«Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма»

Мф. 6, 23

Вместе как один.

Я никогда не сомневалась в том, во что верила. Но как оказалось, у меня просто не было причин сомневаться, и теперь каждая частичка меня была разрушена. Я подтянула колени к подбородку, и спрятала в них лицо.

Здесь так темно и одиноко. Так тихо. Я не могла ни за что ухватиться. Пустота. Холодная и безжалостная мгла. Воздух казался неправильным. Слишком ледяным. Сырым. Пронизывающим.

При каждом движении, мою кожу покрывали мурашки, и у меня слезились глаза, но слез уже не осталось.

– Пожалуйста… – мой шепот казался чересчур громким, – Умоляю тебя…

Наш безумный план не сработал, но я хотела надеяться, что мне удалось спасти его душу.

Я не оправдывала себя за то, что сделала. Это не было спонтанным решением. Я к этому готовилась, и стала изменницей по собственной воле.

Но…

Они никогда меня не поймут.

Никогда не простят.

У меня вырвался едва слышный всхлип.

Свет уже не мог удержать меня от падения, я сама оборвала эти тросы и камнем летела вниз.

Сколько бы я не убеждала себя, что у меня не было выбора, убитые никуда не исчезли, и тяжесть моей вины давила все сильнее.

– Прими меня, – вдруг услышала я женский голос, и резко приподняла голову, – Ты должна это сделать.

Горло сжалось от страха, и я огляделась.

Мне стало трудно дышать, когда я заметила рядом с собой ифрит. Тонкий черный прутик лежал на земле, и был покрыт изморозью. Рукоять была украшена серебряными листьями, а сердцевину заменял рог Индрика.

То, что от него осталось…

Горькая тоска и скорбь переполнили меня, и я больше не могла сопротивляться мраку. Темнота подобралась слишком близко. Я подпустила ее к себе, и она раздирала меня когтями, не оставляя после себя ничего.

Ни надежды. Ни любви. Ни чувств.

– Я не могу… – с трудом выдавила я, – Больше не могу…

Страх и боль клубились вокруг меня, как зловонный дым. Голова болела, словно мне засовывали острое лезвие прямо в мозг.

– Уже поздно отступать, – ответила ифрит, на этот раз интонация ее голоса изменилась, и стала жестче, – Они ищут тебя.

Я уловила посторонний шум, но он казался мне не более чем вымыслом. Жутким сном. Ифрит уловила мое недоверие, как флюгер ловит ветер.

Теперь мы были с ней одним целым.

-Почему ты винишь себя в том, в чем не виновата? – она говорила то, что я хотела слышать.

Я опустила взгляд на свои ладони, покрытые чем-то красным. Мои пальцы задрожали, и я шумно сглотнула кислую тошноту, обжегшую горло.

– Потому что я любила его. А теперь его нет, – судорожный всхлип сорвался с моих губ.

– Так и должно быть, – шептал голос, – Вспомни! – от ее крика внутри меня все взорвалось от боли.

Да. Я помнила.

Не могла забыть ни эту боль, ни их последнего взгляда.

Я протянула руку и уверенно взяла палочку. Темная сила опять наполняла меня, чернота хлынула в рот, выдавливая весь кислород из моих легких, и я вновь испытала ужас.

– Это не мой дар.

Но чужая сила уже пробуждалась во мне, и я попыталась остановить ее. Разжать пальцы, но они только сильнее сжали ифрит, превращая ее в предмет моей ненависти.

– Теперь твой.

Я поднялась на ноги, все мои чувства пришли в боевую готовность. В последний раз.

Я ощутила кровь на губах, она текла из носа, капала на ледяную землю. Собиралась в лужицы. Я медленно побрела в глубину леса, оставляя за собой кровавый след. Мертвенную тишину разбавлял только быстрый стук моего сердца.

Простите.

Простите меня.

Внезапно, земля ушла из-под ног, и мое собственное тело начало свободное падение вниз…

Часть

I

Варя

Почему я должна умереть?

