Я смутилась, и пообещала с улыбкой:

— Постараюсь привыкнуть.

— Вы уже думали о том, с чего начать?

У меня не так уж много вариантов начала…

— Полагаю, надо предъявить документы Собранию Лордов, — ответила я, стараясь подстроить свой мотыльковый тон под его деловой, чтобы они гармонировали. — Но сначала необходимо как-то добраться до него. Меня ведь разыскивают, и, вероятно, разыскивают весьма активно.

— Господин Гренэлис поможет вам попасть на Ласточкин утес незамеченной, — заверил канцлер. — Другой вопрос, какой реакции ожидать от Собрания Лордов? Вы знаете его членов? Насколько они верны королеве?

— Мне трудно судить об этом, — помрачнела я.

— Понимаю. Это не та тема, на которую принято распространяться, — быстро согласился он. — Еще вопрос: насколько верны вам ваши спутники?

Я помрачнела еще сильнее.

— Что вы имеете в виду? Шеил абсолютно надежен.

— Вы знаете, что один из его солдат просил мою племянницу сделать транслятор? Для чего?

Я усмехнулась с облегчением.

— О, нет, это не для того, чтобы информировать Лилиан! Шеил всего лишь хотел связаться с дочерью, убедиться, что у нее все в порядке…

— Вы уверены? Вы присутствовали при разговоре?

Беседа стала стремительнее и напряженнее. Канцлер вдруг словно заторопился куда-то, его тон набрал важность и напор. Я начала теряться и нервничать уже не бабочкой, а лисой, которую собаки загоняют в угол курятника.

— Нет, не присутствовала, но…

— Вы хорошо знаете капитана Н-Дешью? — канцлер перебил меня безо всякого такта. — Вы можете назвать его своим другом?

Нет, я не хорошо его знаю, и нет, я не могу назвать его своим другом. Он молчалив, скрытен и скуп на эмоции, я вообще сомневаюсь, что кто-либо знает его хорошо. Мы довольно приятно общались в Эрдли и Лойдерине, но говорила, в том числе о личном, в основном я. Я вываливала на него сведения без оглядки, он же все больше впитывал, и обоим подходил этот формат. И, безусловно, чрезмерной близости препятствовал статусный барьер. Люди могут быть сколь угодно милы друг другу, но полноценная дружба (как и любовь) возможна лишь между равными. Думаю, он понимает это не хуже меня.

Наверное, мои раздумья отпечатались на лице. Риель смотрел на меня внимательно и с неприкрытым ожиданием.

— У него была возможность убить меня и вернуть бумаги королеве, — твердо ответила я. — Он этого не сделал.

Канцлер встал со скамьи, и совершил несколько собранных шагов по оранжерее.

— Вы не допускаете мысли, что он мог пожалеть о своем решении? — вопрос ввинтился, как маленький бур. — Насколько я знаю, капитан Н-Дешью имел весьма крепкое и солидное положение при дворе, и в миг лишился его. Не мог ли он раскаяться и пожелать исправить ошибку?

Я упрямо покачала головой. Канцлер коротко вздохнул.

— Альтея, пожалуйста, не подумайте, что я пытаюсь настроить вас против ваших спутников! Я лишь хочу, чтобы вы помнили, насколько высоки сейчас ставки. Чтобы вы не теряли бдительности. Ведь вы, как и я, выросли при дворе. Как и я, вы знаете, насколько часто там все бывает не тем, чем кажется. Насколько опасным там может быть доверие. Иногда даже роковым. Я не прошу вас никому не доверять. Я прошу вас быть внимательной.

Я опустила голову. В его словах есть резон. Они не слишком приятны, но довольно верны.

Я заметила, что помещение снова погрузилось в полумрак — истекло время действия моих огоньков. Я хотела запустить новые, но Риель вдруг остановил меня, накрыв мои руки своими. Я вздрогнула от его прикосновения — прикосновения через материал перчаток.

— Сейчас же вечер, — сказал он тихо. — Пусть освещение останется вечерним.

Его тон смягчился, вновь стал расслабленным, даже душевным. Он открыл некую тайную дверцу в одной из колонн, извлек бутылку шампанского и два бокала.

— Закончим с малоприятными беседами, Альтея? — предложил он, протягивая мне бокал с искристым жидким золотом.

