Он остановился перед знакомой дверью и позвонил. Он предупреждал себя, что там нет его родителей, но все равно иррационально ожидал, что услышит голос отца. Не ответили, и Корби позвонил снова.

– Иду, иду! – закричал женский голос. – Кто там?

Корби завороженно смотрел на крошечный блестящий блик глазка. С его губ чуть не сорвалось: «мама, я вернулся».

– Кто звонит? – брюзгливый голос. «Ну да, – подумал Корби, – чего я ждал? Все еще чуда?» Глазок вспыхнул тонким лучиком света. – Кто это? – недружелюбно спросили из-за двери.

– Добрый день, – ответил Корби. – Я от деда, пришел за квартплатой.

– Как? Мы же договорились. – Замок щелкнул, дверь распахнулась. Яркий свет из прихожей упал на босые ноги подростка. В квартире был сделан ремонт. Корби увидел незнакомый паркет и незнакомые обои. Вдоль стен стояла чужая мебель. Женщина смотрела сонно и неприветливо.

– Да, – сказал Корби, – все как обычно, двадцать пять тысяч.

– Нет, мы договорились, что он приедет завтра. Поэтому муж уехал. Я без него платить не могу. – Она начала возмущенно, но говорила все медленнее. Ее взгляд соскользнул с лица Корби, остановился на его порванной майке, а потом неумолимо пополз вниз. Подросток поджал пальцы ног.

– Дедушка заболел, – сказал он, – и решил, что не сможет приехать ни сегодня, ни завтра. И раз уже еду я, он решил, что можно и сегодня.

– Что с Вами? – вопрос был задан без тени сострадания.

– Попал в неприятности по дороге, – с равнодушием отчаяния ответил Корби. – Извините, что в таком виде.

– Между прочим, Ваш дед звонил полчаса назад. Это как это вы так быстро все переиграли? – Внезапно одним молниеносным движением она захлопнула дверь перед носом Корби. Он стоял в полутьме подъезда, совершенно огорошенный. – Не уходите! Я позвоню Вашему деду, и если Вы говорите правду, я дам Вам деньги.

Корби бросился вниз по лестничной клетке.

Выскочив на улицу, он неожиданно для самого себя остановился. «Куда я бегу? Куда спешу? Меня никто больше не приютит. У меня нет больше цели. Осталось только дождаться ночи и через три соседние улицы пройти в то поле, чтобы попросить прощения у березы, на которую я напал четыре года назад». Он устало провел руками по лицу, сел на лавочку перед подъездом. «Дед может приехать сюда. Пусть приезжает. Пусть приезжает с палачами в белых халатах. Я уже не против. Я готов торчать от их уколов».

Он сидел и поджимал пальцы израненных ног. Прошло полчаса. Погода портилась, просветов на небе было все меньше – кажется, собирался дождь. И тут он увидел, что по дорожке вдоль забора колледжа идут трое молодых людей.

Посередине шел огромный парень, косая сажень в плечах. Он казался совершенно квадратным, как самый настоящий живой шкаф, даже его прямые светлые волосы были подстрижены в форме куба. В каждой руке он держал по три бутылки пива, зажав горлышки пальцами. Он посмеивался и меланхолично наблюдал за игрой, которую ведут двое его спутников. Те были на голову его ниже: тощий, сильно пьяный подросток со свисающей на лицо алой эмо-челкой и плоскогрудая девушка в белых джинсах и кожаной куртке. В одной руке она несла роликовые коньки, связанные вместе шнурками, в другой – бутылку вина. Игра состояла в том, что эмо-подросток обходил великана и пристраивался рядом с девушкой, после чего девушка тоже обходила великана и шла с другой стороны. В конце концов, костлявый молодой человек загнал девушку в траву, и она замахнулась на него коньками. Он обиделся и поплелся сзади.

