всхлипнул старик, поглаживая свою длинную седую бороду. — Я человек, а не тролль!

— Человек?! — взвился Альберто. — Зачем вы меня полили водой?

— Прежний ректор предпочитал именно такую процедуру пробуждения, — проворчал Биурман. — Мы с профессором Ларстайном всегда сменяли друг друга в этом важном деле и будили Тильду. Она не жаловалась!