Наш договор действительно был взаимовыгодным. Я получал новые знания, он — энергию. Все было честно. Я забыл о досаде, сопровождавшей меня всю мою историю — досаде от осознания того, что в своей семье я самый незначительный. У меня не было и половины шанса получить пост Первого, потому что моя популярность при дворе была ниже нуля. А ведь хотелось… Гренэлис изменил главное — мое отношение к самому себе. Когда ты способен на то, на что не способен почти никто в мире — это поднимает тебя над твоими собственными слабостями, над грузом неудач, над твоим прошлым и будущим. Стоило мне почувствовать вкус своей силы, как окружающий мир волшебным образом начал считать меня сильным.

Конфликт произошел тогда, когда я узнал о тех его исследованиях, в которые он предпочитал меня не посвящать. Он похищал людей, использовал их в экспериментах, убивал без оглядки — так, словно и не считал живыми. Они были просто материалом, веществами, препаратами. Он брал их, как свежие овощи для обеда. И их было много — не несколько, а именно много.

Я решил прекратить сотрудничество, и сразу заявил об этом. Его это разозлило. Он не для того тратил время на мое обучение, чтобы я столь внезапно и просто разорвал договор. Его первая реакция была довольно импульсивной: он уничтожил камень резерва, что я держал в руке. На мое счастье, тот был уже почти пуст. Полный камень разнес бы меня на миллиарды брызг и лоскутков, а так я получил лишь лопнувшую барабанную перепонку, порезы от осколков камня, оторванные пальцы и ожог.

Затем была долгая и непростая беседа, в ходе которой он рассказал мне о том, почему наше сотрудничество не должно быть прекращено. Он привел всего один довод, которого стало достаточно. Это довод — «ловушка». Магическая капсула, вживляющаяся в тело — гордость его изобретательского пути. Ее можно настроить по-разному. Капсула способна выпускать в организм яд или мутаген, или забирать жизненные силы, медленно убивая, или взорваться, убив быстро. Меня впечатлил мутаген. Под его воздействием человеческий организм постепенно перестает быть человеческим. Гренэлис показал мне несколько подопытных — монстров, не похожих ни на одно живое существо, и тех, кого он назвал пустышками. Пустышки — создания-куклы, отталкивающе красивые, поддающиеся обучению и управлению, бессмысленные, бездушные, неразумные. Глядя на них, трудно поверить, что они были нормальными людьми.

Моя «ловушка» — комбинированная. Гренэлис рассказал о ее возможностях, и попросил не испытывать их на практике. Я, разумеется, испытал, на некоторое время забросив работу над камнем резерва. Навалилось много дел, Ниратан посещали иностранные делегации, мне было некогда заниматься камнем. Моя капсула устроила мне взрыв сознания — подлинное безумие со страшными галлюцинациями, ночными кошмарами, потерей чувства реальности. Во время визита послов! Мои секретари и Высокий Совет совершили подвиг, обошлось без скандалов, но после этого я начал всерьез опасаться Гренэлиса.

Теперь я у него в руках. Моя жизнь, моя разум, мой пост, моя репутация — все это так же доступно ему для модификаций, как изуродованные тела в подвальной лаборатории. А еще, вероятно, моя семья, несмотря на уверения, что семья как раз таки в моих руках. Что мне достаточно просто удовлетворять его нужды, чтобы родственники оставались в стороне.

Мой нынешний камень полон уже процентов на восемьдесят. Я взял хороший темп, и дела пошли быстрее. Недавно мой Младший Анрес плакал, в очередной раз приводя меня в чувство — такой хороший у меня темп. Прости, Анрес. В детстве я попадал в пчелиные ульи, а теперь попал в это.

Я, пожалуй, сформулировал причину, по которой не хотел посвящать Триджану в суть своей проблемы. Сколько можно быть слабым рядом с ней? Сколько можно вынуждать ее гладить меня по головке? Боги, как бы мне хотелось быть для нее нормальным мужчиной — тем, кого она заслуживает!

Мой камень наполнялся быстро, но у Гренэлиса появился новый проект. В глади транслятора кеттар сиял ярче полной луны — это верный признак того, что его голова обогатилась превосходными идеями. Когда он получит достаточно энергии, каждая из идей обрушится на отчаянного капитана, совершившего роковую ошибку. Возможно, я напрасно торопился с камнем резерва…

Леди Хэмвей, несомненно, заметила пропажу спутника, и вскоре начнет нервничать всерьез. Знать правду ей никак нельзя, следовательно, потребуется какая-то другая правда.

