— Что тут такого? — в свою очередь удивился сэр Чарльз. — Я его сегодня увижу и скажу ему, не будет он ругаться, — мужчина протянул ему раскрытую ладонь: — Пошли.

Он взял его за руку и привёл в дом. По пути им попалась экономка.

— Как же вы похожи со спины на нашего бедного молодого господина! — обратилась она к Адриану и всплеснула руками, и в глазах её заблестели слезы. — Только вы худее намного!

— Похож чем-то, — согласился Чарльз, — но больше похож на сына нашего бедняжки Густаво, если бы он у него был.

— То есть если бы у вас был внук, то вы его таким представляете? — улыбнулась экономка.

— Да, наверное. Мы торопимся, Эмили. Мне ведь надо его ещё вернуть. Пошли, Адриаша!

Они вошли в какую-то богато обставленную комнату, по которой никогда не скажешь, чем та служила: гостиной, кабинетом ли, или чем-то ещё… Чарльз достал из шкафа коробочку, а из неё — небольшой шёлковый платок.

— Присядь, пожалуйста, — попросил он Адриана. — Мне так удобнее будет!

— Спасибо…

Чарльз улыбнулся.

— Твоё любимое слово, что ли, после «простите»? Позволишь? — мужчина откинул ему волосы, повязывая на шею платок аккуратно, мягко, но очень ловко. — Вот так… Тебе очень идёт…

Он подал ему руку, желая помочь встать, но тот то ли специально сделал вид, что не понял, то ли, и правда, не понял, но принять помощь благородного сэра не осмелился. И встал сам. Чарльз улыбнулся.

— В таком платке я танцевал с Изабеллой, своей женой. Я говорил тебе про неё. Вы чем-то похожи. Она сейчас в Европе на водах, — Чарльз по-отечески обнял своего гостя и заметил, как в его глазах промелькнула внезапная боль. — Ты умеешь танцевать?

— Нет, сэр.

Тогда он переместил одну свою руку ему за спиной на уровне лопаток, а в другой взял его руку. Юноша был выше его, но это не интересовало милорда.

— Вот такая танцевальная поза.

От мужчины не скрылось, как Адриан опустил глаза, будто бы пряча боль. Чарльз глубоко вздохнул, отпуская его.

— Я всё понял. Спасибо тебе, что такую радость доставил моей внучке. Пошли, нам пора. Мне бы ещё хотелось повидаться с Джеральдом. Давно его не видел! Не забывай нас, пожалуйста. Надеюсь, что мы ещё встретимся. Береги мой подарок. Это, конечно, не то, что я бы хотел подарить тебе на самом деле, ведь то дать тебе не в силах — не мне ты принадлежишь, и твоя свобода не в моих руках.

Нет, учить его танцевать Чарльз не намеревался — времени не хватало. Он просто кое-что проверил и получил ответ на мучивший его вопрос. И сейчас мужчина был очень опечален, так опечален, что пожалел, что на это решился.

Обратно они шли молча, и никто им не попался, как тогда экономка.

Рози обнимала на прощание Адриана и не скрывала своих слез.

— Пожалуйста, не плачьте, госпожа, — ласково уговаривал ее молодой человек. — Бог даст, увидимся…

— Как же мне не плакать, Адриан? Я надеюсь, что мы встретимся, но что-то мне подсказывает, что нет.

— Это любимое выражение ее бабушки, — улыбнулся Чарльз. — Той тоже вечно «что-то подсказывает».

На этом они распрощались. Дедушка потрепал внученьку по головке, сказал, что постарается вернуться как можно скорее, и они уехали. Служанка подхватила Рози на руки, и они вдвоём глядели вслед коляске.

…После смерти сына и невестки Чарльз и Изабелла долго не в силах были оправиться от горя. Они ещё несколько лет не могли ездить той дорогой, где карета их несчастных детей сорвалась в пропасть. У них осталась маленькая внучка Рози, которая стала всем для ее дедушки и бабушки.

Чарльз стремился сделать из своего поместья самый чудесный и прекрасный уголок в мире для своей любимой внучки. Место, куда бы она всегда хотела возвратиться, место, где она всегда была бы счастлива…Мир, где нет боли, несправедливости, насилия и зла. Самым страшным наказанием для всех, включая не только слуг, близких, но и бывших рабов, здесь являлся строгий выговор. Чарльз ненавидел все это «битьё», как сам его называл, и «насилие»! Он даже собаку никогда не ударял, даже если той вздумается стащить кусок колбасы со стола.

