«Все равно, – подумал Корби, – что бы там ни было, а я приведу себя в порядок и буду таким же душкой, как в любой другой день». Он тщательно почистил зубы, умылся. В волосах засели остатки вчерашней дорожной пыли, и он сунул голову под кран.

Когда он вытирался, на пороге ванны показался Комар. Один его глаз был закрыт ниспадающей прядью, другой пристально смотрел на Корби. Корби выдержал его взгляд.

– Давно тебя не было в наших краях, – мрачно сказал Комар.

– Приехал при первой возможности.

Комар постоял, посмотрел на него, потом протянул руку. Корби ответил на рукопожатие и вздрогнул, когда ему в ладонь воткнулась булавка. Он удивленно посмотрел на нее. Булавка засела глубоко, торчала вверх зеленой пластиковой головой. Корби молча вытащил ее, положил на край раковины, облизнул с ладони кровь.

– А ты думал, я скажу «здравствуй, дорогой друг»?

– Я думал, ты стал парнем Ани.

Комар усмехнулся, встряхнул алой прядью.

– Нет.

– Почему?

– Ты бы видел ее нынешнего бойфренда. Больной на всю голову и крутой, как бычьи яйца. Экстремал. Я его боюсь.

– Давно?

– Год.

– А раньше?

– А то ты не знаешь.

– Откуда?

– Она была в тебя по уши влюблена.

– С чего ты взял?

Комар пожал плечами.

– Она на твою фотку дрочила три года и говорила, что никому не даст. А потом появился этот новый.

Корби повесил полотенце на крючок.

– Вы здесь сидели всю ночь?

– Мы с Пашей, когда можем, живем в гостях у других людей. Мои родаки не просыхают и стали совсем говном, а его мать нашла тридцатилетнего мужика, и тот шпарит ее шесть раз в день. Ты представляешь, что это такое в однокомнатной квартире?

– Да.

– Куришь?

– Почти нет. Так получилось, что денег мне хватало только на выпивку.

Комар скривился.

– Тоже мне отмазка. Эти двое тоже не курят, типа ведут здоровый образ жизни. Пойдем на балкон. Я покурю и покажу тебе кое-что.

Балкон выходил в комнату Аниных родителей. Здесь было уютно и цивильно, напротив двуспальной кровати стоял большой телевизор. Комар привычно открыл балконную дверь и вышел на улицу.

Дождь не переставал. Ветер нес волны серой мглы. Пол лоджии был вымощен плиткой, и его уже наполовину залило водой. Они остановились на сухой половине. Комар вытащил из кармана пачку сигарет.

– Слышал сирены? – прикуривая, спросил он. – Или спал еще?

Корби вдруг вспомнил, с чего начался этот день, и встревоженно посмотрел на Комара.

– Они меня разбудили.

Комар затянулся, потом отставил руку с сигаретой так, чтобы ее не потушил дождь, и перегнулся через перила балкона.

– Иди посмотри, – предложил он. Корби подошел, глянул вниз. На подъездной дорожке перед домом выстроился целый ряд машин: полицейский уазик, патрульная легковушка, автомобиль скорой помощи и второй автомобиль, похожий на скорую, но без мигалок. Труповозка. – Думаешь, они за тобой приехали?

У Корби заболело сердце. Он отпустил перила и попятился от края балкона, пока не уперся спиной в косяк приоткрытой балконной двери. Отступать дальше было некуда, и он медленно сел на корточки.

– Слушай, они там стоят минут сорок, – сказал Комар. – Нам бы спецназ уже десять раз двери выломал за это время.

– Какой спецназ? – тихо спросил Корби.

– Тебе виднее. Я же не знаю, почему ты бродил по Москве ободранный и босиком. Срань господня, ты бы видел сейчас свое лицо, – криво ухмыльнулся Комар.

– Корби, – окликнула Аня с кухни. Корби не шевелился. Комар сел перед ним на корточки.

– Эй, хватит так париться.

Корби почувствовал, что Аня подошла к балконной двери, но не обернулся.

– Я не парюсь. Просто кто-то умер.

– Ты, типа, медиумом теперь стал? – Комар протянул мимо Корби дрожащую руку с зажатой между пальцами сигаретой. – «Я чувствую смерть», – изрек он, – «это место пронизывают темные эманации души, покинувшей тело против своей воли».

Корби бледно улыбнулся. «Все-таки некоторые вещи не меняются, – подумал он. – Комар такой же прикольный».

– Можно? – спросил он.

– Да не вопрос.

