– А ты ничего не замечаешь? – терпеливо спрашиваю я, Артур все это время молчит, наверное, мне надо было поинтересоваться, всё ли с ним в порядке. Но у меня есть дела поважнее, чем его обида. С этим я разберусь потом.

– Нет! – тихо восклицает Матвей, какой же он на самом деле невыносимый, никакой помощи, что от него. Что от Артура.

– Ночь на дворе, – я развожу руками, чтобы до него дошло, – Нас никто не заметит, – обещаю я.

– Тебе легко говорить, тебя не видят, что днем, что…

– Не говори, – протестующее шиплю я, подходя к Матвею еще ближе,– Просто не произноси этого слова вслух! – я пытаюсь дотянуться до его губ ладонью, а я и не замечала, что он такой высокий.

– … что ночью, – назло мне протягивает Матвей и убирает мои руки от себя, – Видела бы ты свое лицо, – он громко смеется, забывая, что все уже давно спят, и мы стоим во дворе чужого дома.

В этот момент, с его лица исчезает настороженность, напряженные морщинки вокруг губ разглаживаются. Он резко замолкает, отпуская мои запястья. Тепло исчезает так же быстро, как и его улыбка.

– Ты справишься сама. Я подожду тебя в машине.

– Присмотри за ним, – прошу я Артура, и прохожу в дом, оказываясь в небольшом коридоре. Внутри прохладно, в одной из комнат тихо работает телевизор, я медленно двигаюсь вперед. На стенах развешены фотографии, я подхожу ближе.

На одной из них запечатлена та самая Вера, она позирует фотографу и весело смеется, глядя прямо в объектив. Орехового цвета глаза и длинные пшеничные волосы, на солнце отливающие золотом. На ее щеках играют ямочки, она вся состоит из мягких линий, начиная с аппетитной хорошо сложенной фигуры и заканчивая лицом в форме сердечка.

Она даже не в его вкусе!

Я перехожу от одного снимка, к другому.

Как мог мой брат скрывать от семьи свою невесту? Если только она…

Моя мысль не успевает сформироваться, как из комнаты напротив выходит немолодая женщина в обычном уютном домашнем костюме. Но не это привлекает мое внимание, а пятилетний малыш, идущий рядом с ней.

– Сейчас выпьешь горячего молочка с медом и ляжешь спать, – ласково обращается к мальчику женщина, с любовью приглаживая его торчащие во все стороны платиновые волосы, – Ты не заметишь, как мама с папой вернутся домой.

Я не могу сдвинуться с места и закрываю глаза. Я не хочу в это верить. Просто не хочу. Я не готова.

– Ну что узнала? – набрасывается на меня Артур, как только я оказываюсь в салоне, Матвей открывает один глаз и, потягиваясь, стряхивает с себя остатки дремоты.

– У него есть сын… – произношу я, удивляясь, что мои губы способны выговорить эту фразу. Я подтягиваю колени к груди и обнимаю их руками, положив сверху подбородок. Темно-бордовая ткань платья скользит по телу, обнажая ноги.

– И что здесь удивительного? – встревает в разговор Матвей, – Логично предположить, после секса иногда такое случается, – я не смеюсь, мой фэльсар подозрительно смотрит в мою сторону.

Он догадывается. Что-то не так.

– От человека… – тихо отвечаю я, не поднимая головы. Матвей не произносит ни слова, наверное, он поставил мне окончательный диагноз: Невменяемая. Не подходить.

– Что?! – взвизгивает Артур, но это больше похоже на писк, чем на вопрос, – Отношения между нами и людьми невозможны, – откашлявшись, продолжает он. – Ты шутишь, – если бы это было так, я сильнее утыкаюсь лбом в колени, перед моими глазами все еще стоит малыш так похожий на Мишку. Мой брат совершил огромную ошибку, и отец будет вне себя.

Нам запрещено строить серьезные отношения с человеком, и тем более, иметь от них детей. Это закон и я даже боюсь представить, что теперь будет.

Матвей

Я все еще не могу поверить, что Варя призрак, слишком реальной была ее ладонь в моей руке. Такая хрупкая, как крылья испуганной птицы. Я резко отпускаю ее и спешу спрятаться в своей машине.

Нет, я не готов к этой новой способности касаться умерших. Я едва могу видеть их, разговаривать с ними. А теперь вот это.