Первейшая задача для нее — развитие. Я познакомил ее одним из моих наставников — с Амиром Орейте. Я специально выбрал самого добродушного и терпеливого, самого милого — ей подстать. Пусть она будет спокойна, уверена с себе, воодушевлена, пусть получает удовольствие от обучения. Главное для нее — развить королевскую способность к выработке энергии, получить возможность быть генератором наравне со мной. Чтобы вампиру меньше требовалось от меня. Чтобы я мог нормально исполнять свои обязанности Первого, не пугать Младших, не заставлять плакать Анреса, и не отказывать Триджане, когда ей хочется любви.

— Я вижу, ты правильно понял мое послание, — благодушно произнес кеттар, открывая дверь своего дома, и жестом приглашая войти.

Не понять было бы трудно. Когда незримая сила вдруг начинает душить тебя так, словно вот-вот отправит к предкам, это можно растолковать лишь одним образом. Это может быть только Гренэлис, потерявший терпение.

— У тебя ведь есть другие союзники, — заметил я, проходя в дом. — Почему ты торопишь именно меня?

— С другими у меня все мирно, — ухмыльнулся он. — Все согласно условиям договора. Они со мной не ссорились, и у меня нет рычага давления на них.

Нет «ловушки» — нет рычага давления.

Я вынул камень из маленькой замшевой сумки, и положил на столик у окна.

— Он почти полон, — сообщил я. — Если бы ты дал мне еще несколько дней, я бы с ним закончил.

Гренэлис взял камень, сжал в ладонях. Его глаза стали похожими на жерла проснувшихся вулканов.

— Сейчас я принесу тебе новый камень, — сказал он с придыханием, — и можешь идти с миром.

Он направился к лестнице, а я окрикнул его:

— Дир. Могу я спуститься в подвал?

Он обернулся с удивлением, развел руками, и равнодушно бросил:

— Если хочешь.

От множества зажженных ламп на стенах и потолке в подвале было светло, а я бы предпочел полумрак. Слишком нелицеприятный антураж.

Я обнаружил капитана Н-Дешью сидящим на скамье у стола, заставленного множеством специфических магических принадлежностей. Заметив меня, он встал, низко склонил голову, щелкнул каблуком. Напрасно. В этом подвале неуместен этикет нормального мира, наши роли не просачиваются сюда сверху. Я кивнул в ответ, и взглянул на него внимательно. Он выглядел нормально, не замучено — Гренэлис до сих пор вынужденно берег его. Острая досада затопила меня до краев.

— Зачем вы сюда пришли, капитан? — спросил я, стараясь не слишком афишировать чувства.

— Я хотел лучше узнать господина Гренэлиса, — ответил он. — И узнал.

— И кому это принесло пользу?

Он промолчал.

Легкое жжение в пальцах привлекло мое внимание. Я стянул перчатки, и ощущение стало сильнее. Я подошел к нему ближе, и тихо бросил:

— Расстегните рубашку.

Он принялся расстегивать пуговицы — без вопросов, без раздумий. Я чуть вытянул ладони к его груди, и едва не вскрикнул от густой боли всех оттенков, всколыхнувшейся в левой руке.

— «Ловушка», — констатировал я, отходя подальше, и жестом позволяя ему застегнуться. — Поэтому вы не взаперти. Вы на коротком поводке.

— Можно ли избавиться от нее? — спросил он спокойно.

Мне было странно слышать от него этот вопрос. Разве я не пособник кеттара по его разумению?

— Гренэлис может вынуть ее, но ему незачем это делать, — ответил я. — Мне жаль, что так вышло, — добавил я искренне.

Он сложил руки за спиной и промолчал.

— Гренэлис не навредит леди Хэмвей, если она будет соблюдать его правила, — произнес я убежденно. — Вы напрасно беспокоитесь о ней. Вы попали в скверную ситуацию, поскольку нарушили его уклад. Я тоже нарушил в свое время, но у Альтеи не будет моих проблем. Она получит уникальные магические знания, тиладский трон, и шанс удачно распорядиться властью. Гренэлис получит энергию для исследований и своего человека во главе государства. То есть, получит власть и возможность потешить самолюбие. Это выгодно для всех… Кроме тех, кому придется стать подопытными.