Корби не двинулся с места.

– Ну что же вы, – рассердился старик. Его пожалел только Ара, подошедший и протянувший руку. Дед даже не посмотрел на него – он сверлил глазами внука.

– Я тебе это попомню, – обещал он. Корби не ответил. Наступили сумерки. Издалека, со стороны ручья, донеслась трель какой-то ночной птицы. Скоро ее перекрыл вой приближающейся сирены.

Корби снился странный и страшный сон. Была осень. Лил дождь. На круглом плацу лежали тела нескольких десятков людей – сожженные, застреленные, пронзенные, с вырванными глазами и перерезанным горлом. Некоторые из погибших еще цеплялись друга за друга, словно умерли в безжалостной схватке, одержимые холодной ненавистью. Дождь затекал в их пустые глазницы, оскаленные рты.

Вокруг плаца возвышались каменные террасы. Там горели факелы. Их принесли странные создания. Они выглядели как люди, но имели огромные красивые крылья с лазурно-золотым оперением. Корби мог бы подумать, что они ангелы или демоны, но в их лицах было что-то дикое и суровое, свойственное скорее людям древности, чем мифическим существам. Они ходили в одних набедренных повязках, спины вздувались желваками мышц, не существующих у обычного человека. Тяжесть крыльев заставляла их наклоняться вперед и припадать к земле, и сидели они на корточках, опустив руки перед собой – в этом положении в них проявлялось что-то даже звериное. Иногда кто-то из них срывался и улетал, спиралями поднимаясь вверх, в непроглядность дождливого неба; тогда другой опускался вниз, чтобы, шумя крыльями, сесть на свободное место.

Внизу, между изувеченными телами, пробирались два человека: мужчина и подросток. Мужчина, похожий на старого грифа, курил, кутался в длинное осеннее пальто и все всматривался в лица погибших. Казалось, он очень устал. Корби узнал в пожилом человеке своего отца, но его лицо было изменившимся и каким-то безвременным, словно он просуществовал долгие годы не живой и не мертвый. Рядом с ним шел юноша с лицом Андрея. Он казался чуть старше, чем при жизни. Взгляд его был спокойным и печальным. Он убрал руки в карманы куртки и тоже смотрел на мертвецов.

– Не боишься? – спросил отец Корби у подростка.

– Нет, – ответил тот. – Здесь мой дом. Я всегда сюда возвращаюсь.

– Помнишь, как выглядит мой сын?

– Конечно. Он мой лучший друг. Думаете, он тоже здесь? Я бы спросил о нем у тех, кто улетает.

«Эти его вечные сложные формулировки, – с раздражением подумал Корби, – как вчера утром стал гнать про судьбу, так и сейчас».

Мужчина и подросток начали подниматься. Теперь они шли по одной из круговых террас, мимо полулюдей, несущих свою мрачную вахту. Никто не пытался остановить их или заговорить с ними, никто даже не смотрел на них. Казалось, для странных, безразличных как статуи существ их просто нет. Отсветы факельного пламени падали на лицо Андрея, заставляли искриться золотистые волосы. По мере того, как они поднимались, его облик менялся. Он молодел. Скоро он снова выглядел как ровесник Корби, а потом превратился в мальчика лет десяти. Ребенок тоже вел себя сдержанно, как будто и впрямь давно привык к этому жуткому месту и сопровождавшему его угрюмому взрослому. Вот его взгляд остановился на одном из крылатых факелоносцев – так дети в метро беззастенчиво разглядывают незнакомых людей.

– Давайте спросим у этого.

– Попробуй. А я пойду дальше. – Взрослый выпустил руку ребенка и вышел на берег ночной реки, облицованный серым гранитом. Там, в воде, лежало нечто темное и бесформенное. Мужчина некоторое время смотрел вниз, потом медленно поднял голову.

– Мальчик, эй, мальчик, – позвал он, – иди сюда. Я нашел.