Обычно я не возвращаюсь домой в таком виде, но сегодня что-то пошло не так. Такси останавливается на пустыре. На часах шесть утра, и уже начинает рассветать.

– Вам точно здесь? – неуверенно спрашивает меня водитель, с опаской оглядывая заросшие бурьяном овраги. Наверное, ему мерещится засада или он ждет, что я ударю его по голове, и сбегу.

– Точно, – раздраженно отвечаю я, заплатив, беру сумочку, и выбираюсь из машины.

Перед глазами все расплывается. Я изрядно перепила.

М-да, последняя рюмка текилы явно была лишней.

Но в клубе было так скучно… Только алкоголь помогал мне не умереть от тоски и скрашивал мой паршивый вечер. Я ускоряю шаг, тонкие шпильки громко стучат по асфальту.

Дом погружен в темноту, значит, все еще спят. У меня в запасе минут тридцать. Я направляюсь к черному ходу, и снимаю туфли. На цыпочках, вхожу в коридор и бегу в ванную комнату.

Хотя мне нечего бояться, комната близнецов находится в другом крыле дома, а отец предпочитает оставаться в городе. Я все равно стараюсь вести себя как можно тише. И только закрыв за собой дверь, могу нормально дышать.

Сердце ударяется о ребра, тук-тук-тук, словно зубы отбивают дробь на холоде. Я прижимаю руки к груди и сдавленно смеюсь. Мой возраст давно перевалил за сотни лет, а я до сих пор веду себя, как подросток.

Кинув сумочку на пол, я включаю свет, и он отдается резью в глазах. Желудок сжимается от тошноты, и горькая желчь подступает к горлу. Я боюсь, что меня вывернет наизнанку, но дурнота отступает.

Мне просто жизненно необходим горячий душ.

Может быть, тогда я начну лучше соображать.

Наполнив глубокую ванную до краев, я забираюсь в горячую воду. Все мышцы сразу расслабляются, и я закрываю глаза.

Сегодня мне придется поехать в институт. Я поступила на архитектурный факультет, все дисциплины даются мне с легкостью, и на парах я просто умираю от скуки. Если бы не отец с его вечными проповедями, ноги бы моей там не было. Но у него особый пунктик насчет образования, и всей моей дальнейшей жизни.

Раздается стук в дверь и голос моей сестры взрывается головной болью:

– Если ты думаешь прятаться там целый день, ничего у тебя не выйдет!

– Пожалуйста, не так громко, – я потираю виски.

– Где ты была всю ночь? – понизив тон, спрашивает она.

– Я предлагала тебе пойти со мной, но ты не захотела, – отвечаю я, – Было весело.

– Я столько не выпью, – смеется Наташка.

Настроение у нее, похоже, получше, чем у меня.

– Эй, считаешь, у меня проблемы? – подозрительно кошусь на дверь.

– Считаю, что богемская жизнь не для меня.

Я молча сдуваю с руки пышную пену.

–Ты хоть машину вести сможешь?

–Издеваешься?

– Просто беспокоюсь, – Наташка выдерживает паузу, и я сразу чувствую неладное, – Отец здесь, – едва слышно добавляет она.

Я неохотно сажусь, выпрямив спину. Вода почти остыла, и остатки пены плавают островками.

– Когда он приехал? – обеспокоенно интересуюсь я.

– Еще вчера.

– Черт.

– Я сказала, что ты у подруги готовишь проект, и вернешься поздно.

– И он поверил?

– Ты же знаешь папу… – эти слова окончательно портят мне настроение.

Вздохнув, я вылезаю из ванной. Встречаться с отцом не входило в мои планы. Я дохожу до ванной и кручу бронзовый кран. Напряжение сковывает мои плечи и шею.

– Не переживай, – сестра всё еще стоит под дверью.

– Я и не переживаю.

Она громко хмыкает.

– Встретимся в универе? – Наташка меняет тему, – Ты ведь сегодня придешь?

– Деваться некуда, – вздыхаю я.

– Тогда я захвачу по дороге кофе, и пару пирожных.

– Для них самое время, – блаженно отзываюсь я, – Мне просто жизненно необходим сахар.