Лето и правда случилось на редкость жаркое; рано собрали урожай. Повсюду громоздились стога и скирды, и воздух висел тяжелым маревом, размывая все очертания. Было душно, речка являлась единственным убежищем, хотя даже в ней вода была слишком теплая и не приносила должного наслаждения.
В то лето хозяин будто сошел с ума. Каждый день он покидал имение чуть свет и не появлялся дома до глубокой ночи, а иногда отсутствовал несколько дней подряд. Мне было известно, где он пропадал. Слишком часто, проходя мимо полей, я видел его вылезающим из очередного стога, с громким хохотом вытягивающим за собой какую-нибудь девку в помятых юбках. Почти ни одну из его избранниц я не знал в лицо, и непонятно было, откуда он их брал – наверняка с окраин деревни, где селились преимущественно очень бедные семьи.
Они боялись его. Я наблюдал, как они в безмолвном оцепенении, с овечьей покорностью идут за ним. И потом видел, какими они вылезали из соломы – разрумянившиеся щеки, возбужденно и радостно блестящие глаза, а на губах блаженная улыбка.
Передо мной мелькал вихрь давно не стриженных волос, когда он бежал по полю, когда поднимал на вытянутых руках ребенка одной из женщин, держа его высоко, смеясь и откидывая голову назад – каскад янтарных прядей, искрящихся на нещадном солнце.
Не останавливаясь ни на миг в вихре раскаленных радостных дней, проносясь мимо рассохшихся жаждущих деревьев, мимо грязных покосившихся стен домов, он был само воплощение энергии; живое, дышащее пламя.
Я был рад за хозяина, рад, что он доволен и счастлив, но меня не покидало какое-то странное, щемящее, обманутое ощущение. Я не знал, что это порой беспричинное и всегда разрушительное чувство называется ревностью.
В очередной раз ввалившись в дом глубоко за полночь, он устало развалился на лавке, скидывая легкую тунику и вытягивая ноги.
- Ох, Бан, ну и денек, - довольно выдохнул он, покосившись на меня, сидящего в темноте. – А ты чего не спишь? Ждал, чтобы дверь запереть?
- Да, - не слишком почтительно ответил я из своего угла.
- А чего такой хмурый? – поинтересовался он, снова садясь прямо.
Не поняв, как ему удалось разобрать выражение моего лица, я раздраженно отвернулся.
Он долго всматривался в меня во мраке комнаты; как мне показалось, целую вечность. Затем вдруг, не боясь разбудить моего спящего в соседней комнате отца, громко и весело расхохотался.
- Ты же... о, господи. Слушай, хочешь, я тебе тоже девку найду?
- Не... не надо, - ошалело прошептал я.
- Ну, я тебя научу, как ребенком их не наградить. А так не бойся – ни одна из них уже не была нетронутой, так что проблем с их родней и хозяевами у тебя не будет. Тебе какие больше нравятся? Опиши.
- Не надо мне, хозяин, - вконец смутился и расстроился я. – Не хочу.
- Как пожелаешь, - пожал он плечами.
Я ушел и зарылся в подушку на своей кровати, пряча пылающие щеки.
* * *
- Пожар, пожар! – весело кричали деревенские ребятишки, прыгая вокруг Маура и тыча пальцем на его рыжие волосы. – Горит, горит, гаси огонь! – И они пытались накинуть ему на голову пустой мешок, а он только смеялся и бегал от них, подыгрывая.
Кончилось тем, что они все вместе навалились на хозяина и столкнули его в длинное корыто с водой, стоявшее под чьим-то окном. Он с плеском вынырнул, отплевываясь, под их звонкий смех и хлопанье ладошек:
- Погасили, погасили!
- Ах вы сорванцы, чертята, вода же чистая была! – послышался крик. Из-за угла выбежала молодая женщина; ее темные кудри развевались за спиной. – Я только что наносила! – Она стегнула тряпкой ближайшего мальчишку, не успевшего увернуться, и грозно двинулась к корыту, из которого торчали руки и ноги . – А ты, лентяй здоровый...
Маура отвел с лица мокрую пелену волос.
- Ой, - сказала женщина, увидев его незагорелое лицо и тут же робея. – Вы господин...
- Я вам новой воды наношу, - улыбнулся он, словно не замечая ее реакции, и попытался выкарабкаться из корыта. – Вот только вылезу сейчас...