Корби застонал и открыл глаза.

Он лежал одетый на своей кровати. Все тело онемело и затекло, и вообще он чувствовал себя так, будто ночью его выпотрошили и набили ватой. За окном был новый день. Над кроватью склонялся дед и теребил его за плечо.

– Что? – пробормотал Корби. Язык еле ворочался во рту. Он приподнялся на локте, встряхнул головой. Самый невероятный сон за всю его жизнь. Потом он вспомнил вчерашний вечер, и рухнул обратно в кровать.

Вечерние сумерки превратились в густой темно-фиолетовый мрак, когда подъехала первая полицейская машина. Ее обгоняли равномерные всполохи сигнальных огней. Тень от угла здания упала поперек лица Андрея, поползла в сторону. Корби вспомнил, как однажды остался у Ары на ночь, и тот зачем-то понес через комнату лампадку своей матери. Лампадка была из синего стекла, в ней танцевал огонек, и пока Ара крался в потемках, отсветы оранжевого и темно-синего мешались на его лице.

Вой сирены оборвался, из легковушки показались двое полицейских. Один остался стоять у машины, другой поднялся по лесенке на косогор и подошел к ним.

– Здравствуйте. Кто звонил?

– Я, – поднял руку дед Корби.

– Виталий Рябин?

– Да.

Во внутреннем дворе вспыхнули оранжевым лампы уличного освещения. Блики света легли на подъездную дорогу.

– А здесь что, фонари не работают?

– Их никогда и не было, – сказал Ник. – Мы зимой после уроков ходили почти вслепую.

– Плохо. – Полицейский оглянулся на своего товарища. – Нужен фонарик! А лучше два.

– Нету у нас двух, – ответил тот, но полез обратно в машину. Первый переминался с ноги на ногу, в нагрудном кармане его гимнастерки негромко шипела рация. Сквозь постоянный шум прорывались отдельные слова:

…ДТП на киевском…

…диспетчерская… …диспетчерская…

…я Сокол, прием…

…нужно еще пару человек…

…код 309… …код 309…

…диктую номер машины по буквам: Андрей, Егор, Сергей…

…мне нужен…

…диспетчерская… диспетчерская…

Корби слушал шум эфира с большим интересом, чем происходящий у него на глазах разговор. Жизнь не остановилась; настоящее было полно событий, будущее – возможностей, люди умирали и рождались, машины мчались по дорогам, работали сверхсложные системы, бились сердца: непрерывный полилог, шипящим эхом из полицейской рации поднимавшийся к сумеречным небесам, в которые безмолвно смотрел Андрей.

– Упал с крыши?

– Его столкнули, – поправил Ник.

Полицейский нажал кнопку на рации.

– Диспетчерская, это Ялта. Подтверждаю сообщение об убийстве.

– Принято, Ялта, – затрещал в ответ нечеткий женский голос. – К вам едет оперативно-следственная бригада. Действуйте по инструкции.

– Хорошо.

Второй нашел фонарь и взбежал с ним вверх по лесенке. Луч света заметался по траве, остановился на лице погибшего подростка.

– Пацан совсем, – заметил второй, рассмотрев Андрея. Он обошел тело и попытался приладить светильник к небольшому выступу в стене школы, но первый его остановил.

– Упадет. Положи, положи его просто.

Второй опустил фонарь на асфальт, в тридцати сантиметрах от края кровяной лужи. Корби поймал себя на том, что в который раз смотрит на лицо Андрея, наблюдает, как по нему ползут тени, тщится уловить движение, признак жизни.

– Тело не трогали?

– Нет, – заверил дед.

– Отойдите от него на два метра. И Вы, молодой человек. – Первый показал на ноги Корби. – Есть свидетели убийства?

– Все, – сказал Ара.

– Все?

Дед Корби откашлялся.

– Не совсем так. Эти трое молодых людей – свидетели убийства. А я пришел позже, но успел застать убийц.