Адриан упал на колени. «Господи, вразуми меня и смягчи моё сердце… Умоляю, прости мне мои грехи… Я принадлежу хозяину, но он не может властвовать над моей душой… Прости мне мой грех…. И если господин тоже согрешил, прости его…». Юный раб смиренно молился за своих мучителей. Но даже обращаясь к Господу, Адриан чувствовал себя ничтожеством. Только в молитве он мог раскрыться, но ему казалось, что слишком мелочен, что его боль ничто по сравнению с болью других людей. Ему тоже хотелось теплоты, и слабая надежда на то, что раб хотя бы чуть-чуть больше, чем вещь, всегда жила в его сердце. Заря осветила сад. Наверное, было бы не совсем правильно так говорить про мужчину, но в тот момент Адриан был прелестнее всех цветов в саду и прекраснее рассвета. Самое прекрасное создание, которое когда-либо видело это ранчо. Он верил, он просто верил, что Господь не оставит его…

— Вы так и не ложились сегодня? — на другой день спросил Фред у Адриана, когда они встретились в саду.

— А как вы догадались?

— По глазам, — улыбнулся мужчина. — Я тоже сегодня ночью их не смыкал…

Юноша ничего не успел ему ответить, так как внезапно раздалось его имя. К ним бежал Джеральд.

— Доброе утро, — поздоровался с ним Фред.

— Доброе, — раздражённо кинул он в ответ, и к рабу: — А, ну, иди сюда, неблагодарная скотина!

Джеральд грубо схватил его за руку и оттащил в сторону.

— Они мне морду набили, а ты с ними любезничаешь?! — кричал он. — Я тебе задам! Я научу тебя быть благодарным, поганый раб! Что, соскучился по большому дому на окраине ранчо?! Душа по кандалам истосковалась?! — издевался хозяин. — А может, тебе понравилось?! Может, ещё хочешь?!

— Простите меня, господин, я…

— Молчать! Молчать… От одного не успел я отделаться, как ты себе новых двух нашёл! Где этот твой защитничек? Это ж надо — указывать мне, бить мне своего раба или нет?! — и он влепил ему пощёчину. — Думаешь, раз родился с такой красивой мордашкой, теперь тебе всё можно? Можно изменять господину? Любезничать, строить глазки другим?

— Простите, сэр, — осторожно вмешался Фред. — Мы не думали, что у вас такие правила…

— Молчать! Я с вами потом разберусь! — и снова к рабу: — Ну что, красавец? — и второй раз ударил его. — Посидишь на цепи, да?

— Да успокойтесь вы! — воскликнул Фред и, подбежав, встал между ними. — Хватит его бить! — мужчина спиной оттолкнул юношу. — Посмотрите, на кого вы похожи! Нет-нет! Себя я бить не позволю! — сказал он, заметив, как тот сжал кулаки. — Лучше не начинайте — я профессиональный спортсмен. Предупреждаю — со мной у вас такой номер не пройдёт… Джеральд, — уже мягче сказал Фред, — мы просто разговаривали. Простите меня, пожалуйста, я не знал, что в вашем доме гостям запрещено разговаривать с вашими рабами…

— Да нет, не запрещено…

— Вот видите… Вы сами себе противоречите. Я сейчас служу. С кем прикажите мне пообщаться утром? С вами, с господами? Но это противоречит этикету… И… у меня нет видов на вашего раба. Это не моё дело… Если вы такой, значит, такой… Я вас не осуждаю… Но подумайте: он вас не любит, у него даже и не в уме, что вы от него хотите… Уж поверьте мне. За что вы его так мучите? У него и не в уме, что за это может схлопотать себе наказание…

— О чем вы? — не понял Джеральд.

— Это мерзко… — Фред наморщил нос с видом «Ну, что же вы так?». — Я вам откровенно скажу. Люди так не поступают. Нормальные. Насильно мил не будешь.

— Что ты ему тут наговорил? Нажаловался на меня?! — обернулся Джеральд к Адриану.

— Нет, нет, мой господин, — в ужасе замотал тот головой.

— Он вас боится. Вы его уже зашугали. Ваше дело, ваш раб, но зачем потом сцены устраивать? Сидите и молчите в таком случае… Я вас не осуждаю. Но не портите мальчику жизнь. И не наказывайте его. У него не в уме было, что, поговорив со мной, навлечёт на себя ваш гнев. И, повторюсь, у меня нет на него видов. Мне вообще-то женщины нравятся…

Нет, ни Фред, ни Чарльз на самом деле так не думали, что тут вмешалась ненормальная любовь, они просто хотели испугать «хозяина ангела», чтобы тот продал его.