Я злюсь больше на себя, чем на нее. Сам виноват. Зачем надо было окликать ее. Из-за Наташки? Или из-за своего собственного эгоизма? В голове маленькими молоточками начинает стучать боль, когда Варя без спроса устраивается на переднем сидение, рядом со мной.

Мне это не нравится, но больше всего, мне не нравится ее общение с кем-то, кого я Слава Б-гу, не вижу.

Как Варя его назвала? Фэльсар? Я не могу припомнить ни одного животного или существа, с таким странным прозвищем. Она обращается к нему по имени, значит, все еще хуже, чем я предполагал.

Я никогда не имел дела с сумасшедшими призраками. Были всякие: мнительные, раздражительные, истеричные, инфантильные. Но сумасшедших еще не было. Варвара станет первым.

Она без умолку болтает и выглядит такой живой. Ее рыжие кудряшки пламенеют вокруг упрямого лица, пухлые губы кривит усмешка и она то и дело смеется, слегка откидывая голову назад. Я стараюсь не смотреть на нее, но у меня не выходит.

Я сжимаю руль крепче, и завожу мотор, скоро до нее дойдет, что я не смогу ей помочь. У меня нет такой силы, способной вернуть ее душу обратно в тело или указать путь в чистилище. Может быть, это он и есть. Я не знаю.

Мимо проносятся темные безмолвно стоящие вдоль дороги дома, только кое-где черноту окон, разбивает свет. Я притормаживаю и сворачиваю на другую улицу. Бордюры мелькают, как насекомые, уползая за поворот. Варя не сводит с меня своих горящих надеждой глаз, этим она напоминает мне тех, других и меня окатывает волна тошноты.

Мне странно слышать свой собственный голос, отвечающий на ее вопросы так грубо. Но я это делаю. Не потому что я такой мизантроп. Я просто хочу быть нормальным.

Свет от фар вырывает серый местами залатанный асфальт, по лобовому стеклу ползут желтые пятна от проезжающих мимо автомобилей. Я все глубже погружаюсь в свои мысли, обдумывая план, как мне отделаться от нее, погружаясь в какой-то режим энергосбережения.

Потому что я уверен. Варя так легко от меня не уйдет.

Ее громкий крик эхом разносится в моей голове, и я резко ударяю по тормозам. Дернувшись, машина останавливается. Я перевожу дух. Неужели, я кого-то не заметил… Собаку? Кошку? Я осматриваю дорогу, в поиске трупа, но вижу только припаркованный BMW.

От злости у меня начинает дергаться глаз, но Варя не удостаивает меня даже взглядом. Она выскакивает на дорогу. Я не знаю, почему делаю это, почему не уезжаю с этого места сразу же, как только оказываюсь один. Словно на автопилоте, я съезжаю с дороги и выключаю фары.

Улица сразу же погружается в темноту. Впереди несколько уличных фонарей, превращающих непроглядную ночь в сумерки, как по волшебству. Будто в черный кофе добавляют молоко по каплям.

Я слежу, как Варя пытается заговорить с живыми. Отсюда мне видно только ее темно-бардовое платье, шлейф касается ее босых ног. Я знаю, что будет дальше. Они пройдут мимо. Так всегда случается, когда ты умер и не можешь отпустить близких.

Я это понимаю. Мертвые – нет.

Влюбленная парочка садится в машину, через минуту автомобиль скрывается за поворотом. Варя стоит на месте. Как фигурка на торте. Неподвижная. Одинокая. Ждет, когда ее уберут в коробку. Я вздыхаю и кладу голову на руль.

Не делай этого, Матвей, шепчу я себе под нос, уезжай, не нарушай и это правило.

Но я не в состоянии это сделать. После встречи с той загадочной женщиной, меня словно подменили. Я больше не могу оставаться безучастным. Я хочу узнать о них больше. Мы как-то связаны, и я это чувствую. Чертыхнувшись, я выбираюсь из машины и спешу к Варе.

Она совершенно не выглядит такой потерянной, как я нарисовал себе в своем воображении. Я готовился к совсем другой реакции. Видимо, моя утешительная речь сегодня не понадобится. Я едва заметно хмыкаю.

Варя выглядит рассерженной.

Она решительно направляется в сторону одноэтажного кирпичного дома. Я иду следом. Вот это уже похоже на то, с чем мне обычно приходиться сталкиваться. И я успокаиваюсь, пока не узнаю, что требует от меня Варя. Я трясу головой, упорно не соглашаясь с ее доводами. Я и так достаточно часто оказывался в полицейском участке.