Я сделала глоток, и улыбнулась в знак согласия. Шампанское было прохладным, хотя в шкафчике я не заметила ведерка со льдом. Снова магия?

Риель вновь присел на скамью — так близко ко мне, что я чуть не сбежала, гонимая смутой и трепетом. Он взял меня за руку, и нависла надо мной моя томная погибель.

— Малоприятного хватает в последнее время, да? — задался он риторической задумчивостью. — Я считаю, иногда надо радовать себя.

И он поцеловал меня. Медленно, душевно, долго. В том, что я не рухнула со скамьи, очевидно, вновь повинна магия.

Наверное, я пропустила момент, когда поцелуй закончился. Когда я открыла глаза, Риель смотрел на меня внимательно и испытующе, будто что-то решая. Я разрывалась между желанием сбежать и желанием остаться на всю ночь, а он отпил из бокала, поставил его на скамью, и сказал виновато:

— Прошу простить меня, Альтея. Уже поздно, а у меня на сегодня еще запланированы дела. Я провожу вас до ваших комнат.

А теперь мне захотелось заплакать.

— А это будет выглядеть нормально? — спросила я, поскольку не могла не спросить. — То, что вы провожаете меня до спальни?

Казалось, он искренне удивлен.

— А почему нет? Вас беспокоит мораль или придворный этикет?

— И то, и другое, — улыбнулась я.

— Пусть вас не беспокоит ничего, — в ответ улыбнулся он.

Да, ведь я хотела завалить его вопросами, насытить свое разбушевавшееся любопытство. Не удалось. Встреча была короткой, и все время он держал инициативу. Мне так и не удалось ее перехватить. Жаль, но ничего, успею. Это ведь была не последняя встреча. Полудикая улыбка заливала меня от сего понимания. Не последняя встреча.

Весь следующий день я не видела его. Он не появился даже в трапезном зале во время ужина, хотя как раз на ужине мне раньше чаще всего удавалось его застать. Нет смысла скрывать, я расстроилась. И не смогла удержаться от соблазна поискать его. Я просто прогуливалась вечером по саду, и ноги привели меня на ту веранду, где состоялась наша дебютная беседа. Почему бы ногам не привести меня туда, если я просто прогуливаюсь?

Я действительно встретила его на той веранде. Он разговаривал там с неким важным господином, а их Младшие сидели поблизости, и играли в какую-то настольную игру. Заметив меня, канцлер сделал господину знак удалиться. Тот поклонился одной головой, и ушел. Следом за ним, бросив игру, ушел его Младший.

Я смутилась донельзя.

— Простите, Первый. Я не хотела вас прерывать, — пробормотала я, делая книксен.

Он встал, приветствуя меня, хотя по этикету не обязан был этого делать. Я заметила, что он выглядел неважно: был бледным и осунувшимся, с красными сосудами в воспаленных глазах. Он даже стоял нетвердо, словно через силу. Неужели он болен? Тогда понятно, почему его не было на ужине.

— У вас, наверное, много вопросов ко мне, Альтея, — сказал он вежливо, но без удовольствия. — Обещаю ответить на все, но позже. Простите, я сегодня немного устал.

Он присел в кресло, не предложив присесть мне.

— Устали от чего? От камня?

Боги, почему я не могу не болтать лишнего?! Почему, ну почему я лезу с неподобающими вопросами?

Канцлер нахмурился, и взглянул на меня тяжело, с нажимом.

— Не занимайте этим голову, леди Хэмвей, — произнес он прохладно. — Вас это не коснется.

— Мне лучше уйти?

Он кивнул.

— Не разыскивайте меня больше, — сказал он. — Я сам встречусь с вами, когда у меня будет возможность.

— Да, — пообещала я с готовностью. — Еще раз прошу прощения.

Сделав еще один книксен, я развернулась, чтобы уходить.

— Альтея, — позвал меня канцлер.

Я обернулась. Он достал из кармана фигурку черной шахматной ладьи, и протянул мне.

— Это телепортатор, — пояснил он. — Возьмите. Вы сможете попасть в башню Гренэлиса в любой момент, он будет рад вас видеть. Портал открывается умеренным ударом. Тогда, при взрыве, удар был так силен, что затянул в портал множество людей и предметов. Если вы не хотите захватить с собой половину комнаты, ударьте фигурку слегка. Просто уроните ее с небольшой высоты. Уроните ее на стол.