Корби смотрел на них и чувствовал, что в его голове больше нет ни одной мысли, ни одного расклада, ни одного плана. Осталась только боль во всем теле, усталость и неизреченная мольба к какой-то высшей силе, которая не могла не существовать, без которой не мог бы состояться весь сегодняшний день. Он встал и медленно пошел им навстречу. Он знал их. Он помнил их. Он встретился взглядом с серыми глазами Паши, потом с зелеными глазами Ани. Он видел, что они еще не узнали его. Как и все случайные прохожие, мимо которых он проходил сегодня, они сначала посмотрели на его порванную майку, потом – на босые ноги. Он остановился в двух метрах от них, посреди узкой асфальтированной дорожки. Великан и девушка тоже остановились. Улыбки стали исчезать с их лиц, сменяясь выражением удивления. В их глазах Корби увидел химическую реакцию памяти.

Костлявый эмо нагнал своих спутников, и его лицо появилось у плеча великана.

– Комар, – сказал Корби, – извини, что поставил тебе фингал.

– Это же… – тихо начала девушка.

– Корби, – закончил за нее великан. Одна из бутылок выскользнула у него из пальцев, упала и разбилась. Корби упал вслед за ней. Его ноги подкосились, он навзничь рухнул на асфальт. Солнце над его головой взорвалось черным светом и погасло. Ему стало холодно и темно. Он был в обмороке, глубоком, как кома.

Корби разбудил отдаленный вой полицейской сирены. Он прорвался сквозь мерный шум дождя – плохой, беспокойный звук, который что-то означал, что-то напоминал. Он приближался и приближался, пока не оборвался где-то рядом.

Корби лежал под одеялом. Ему не хотелось шевелиться – кровать была мягкой, теплой, подушка слабо пахла духами. Но находиться в покое больше было нельзя. Вой сирены принес с собой тревогу, ассоциировался со смертью.

Он открыл глаза и увидел бежевые обои. Не его обои. Его обои были белыми. Корби осторожно потрогал растительный узор бронзового оттенка, будто не до конца осознавая реальность происходящего.

Над ним нависали книжные полки, под которыми на игрушечных качелях сидел кукольный мальчик-панк с ирокезом, напоминающим холку попугая. Корби перевернулся на спину, рукой чувствуя край односпальной кровати. Белый потолок. Старая люстра в виде зеленого стеклянного диска. Он уже видел эту люстру, только не мог вспомнить, где. И эту комнату он тоже видел, хотя раньше она выглядела несколько иначе.

«Где я? Как я здесь оказался?» Он вспомнил смерть Андрея, вечер, укол деда. Ему пришло в голову, что старик, наверное, перевез его куда-то, пока он спал, обколотый наркотиком. Он резко сел на кровати, задел головой игрушечного панка, и тот стал насмешливо раскачиваться над ним. Тут Корби обнаружил, что не одет. Его тело под одеялом было совершенно голым. Ноги болели. На руках остались ссадины.

«Что я с собой сделал?» – испуганно подумал Корби, и тут же вспомнил, что после смерти Андрея был еще целый день. Отделение полиции, друзья, Токомин-старший, небоскреб, воспоминания, Однокрылый Ангел, прыжок, вокзал, тетка-квартиросъемщица.

Он почувствовал на себе взгляд, обернулся и увидел в дверях комнаты Аню. Она была в майке и домашних джинсах, в руке держала сильно початую бутылку мартини. Мокрые волосы, на щеках играет румянец.

– А я все не мог вспомнить, где видел эту люстру.

– Доброе утро.

– Утро?

Аня подошла к кровати. Корби отчетливо представил, как она уже полчаса стоит там, у двери, прикладывается к мартини и смотрит на него.

– Ты проспал часов пятнадцать.

Корби попытался оценить значение этой новости. Значит, за все это время никто его не нашел.

– А кто меня раздел?

– В основном мы с Пашей. Комар застеснялся. – Аня чуть-чуть улыбнулась. Она не красилась, у нее от природы были яркие губы. Корби снизу вверх смотрел на нее. Ему пришло в голову, что она не слишком изменилась, просто стала старше. – Извини, ты был весь в пыли и в крови. Нам пришлось засунуть тебя под душ. Как ты себя чувствуешь?

– Мне намного лучше. Спасибо. – Корби попытался представить, как они его раздевали, но фантазии не хватило.

– Паша настаивал, что надо вызвать скорую.

– Я выглядел так плохо?

Аня кивнула.

– А почему не вызвали?