Корби взял сигарету из его пальцев, затянулся, закашлялся.

– Я не медиум, – хрипло сказал он, – я просто знаю.

Сигарета вернулась к Комару.

– Ты успел кого-то мочкануть у нас в подъезде? Лучше скажи.

– Там внизу стоит фургончик без мигалок. Это труповозка. Я знаю, как она выглядит, потому что вчера видел такую же.

Комар встал, перегнулся через перила и снова посмотрел вниз. Корби снизу вверх разглядывал его тощую, обтянутую джинсами задницу. На правом кармане были вышиты губки, из левого свисала цепочка. Под коленом зачем-то была вколота английская булавка.

– А я-то думал, на хрена вторая скорая.

– Это не скорая, – сказал Корби. Комар перестал смотреть вниз, по-собачьи отряхнулся от воды, снова затянулся. Дождь оставил на его черной майке россыпь особенно темных пятен. Аня пролезла мимо Корби и тоже глянула за край балкона.

– Че-то я замерз, – потирая узкие плечи, сказал Комар. Он печально посмотрел на Анину филейную часть, сделал последнюю затяжку и бросил окурок в дождь. – Пошли отсюда.

– Несут, – сказала Аня.

– Что, труп?

– Кажется. Лицо закрыто.

– Значит, точно труп. – Несмотря на дрожь, Комар снова высунулся под дождь. Корби медленно встал, присоединился к ним. Он увидел двух людей в синих комбинезонах, выходивших из подъезда с закрытыми носилками.

– Подождите, я бинокль принесу. – Аня убежала обратно в комнату.

– Ты все пропустишь! – крикнул Комар ей вслед.

Носилки поставили прямо на асфальт. Один из синих комбинезонов открыл двери труповозки. Корби смотрел на их неспешную работу и чувствовал, как тонкая боль, возникшая в сердце, расползается по всей груди. У него онемело левое плечо, левая рука ослабла и задрожала.

«Мне плохо, – удивленно подумал он, – но почему? Нежели я думаю, что это…» «Кто?» – почти испуганно спросил он. «Это может быть кто угодно. В этом подъезде живет несколько сот человек. Мог умереть любой из них или любой, кто заходил к ним в гости. Мог умереть почтальон, слесарь или электрик. Да мало ли кто мог умереть».

«Случайность, – подсказал предательский шепот. – После всего, что случилось, ты еще веришь в случайности. Так вот. Это случайность. Совпадение. Просто там, куда ты приходишь, иногда умирают люди. Не больше и не меньше».

Корби стало холодно. Он так ослаб, что повалился грудью на ржавый брус балконных перил. Он почти ничего не видел, но продолжал смотреть вниз.

Труп уже грузили в машину, когда Аня вернулась с Пашей и биноклем.

– Мокро, – отметил Паша, но вместе со всеми перегнулся через перила и глянул вниз. Корби пришлось потесниться.

– Он прав, это точно труповозка, – сказала Аня. – Там внутри ничего нет, только полки для тел.

– Дай посмотреть. – Комар почти вырвал у нее бинокль.

– Осторожно, он не мой.

– А чей? – поинтересовался Паша.

– Моего парня.

Комар закрутил ремешок на запястье, поднес бинокль к глазам.

– Я даже не думал, что бывают такие штуки. Прикиньте, я могу прочитать марку сигарет на пачке у санитара в кармане.

– Правда?

– Сам посмотри.

– Ой, – сказал Паша, – земля как будто в глаза прыгнула.

– Классная вещь, – констатировал Комар. – У него что, цифровой дальномер?

– Да, – подтвердила Аня. Корби видел, как санитары отщелкивают какие-то стерженьки на углах носилок и задвигают закрытого брезентом покойника в одну из ячеек в кузове своего автомобиля. Он представил, что стоит около носилок. Все остановилось. Капли дождя висят в воздухе и не падают. Оцепенели руки и плечи людей в синих комбинезонах. Носилки замерли, один край лежит в полозьях ячейки, другой еще держат двое мужчин. Неподвижное лицо полицейского за лобовым стеклом патрульной машины. Два оперативника курят под коньком подъезда, дымок их сигарет завис в воздухе. Корби мог смотреть сквозь него, как сквозь тонкую кисейную ткань. В мире, где больше не падали капли дождя, наступила абсолютная тишина. Корби переступил с ноги на ногу, снова взглянул на носилки. Очертания тела под гладкой поверхностью. Покойник рядом, до него можно дотянуться рукой, ощупать сквозь эту скользкую резину. А потом откинуть покров. Увидеть лицо.