Я пожимаю плечами, и каждый возвращается к своим мыслям. Женщина так и не появилась, и я решаю съездить к бабе Фисе неожиданно даже для самого себя. На переулок Вяземского 134, если я правильно запомнил адрес…

Сегодня у меня выходной и мне не надо идти на работу. Моя мама заперлась в своей импровизированной спальне и болтает с кем-то по телефону. Я на цыпочках выхожу в коридор и, не включая свет, проскальзываю на лестничную клетку. Кто-то выбил лампочку, и в первое мгновение, я не могу разглядеть ступеней, пока мои глаза не привыкают к темноте.

Я долго плутаю по незнакомым улицам, пока не нахожу нужную табличку на кирпичном заборе. Большой дом стоит в глубине ухоженного сада, фасад, выполненный в стиле кантри, привлекает внимание любого, кто заходит на этот участок. Выложенная серой брусчаткой дорожка ведет к парадному входу.

Несколько долгих минут я наблюдаю за темными проемами окон, но ничего не происходит, и я решаю вернуться завтра, когда замечаю, что откуда-то слева, выходит девушка. Она одета в вечернее платье и туфли на высоком каблуке. Ярко-рыжие кудри не может приглушить даже ночь.

– Тебя ищет сестра, – обращаюсь я к ней, когда она останавливается около моей машины. Я не могу объяснить себе, зачем это делаю. Варя вздрагивает, подаваясь назад, ее фигура пропадает из моего поля зрения, и я выскакиваю из машины, боясь, что она рухнет в колючую изгородь.

Я хватаю ее за руку, мои пальцы крепко держат ее за запястье.

– Неужели эти новости тебя так пугают? – едко интересуюсь я, и помогаю ей стоять прямо.

– Нет, меня пугает другое, – Варя не сводит с меня своих темно-зеленых, как морская пучина, раскосых глаз.

Я сглатываю.

– Что ты можешь меня касаться.

И я резко одергиваю руку.

Варя

– Твоя сестра не объявлялась? – спрашивает отец, до этого момента, ужин проходил в полной тишине, не считая грохота столовых приборов. Мариша, наш повар, двигается почти бесшумно, меняя блюда, как фокусник.

Как же они все пахли!

Почему, будучи живой, я предпочитала давиться низкокалорийной едой, нет, правда. Я с тоской смотрю на аппетитный грибной жульен. Жаль, что я не могу его отведать. Я вздыхаю, следом за мной, роняя слюну, вздыхает Артур.

Я удобнее устраиваюсь на стуле, забравшись в него с ногами. Такого я себе никогда не позволяла. Сомнительный плюс, но в моем нынешнем состоянии выбирать не приходится. Я почти научилась справляться со своим невесомым телом. Это моя маленькая победа.

Артур хмыкает, и я показываю ему язык.

– Нет, – отвечает сестренка, слегка дернув плечами, и я перевожу на нее взгляд. Мне до боли в пальцах хочется прикоснуться к ней, но я остаюсь сидеть на своем месте. Медиума я так и не нашла, хотя потратила на это два дня, рыская по всем магическим салонам! Одни шарлатаны и мошенники, они не способны увидеть призрака, если даже он сядет к ним на колени. Я проверяла, один такой «потомственный экстрасенс» просто закрыл окно, со словами, дует.

Дует ему, мысленно бурчу я.

Так что, мне всё ещё приходится болтаться здесь, между райскими кущами и землей, наблюдая, как мои близкие лакомятся вкусной едой.

–… хотя бы звонила? – продолжает отец, и я сосредотачиваюсь на разговоре.

Папа проводит рукой по волосам, скрывая свое раздражение. Я знаю, к чему это все приведет. Наташка встречается взглядом с отцом, они так похожи, что мое сердце сжимается от переизбытка любви.

Да, я все еще говорю, как живая, но разве можно описать мои чувства, смятение и страх по-другому, по-призрацки?! Наверное, и слова такого не существует, как и меня, собственно, тоже.

– Твой отец что-то не договаривает, – вдруг подает голос мой фэльсар. Он, наконец, отрывается от стола и его зрачки сужаются, а то я уже начала бояться за его психологическое состояние.

– С чего ты это взял? – огрызаюсь я, скрестив руки на груди.

На мне все еще темно-бардовое платье и я не знаю, есть ли у меня шанс его сменить. Существуют ли гардеробные для таких, как я?!