Но тут до Джеральда дошло, к чему тот клонит. Они решили, что он влюбился в Адриана! Как лютый зверь господин порывисто и резко обернулся в его сторону. Может, это он им сказал: «Я думаю, хозяин в меня влюблён, как в женщину»?! Ну, если это так, Джеральд не то, что отправит его на пытки, он порвёт его на месте! Вот, значит, почему, его извращенцем обзывали! Хозяин ранчо посмотрел на «объект своих желаний»: в глазах Адриана стояли слезы…

— Джеральд, — кто-то положил руку ему на плечо, и, обернувшись, он увидел всё того-то же Фреда, — я не знаю, почему, но мне жаль вас… Понимаете, со стороны так смотрится. Это так похоже на… сцену ревности. Это, простите меня, если обижу вас, похоже на… домогательства. Я не в коем случае так не думаю. Вы примерный семьянин, порядочный человек… Я ни за что не поверю в то, что вы сошли с ума на старости лет, влюбившись в мальчика! Я сказал вам это только для того, чтобы вы подумали, как это со стороны сморится, что люди могут сказать… Зачем вам портить репутацию из-за какого-то раба? Сдался он вам, что ли? Но что бы вы там не думали, что бы не чувствовали к этому несчастному ангелу: ревность ли, зависть, любовь…что-то уже надломилось… Джеральд, а ведь время упущено… Может быть, уже ничего не исправить?

Джеральд… упал на колени. Из глаз его хлынули слезы.

— Уходите…, пожалуйста, оставьте меня, Фред… Адриан, ты останься.

— Господин мой! — ему было очень жаль его. Он опустился на колени, а тот схватил его за руку, и раб задрожал от страха.

— Вот до чего довели они твоего хозяина…! И во всём виновата твоя красота! Не спрашивай меня, почему. Почему они все тебя так любят?

— Но я же…не просил их об этом… — мягко ответил Адриан.

— Не просил… Я так устал… Мне это надоело… Продать тебя, что ли? Но как я расстанусь с тобой? Ты спросишь меня, почему я так говорю, ведь ты «всего лишь раб». Это же твоё любимое выражение? — он даже невольно улыбнулся. — А я, действительно, жизни без тебя себе не представляю… Ты чего весь дрожишь? Напуган? Ты боишься меня?

Адриан ничего ответил. Он знал, что тот сейчас будет требовать от него ответа, выбьет его из него, а потом, обозлившись, отправит его в «большой дом на окраине ранчо», где в прошлый раз наказание превратилось для него в настоящие пытки. По щекам его покатились слезы. Они потекли сами собой, как бы раб не сдерживался, чтобы не заплакать, те предательски хлынули из его глаз.

— Ты чего молчишь?

Да, кажется, началось…

— Я… я… умоляю, простите меня…

— Джеральд! — неожиданно его позвал Чарльз, — Джеральд, где ты? Мы уезжаем.

Господин вскочил с места и бросился бежать мимо своего гостя. Адриан медленно поднялся на ноги. Чарльз взглянул на него. Комок застрял в горле. Ему было ужасно жаль его. Имел ли он права это делать? Мужчина шагнул ему навстречу и порывисто, неожиданно обнял его по-отечески.

— Мальчик мой, не плачь… — ласково сказал он, гладя его по голове.

Адриан вырвался из его объятий.

— Простите меня… Я… за всё вам благодарен. Вы даже представить не можете, насколько. За меня ещё никто никогда не заступался. Только госпожа Констанция. Но… я не ваш раб, а если он узнает… то убьёт меня. Я буду верен ему до конца. Простите меня…, пожалуйста…

— Мой ангел, знал бы ты… Он просто живодёр… А ты мученик. Я спасу тебя…

— Спасибо… Но… меня уже не спасти… Видимо, такова моя судьба… Я вас умоляю, не говорите со мной. Поймите, для меня это очень опасно…

— Он тебя так ревнует? Но почему?

— Я не знаю, не знаю… В чем я виноват?

— Ни в чем не виноват… Тут нет твоей вины…

— Тогда…почему так происходит? О, нет! Я не должен с вами разговаривать!

— И я тоже не знаю, Адриаша… Просто так получилось… Потерпи…

— Тихо, кажется, он идёт…

В этот момент к ним, и правда, подошли уже успокоившийся мистер Джеральд со всем своим семейством. Вернулись Конни, Эйлин, Геральдина и Фил.