Он был противником рабства. В поместье у него жили когда-то рабы, но Чарльз, как стал хозяином всего состояния отца, быстренько дал им вольные, но выгнать не поднялась рука. Они с Изабеллой не покупали новых невольников, чёрные слуги остались ещё от родителей Его Светлости. Разве что крайне редко, чтобы дать волную человеку, они покупали новеньких.

Посторонние люди в доме, вся эта древняя, позорная дикость, всё это похоже на то, когда один царёк аборигенов нападал на другое племя и угонял его жителей в рабство… Но то ведь древность! Фу, как мерзко! И это в современном мире!

Чарльз не был богословом и не имел право трактовать писания, но эти строки из Святого Евангелия знал наизусть:

«Вы друзья мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего». (Евангелие от Иоанна, 15:14)

Обратно они ехали молча. На землю тихо опускались сумерки, окутывая деревья лёгким туманом. «А кто прикроет раны наших душ? — думал Чарльз. — Моё страшное открытие напугало меня. Почему так вышло? Почему, сам того не ожидая, я так привязался к этому бедному юноше? Несчастный мой, мой любимый сын, Густаво, если ты меня видишь с небес, не сердись, но он чем-то напомнил мне тебя… Может, и Рози увидела это сходство? Может, Адриан напомнил ей отца? Да, он так молод, что скорее только в братья ей подойдёт, но ведь детям даже те, кто на два года старше, кажутся уже такими взрослыми…». Его мысли прервал возглас Фреда: «Хозяин, приехали!». Чарльз будто бы проснулся.

— Дружище, подождёшь меня? Никуда не уезжай, хорошо? Томас, проводите меня, пожалуйста, к сэру Джеральду. Я хочу лично его поблагодарить за радость, доставленную моей внучке его разрешением. Адриан, ангел мой, дай мне свою руку.

Джеральд, оставшись один в доме, скучал. И он прислушивался к каждому шуму. Может, возвращаются? Нет, это кто-то мимо проехал. Наверное, кеб. Хозяин вышел в сад и услышал, как хлопнули ворота. «Наконец-то!» — обрадовался он и побежал встречать Томаса и раба.

— Передаю лично в руки твоё бесценное сокровище, Джеральд! — такими словами Чарльз встретил своего старого (и бывшего) друга и, взяв его руку, вложил в неё руку Адриана. — На, держи! — и он засмеялся: — Хотя мне, признаться честно, меньше всего на свете хотелось бы это делать!

— Ты, как всегда, в своём репертуаре, Чарли! — рассмеялся тот. — Может, чаю?

— С удовольствием! Я как раз намеревался напроситься!

Хозяин учтиво пропустил гостя вперёд себя в парадные ворота, и вместе они направились к дому. Адриан поспевал за ними следом, но сэры не обращали на него внимания. Фред остался болтать с охранниками и Томасом.

Много лет назад между Чарльзом и Джеральдом словно бы кошка пробежала. Ходили слухи, что поругались они потому, что отец Густаво отругал приятеля сына за то, что тот не уважал сэра Гарольда, своего папашу. Конечно, парню это не понравилось, и он заявил, что никто не знает, какими являлись их семейные отношения на самом деле, и никто не имеет права судить. Со временем всё улеглось, но былой теплоты между этими людьми не вернулось.

Да, Джерри не очень-то и хотелось чаёвничать с отцом покойного друга, с другом своего покойного отца. Но ему было скучно. Томас скоро уйдёт отдыхать: его рабочий день закончится. Поэтому поговорить не с кем. Придётся довольствоваться обществом Чарльза.

Через пять минут подойдя к особняку, двое аристократов вошли в гостиную через террасу, а ни через парадные двери. Но гость в волнении сразу же вышел в парк. Хозяин позвонил и прибежавшим слугам сказал приготовить чай, а затем вернулся к гостю, что прогуливался по саду.

Пока кухарка Мэгги накрывала стол в гостиной, оба джентльмена сидели на террасе и молчали, каждый погруженный в себя. Чарльз многое хотел сказать сыну покойного друга. И даже, может быть, не только ради собственной совести, не только ради Адриана, но и ради самого Джерри. Мысленно он подбирал слова для будущей речи, размышляя, как начать, с чего начать… И….гость даже не подозревал, что ждёт его в этом поместье… Во что может вылиться возмущение? К чему может привести праведная злость?