Я падаю на кровать и почти сразу же проваливаюсь в сон.

Варя

Панельная пятиэтажка выглядит жутковато, я поднимаю голову и смотрю на верхние этажи, светящиеся кое-где тусклым заоконным светом. Деревянную обшарпанную дверь подъезда открыло порывом ветра, темный проем кажется мне пастью огромного кита, способного проглотить целиком целые суда.

Я не хочу туда идти… Я едва могу сдержать желание зарыдать в голос, топнуть ногой и остаться ночевать на улице. Но соседство со свалкой, вынуждает меня следовать за Матвеем.

Здесь, наверное, полно крыс!

Меня передергивает, когда я оказываюсь внутри, лестничные пролеты выглядят еще хуже, чем фасад этого старого здания.

– Может быть нам лучше остаться у тебя, – жалобно просит меня Артур, – Не обязательно же проводить здесь ночь, – фэльсар старается не касаться облупившихся стен своими крылышками. На его морде читается отвращение, он прижимает уши к голове и кажется таким растерянным.

– Конечно, обязательно, – неумолимо отвечаю я, следуя за Матвеем вверх, рядом с ним мои шаги звучат громко. Цок-цок стучат мои шпильки по бетону, почти так же, как при жизни, но Матвей даже не просит меня быть потише.

– Нужно приглядывать за ним, чтобы он не передумал, – я незаметно смотрю на него. Выглядит он неважно. Плечи опущены, темные круги под глазами становятся еще глубже. Наверное, это как-то связано со мной. С такими, как я. Но я не могу оставить Матвея в покое.

Мне нужна его помощь!

– Это глупо, – ворчит Артур, – Он даже не заметит твоего отсутствия! – давит на меня фэльсар, в какой-то степени, я с ним согласна, рассматривая крохотную квартирку, больше похожую на муравейник с отдельными камерами, чем на дом. Но теперь мне любопытно, как живут обычные люди.

– Мы останемся здесь и точка, – твердо произношу я, Артур закатывает глаза и куда-то исчезает, наверное, будет дуться на меня всю ночь.

Спальня Матвея выглядит не лучше, чем все остальные комнаты. Обои местами оторваны, на потолке остались желтые следы от дождевой воды и трещины, разбегающиеся в разные стороны.

Я обвожу взглядом беспорядок, неубранную постель, заваленный мелочами стол и несколько вещей, оставленных на стуле. Пока меня не привлекает правая стена, облепленная черно-белыми набросками. Я подхожу ближе и узнаю каждый: Тадж Махал, индийский Храм Лотоса, Собор Святого Павла…

Наверное, Матвей относится к учебе старательнее, чем я.

Мне становится грустно. Вряд ли сейчас кто-то думает обо мне, не считая родных, исправляюсь я поспешно. Но существую ли я в мыслях тех, с кем встречалась однажды? Печалит ли их мое исчезновение? Или я была настолько эгоистична, что всем плевать?

Последнее ближе к правде.

Я отхожу к потрепанному временем креслу и сажусь в него, ощущая запах пыли. Матвей изо всех сил пытается быть со мной любезным. Но получается у него не очень. Сказав мне несколько слов, он падает на кровать и быстро засыпает.

Даже покойник завидует его крепкому сну.

Я слежу за временем на электронных часах, прошло всего два часа, а кажется, что целая вечность. По комнате ползут длинные тени, в не зашторенные окна заглядывают едва заметные звезды. Скоро рассвет, впервые за все свое существование, я тороплю новый день.

Долгое время я приказываю себе спать, но не могу, сколько бы ни старалась. Досчитав до трех тысяч, я поднимаюсь на ноги. Не представлять же мне баранов, в конце концов.

Матвей перевернулся на спину, его тихое дыхание почти не слышно.

Кто бы мог подумать, что этот странный парень окажется медиумом.

Я приближаюсь к нему, в ворохе белого постельного белья четко выделяются черные волосы, рассыпавшиеся по подушке. Теперь я могу рассмотреть его бледное лицо.

Что-то в нем было печальное, надрывное, как в припеве какой-нибудь арии в драматическом монологе. Широкие прямые брови, одна из них разделена шрамом, слегка искривленный нос, наверное, он сломал его в детстве и четко очерченные губы с приподнятыми вверх уголками. Короткие пушистые ресницы слегка подрагивают, на веках едва-едва просвечивают голубоватые вены.

