– Есть идея. У меня раньше стояла детская стенка. До ремонта пять лет назад.

– О чем это ты? – не понял Корби. – Я, видимо, это не застал.

– Маленький спортивный комплекс. Трапеция, кольца, веревочная лестница.

– Веревочная лестница…

– Дошло? Помогай, брат, – срывающимся голосом ответил Ара. Корби принял коробку из его рук и поставил к стене. Вещи пошли конвейером: пара старых чемоданов, пластиковая новогодняя елка, лыжи и лыжные палки, коробки с пазлами – последствие былого увлечения Ариной мамы, запыленный куб старого аквариума – его черный брат передал очень осторожно. Ник подошел и составил третье звено цепи. За пять минут они разгрузили половину антресоли. Работая, Ара успокаивался.

– Есть, – наконец, сообщил он и, чихая от пыли, вытянул из глубины длинный и тяжелый холщовый мешок с завернутыми в него стальными трубками. Корби догадался, что из них когда-то собирался тренажер. Ара растянул горловину мешка и пошарил внутри. На свет явился хаос из веревок и лакированных деревянных перекладин. Черный брат начал распутывать эту мешанину. Вскоре лестница, качаясь, повисла у него на руках – длинная, от потолка до пола.

– То, что надо, – обрадовался Корби.

– Но это только один этаж, – скептически заметил Ник.

– Там стоят кондиционеры. Мы спустимся на них. – Ара спрыгнул вниз с табуретки и, волоча лестницу за собой, пошел обратно на кухню. Зазвонил телефон. Черный брат остановился. Корби думал, что он не ответит, но Ара снял трубку.

– Мама. – Его лицо немного побледнело, но не так сильно, как после смерти Андрея. Он крепко сжимал трубку. Его взгляд остановился на Корби. – Мама, прости, но я больше не могу тебя слушаться. – Он положил трубку, его губы дернулись, складываясь в странную нервную улыбку – казалось, он одновременно хочет заплакать и засмеяться.

– Спасибо, – тихо поблагодарил Корби. Ник молчал. Ара на несколько секунд закрыл глаза.

– Мне жалко ее. Она же с ума сойдет.

Не говоря больше ни слова, он сложил лестницу под окном кухни и начал переставлять с подоконника на стол цветочные горшки.

Банда стала бандой.

Корби открыл широкое окно, и в комнату ворвался свежий, пропитанный запахом дождя воздух.

– Я могу взять немного вещей, – сказал Ара. – Что нам нужно?

– Зависит от того, что мы будем делать дальше. – Ник посмотрел на Корби. Корби молчал. Плана у него не было. Он просто знал, что если они не уйдут сейчас, все станет так же плохо, как вчера утром, или даже хуже. – Сколько ты можешь взять денег?

– Рублей пятьсот.

– Всего?

– Я не хочу грабить маму. Я могу взять больше, но это хуже чем просто убежать. Это все равно что второй раз украсть вино.

Корби вспомнил, как сидел над рюкзаком и пересчитывал краденые деньги, как дед, шипя ругательства, выкручивал ему ухо. Он подумал, что это должно прекратиться. Пусть их банда станет такой, какой ее с самого начала хотел видеть Ник, пусть побег Ары будет последним плохим делом, последним предательством.

– Ты не будешь брать мамины деньги, – сказал он, – но ты одолжишь мне джинсы, майку и кроссовки.

– Зачем?

– Я поклялся жизнью, что верну те вещи, которые сейчас на мне. И поскольку я все еще жив, это надо сделать.

Ник странно посмотрел на него. По его глазам было видно, что он помнит про нож в кармане Корби.

– У меня есть старые кроссовки, – сказал Ара.

– Отлично. Только бы пришлись по ноге.

– Не сомневайся, они разношенные.

Они прошли в его комнату. Здесь было очень светло. Монитор компьютера был сдвинут в сторону, на широком письменном столе стояли плоские ячеистые коробки, в которых всеми цветами радуги сверкал бисер. Ара перехватил взгляд Корби.

– Я пытался успокоиться. – Он распахнул скрипучие двери старого платяного шкафа и бросил Корби белую майку. – Пойдет?

На майке был Eminem.

– Пойдет. Переквалифицируюсь в рэпера. – Корби стянул через голову майку Комара. Ара посмотрел на него и замер.