- Да что вы, что вы, - воскликнула она, отмахиваясь. – Простите, не признала я издали! Думала, из наших кто... – И она, покраснев, протянула ему руку. – Давайте помогу...
Мой хозяин с готовностью принял помощь, рывком поднялся, и, зацепившись ногой, опрокинул корыто. Остатки воды забрызгали босые ступни и юбку женщины, и она чуть вскрикнула от неожиданности. Я удивился, ведь обычно роль падающего и сбивающего все на своем пути растяпы принадлежала мне.
- Черт, - Маура оглянулся на учиненный им беспорядок. – Давайте ведра, или что там у вас. Я прямо сейчас к речке пойду.
Она хихикнула и помчалась за ведрами, справившись наконец со страхом и смущением.
Когда дневная жара чуть спала, я медленно побрел к реке, чтобы искупаться. С наслаждением окунувшись в теплую воду у берега, я расслабился, наблюдая сквозь полуприкрытые веки за легкой золотистой рябью на водной поверхности. Неподалеку с громким фырканьем плескались несколько мужиков.
Из-за кустов послышался женский смех, и я с любопытством оглянулся на берег. Обычно девки купались или ранним утром, или ночью, стараясь в обнаженном виде не попадаться на глаза противоположному полу. Я всмотрелся в кусты, щурясь от солнца – там явно кто-то копошился. Еще несколько вскриков и хихиканья, и оттуда выскочила женщина – ее белый зад сверкнул на мгновение и тут же скрылся под платьем, которое она накинула на ходу, стыдливо убегая в сторону деревни. Длинные темные кудри были мне знакомы.
Вдогонку ей раздалось радостное улюлюканье купавшихся, но не эти звуки привлекли мое внимание – из кустов снова послышался смех, на этот раз мужской. Маура вылез, в чем мать родила, и трусцой проследовал к воде. Я почему-то быстро спрятался в камышах.
Не заметив меня, он выкупался, оделся, и тоже двинулся обратно к домам, что-то весело насвистывая.
На следующий день, вернувшись с торговой площади со свежей едой, я уже хотел войти в дом, как тут ушей моих достигли ритмичные постанывания, доносившиеся из ветхой пристройки.
Подкравшись к стенке сарая, я прильнул глазом к щели между досками. Нетрудно было узнать взлохмаченную гриву моего хозяина и его светлую спину с напряженными мускулами. Под ним сладострастно стонала женщина. Я чуть пригнулся у щели, чтобы рассмотреть получше. Я ожидал увидеть ту, темноволосую, с которой хозяин так быстро нашел общий язык после встречи у корыта. Но моему взору предстало разгоряченное полноватое лицо с прилипшими ко лбу прямыми русыми прядями и томно прикрытыми глазами.
Я следил за парочкой, не в силах оторваться, и ловил себя на том, что глаза мои по большей части устремляются на обнаженные крепкие ягодицы хозяина, резко двигающиеся взад-вперед, а не на его пышнотелую партнершу.
Наконец она, вся изогнувшись, издала особенно громкий стон, а Маура молча упал поверх нее, и они на некоторое время обессилено застыли на низкой лежанке среди ворохов соломы.
Тяжело дыша, я отнял руку от паха, чтобы вытереть пот с лица.
Это получилось само собой – ведь я даже не осознавал, что делаю. Я почувствовал, как липнут спереди штаны от излившейся в них некой густой жидкости.
Те двое медленно зашевелились, и я, покраснев до ушей, стремглав кинулся в дом, подхватив свою тяжелую корзину и ею прикрывая свой срам.
Я немного успокоился только тогда, когда переоделся в сухие штаны и умылся холодной водой из бочки. Притаившись в углу за ширмой, я настороженно прислушивался к каждому звуку. Вот они вошли, переговариваясь, послышался легкий плеск воды и стук тарелок, и я окончательно заверил себя, облегченно вздохнув, что мое присутствие у сарая не было замечено.
- Вот, Бан, познакомься, это – Лона́н.
Женщина кивнула мне, не поднимаясь со стула, хотя и была, так же, как и я, из бедного рода. Это меня разозлило. Очевидно, Маура уже успел научить ее, что в этом доме все равны, и вскакивать ни перед кем не надо. Но она же баба! Насупившись, я сел у стола. Если хозяин привел ее к себе домой, значит, это серьезно, – пронеслась очередная мысль, и настроение испортилось еще больше.