Матвей выглядит таким беззащитным во сне. Таким ранимым. У меня появляется непонятное желание защитить его от других.

Вот что делает со мной смерть.

Ведь раньше меня совершенно не волновали мирские проблемы. Совершенно. Но я действительно могу помочь ему устроиться на новом месте. Могу помочь наладить отношения с местными жителями, могу даже пожить с ним…

Я прерываю себя.

Ты найдешь Матвею спокойный уголок, где-нибудь, ну, например, в Англии, и все. Я знаю, один живописный городок, его неторопливый, и размеренный уклад как раз подходит для человека со странной способностью видеть духов. И население подходящее, всего шестьсот человек! Если кто и умрет, то сразу окажется на кладбище, ни о каких неоконченных делах и речи не идет.

Я опять смотрю на Матвея. Не давая себе времени подумать, я убираю с его лба челку, пряди шелковистых волос проходят через мои пальцы.

Вздрагивая, он хмурит брови, но не просыпается.

– Что ты делаешь?! – рявкает мне в самое ухо фэльсар, и я резко выпрямляюсь, подскакивая на месте, – Дурной пример брата покоя не дает? – скучающим голосом интересуется Артур, разглядывая когти на своих лапках.

Желание его убить возвращается.

– Ты меня напугал, – раздраженно отвечаю я и отхожу к окну, – И мой брат не должен тебя беспокоить, – я выглядываю на улицу. С пятого этажа я могу разглядеть супермаркет, его вывеска освещает разноцветными рекламными огнями пустынную парковку, – Может быть, я всё не так поняла, – я не особо в это верю, но очень хочу.

– Согласен, – вдруг соглашается с моими мыслями Артур, – Что-то во всей этой истории не вяжется.

– Что именно? – перехожу я на шепот, замечая, как Матвей начинает ворочаться в постели и беру со стола альбом, шероховатая поверхность касается моих пальцев.

– Разве твой отец не должен был почувствовать рождение бессмертного? – фэльсар присаживается на столешницу, и вопросительно смотрит на меня. Пока Артур об этом не сказал, я даже об этом не подумала.

– Да и защитный амулет дают только старейшины,– как бы, между прочим, произносит Артур, – Без него твой племянник беззащитен, – я вспоминаю пятилетнего малыша.

Мишка просто идиот, что не рассказал нам, подвергая жизнь своего ребенка такой опасности.

Я злюсь на него, пока мое внимание полностью не переключается на другое.

– Ты прав, – я перелистываю альбом, все рисунки выполнены углем, ни одного цветного пятна. Только плавные переходы от совершенно черного цвета к серому. Не надо быть специалистом, чтобы понять, у этого талантливого парня проблемы.

Я захлопываю альбом и кладу его на место.

– Но здесь всё не так просто, – говорю я и возвращаюсь обратно в кресло.

– А что сложного? – следует за мной фэльсар, я закрываю глаза, чтобы набраться терпения.

– Всё! – повышаю я голос, – Начиная с того, что мать моего племянника человек, – обреченно заканчиваю я, открывая глаза. Артур зависает над люстрой, рассматривая что-то на потолке.

Наверное, тоже не хочет продолжать наш бестолковый разговор. Несколько часов проходят в полной тишине, и когда неожиданно срабатывает будильник, я не спешу вставать со своего места. Я слежу, как Матвей сбрасывает с себя одеяло и садится в постели.

– Ты здесь, – хриплым ото сна голосом произносит он, замечая меня, и проводит ладонью по лицу. У него длинные утонченные пальцы художника. Его глаза еще полусонные, но Матвей поднимается на ноги. На часах полшестого утра. Я вижу, что Матвей жалеет, что все это не сон, и я никуда не исчезла.

– Мы здесь, – эхом повторяю я за ним и нагло улыбаюсь, закидывая ногу на ногу. Так мне привычней всего. Так я обретаю уверенность. Почему-то меня охватывает волнение.

Матвей не глядя на меня, выбирает чистые вещи в комоде и выходит за дверь. Тонкая полоска электрического света загорается в темноте. Не смотря на неодобрительный взгляд Артура, я иду следом.