Я ведь об этом не знаю, умирают как бы один раз и окончательно. Или раз тебе «посчастливилось» скончаться в вечернем наряде, так радуйся, что не в трусах и майке.

– Он постукивает по столу, – деловито отвечает Артур, мне совсем не нравится его снисходительный тон, но я с ним соглашаюсь. Папа выглядит встревоженным, хотя и пытается это скрыть.

– Наташа? – повторяет отец.

Только не ври, шепчу я беззвучно, только не сегодня.

Я хочу, чтобы она меня услышала, почувствовала, что я рядом.

– Да, – откашлявшись, говорит Наташа, папа облегченно выдыхает и я вынуждена согласиться со своим фэльсаром,– Перед самым ужином, – продолжает она, – Сказала, что и сегодня не придет, – взгляд Артура будто говорит мне, что он был прав, я отворачиваюсь от него, еще не хватает, чтобы мой фэльсар злорадничал.

– А где Мишка? – отец хмурит брови, и я вижу, что он начинает злиться. Его лицо бледнеет, тонкая полоска темно-красных губ, вместо улыбки, это не предвещает ничего хорошего.

Наташа ерзает на стуле, и я автоматически делаю тоже самое.

– Странная у вас семейка, – резюмирует фэльсар, я не обращаю внимания на Артура, мне становится интересно, куда исчезает мой брат. Раньше я просто этого не замечала, была, как всегда занята собой, сейчас у меня было время подумать, куда я смотрела, вернее, куда я НЕ смотрела.

– Я не знаю, сказал, к вечеру вернется, так что я…

– Почему мои дети не способны приходить вовремя домой? – рычит отец, не дав Наташке продолжить, – Ходят неизвестно где, не сообщают о своих планах, – перечисляет он, – Я что, больше не авторитет, в этом чертовом доме?! – таким я его еще не видела, но на удивление, Наташа спокойна.

– Наверное, потому что, дети выросли, папа, – ничего себе, присвистнула я, обычно с отцом спорю только я, по любому поводу, нам лишь бы сцепиться вместе, я не ожидала такого от своей всегда кроткой сестренки…

Хотя… может все дело в том, что я не давала никому пальму первенства, всегда держала ее под рукой.

– Не надо играть роль Варвары, Наталья, – отец встает на ноги, – Тебе это не идет, – бросает он, прежде чем громко хлопнуть дверью. Ната пожимает плечами и отставляет недоеденный грибной жульен в сторону. Тарелка звякает, соприкоснувшись с бокалом.

– Я знаю, – тихо произносит в пустоту Наташка, – Не уверена, что это вообще кому-то по силам, – печально продолжает она, и я чувствую, как ее слова режут по больному.

– Спасибо, Мариша, – обращается она к молчаливо стоящей в стороне женщине, – К чаю ничего не нужно, – Наташка выходит из комнаты, и я встаю на ноги, осматриваясь.

Мы столько раз собирались все вместе в этой столовой, но я никогда не радовалась этим минутам, словно меня заставляли отбывать повинность. Я всегда куда-нибудь спешила. А сейчас, я бы все отдала, чтобы побыть вместе со своими близкими.

Просто посидеть рядом с ними…

Я пытаюсь коснуться столешницы сервированного стола, но моя рука проходит сквозь дуб так легко, будто нож в масло. Мне становится тоскливо и одиноко. Я вспоминаю свои тринадцать лет, как мы сидели на постели в комнате сестры и обсуждали свою первую любовь. Я заплетала косички Наташке, чтобы у нее были такие же кудряшки, как у меня.

Я смеюсь, хотя это больше похоже на всхлип, закрываю глаза и…

– Она не берет трубку, – ничего себе, я волшебным образом оказываюсь в спальне сестры!

Я и так умею?! Вот это новость, знала бы раньше, не стала бы тратить столько времени на беготню по лестнице.

Артура нигде не видно, не знаю, куда он исчезает, но сейчас так даже лучше. Никто не будет зудеть над ухом. Наташка стоит на балконе и разговаривает по телефону, я вижу только ее силуэт. Она ходит из одного угла в другой, на бетонном полу должен лежать ковер. Его узор давно исчез, но я точно помнила, что мы выбирали его вместе.

После смерти, я стала такая сентиментальная…

– Я расспросила о Варьке почти всех студентов, но никто о ней ничего не слышал, – Натка выслушивает ответ, она успела заколоть волосы на затылке и переодеться в простой спортивный костюм.