– Это отец Андрея?

– Что? – не понял Корби.

– Тебя избил. Ты весь в синяках.

Корби посмотрел на свой живот. При свете распогодившегося дня под кожей стали заметны темные пятна кровоизлияний. Он побыстрее натянул майку.

– Не только. Я больше пострадал, когда от него убегал.

Ара протянул ему джинсы. Они были сношенные, но хорошие, не такие залихватские, как у Комара.

– Карточка, – вдруг вспомнил Корби. – Карточка Андрея. У кого она?

– У меня.

– Ты не отдал ее Крину?

– Перед вторым допросом хотел. Но когда мы с Ником стали это обсуждать, выяснилось, что все вранье разваливается, если изменить хоть одно показание.

Корби кивнул.

– Переодевайся быстрее, мама может прийти уже с минуты на минуту.

– А где она?

– Сейчас у девочек-близняшек. – Мать Ары работала репетитором французского. – От них ехать всего полчаса.

Корби в темпе сменил джинсы. Ему стало комфортнее.

– Что еще нужно?

– Кепка – спрятать прядь, и рюкзак, чтобы сложить вещи.

Ара вручил ему свой старый рюкзак и белую рэперскую кепку. Когда они вернулись на кухню, Ник уже выпустил лестницу за окно, продел свободные концы стропил под звеньями батареи и хорошо завязал. Корби проверил узлы.

– А батарея точно выдержит?

Ник ухватился за батарею и попробовал ее раскачать. Та не шелохнулась.

– Выдержит.

Ара принес их обувь. Было странно стоять на кухне, как в прихожей, и чувствовать, что окно превратилось в дверь.

– Кто первый?

– Я, – сказал Корби.

– У тебя порезанные пальцы, – напомнил Ник.

– Если кто-нибудь из нас разобьется, пусть лучше это буду я.

– Ты не разобьешься, – слегка испуганно сказал Ара.

Корби улыбнулся.

– Тогда не о чем волноваться.

Ему пришлось лечь животом на карниз, и почти минуту он не мог сдвинуться дальше: не удавалось поставить ноги на ступеньки, круглые перекладины прижимались к стене и выкатывались из-под мысков кроссовок. Наконец, Корби подцепил одну и медленно, проверяя каждое движение, вылез за окно. Ара и Ник придерживали его за плечи. Порезанной руке было больно, но Корби терпел. Дальше было легче. Веревочная лестница поскрипывала под его весом, пока он спускался.

– Осторожно, – предупредил Ник, – сейчас должны закончиться ступеньки.

Корби сделал еще несколько шагов вниз и почувствовал, что под ногами пустота. Пришлось повиснуть на руках. Качаясь и натирая кожу на пальцах, он продолжил спуск. Одолев последнюю ступеньку, он повис; на мгновение его охватил страх, что лестница закончилась, обратно не подняться, а до крыши супермаркета все еще слишком далеко – но секундой спустя его ноги нашли спасительную опору карниза, и он понял, что это окно квартиры второго этажа. Сквозь стекло Корби увидел чужую кухню. За обеденным столом на высоком стульчике сидел четырехлетний мальчик. Он тоже смотрел на Корби, его рот был приоткрыт, рука с ложкой, полной разведенных в молоке шоколадных хлопьев, застыла в воздухе. Корби показался мальчику язык. Тот засмеялся. Ноги надежно стояли на карнизе, так что Корби позволил себе освободить левую руку. Форточка была открыта, и ему удалось ухватиться за раму окна. Крыша супермаркета была в двух с лишним метрах под ним.

– Кондиционеры, – подсказал сверху Ара. – Прыгай на них.

Кондиционеры – огромные белые монолиты с забранными мелкой решеткой круглыми поддувами – стояли не прямо под стеной, а примерно в метре от нее. Корби казалось, что либо под ним провалится решетка, либо он промахнется и ударится об угол стального ящика. «Будет глупо после всего, что случилось, свернуть себе здесь шею», – подумал он и с криком прыгнул. Решетка лязгнула, но не провалилась. Он замер с часто бьющимся сердцем. Кондиционер негромко шумел под ногами, белый корпус вибрировал, и тело вибрировало вместе с ним. Корби посмотрел вверх. Ник показал ему большой палец. Чувствуя безумную свободу, он спрыгнул на крышу.