Девушка-убийца перестала давить коленом на его горло. Корби хрипло вдохнул странный теплый воздух, почувствовал во рту привкус гари и крови.

– Вот ты и здесь. С нами. С нами. Я проявила твою истинную природу. – Она провела мыском тяжелого тупоносого сапога по земле, бросила Корби в лицо черную пыль, напоминающую пепел, смешанный с песком, похожую на прах тел, умерших и распавшихся столетия назад. Он закашлялся. – Я добью твою жалкую оболочку на глазах твоего хозяина.

Корби чувствовал, как его глаза щиплет от ядовитого праха черной земли. Подружка Оскаленного схватила его за ногу и тяжело, но упрямо потащила за собой. Он был слишком поражен увиденным и слишком слаб, чтобы сопротивляться. Убийца втащила его на узкий пешеходный мост; ненадежные, источенные коррозией металлические щиты загрохотали под ее ботинками. Корби посмотрел вверх и увидел сплетения истлевших от времени и готовых оборваться стропил. Вывернув голову, он взглянул сквозь перила моста. На другом берегу мерцали кварцевым блеском здания черно-красного города. Над их вершинами кружили люди-птицы. А внизу, под высокими опорами, текла кровавая река. Она не была однородной – по ней, как льдины в начале весны, сплавлялись корки запекшейся крови. Они хрустели и ломались, наскакивая друг на друга. Прогорклый воздух был полон их влажного треска.

Вдалеке раздался сумасшедший смех Оскаленного.

– Ты привела его! Еще одного. Скоро здесь будут все. Все.

Его голос эхом отдался от берегов реки, загудел под ржавыми перекрытиями, заставив нескольких людей-птиц сорваться со своих мест и взмыть в небо.

– Еще один год, еще один труп, еще один верный солдат! – закричал Оскаленный. В его воплях появилась дикая ритмика; казалось, он читает бредовые стихи. Корби слушал его и продолжал скользить вперед, к страшному городу, по металлическим плитам моста. Девушка-убийца без устали тащила его за собой, как большую, старую, нелюбимую куклу.

– Ник, – попытался позвать Корби. – Ара. Помогите мне. – Но он не услышал их ответных мыслей – только новые выкрики обезумевшей парочки разрывали воздух чужого мира, умирающим эхом разносясь над загустевшей красно-коричневой рекой.

«Где я? – с ужасом подумал Корби. – Это уже не видения. Я чувствую, как ржавая короста на металле моста царапает мою спину. И эти люди – они настоящие».

«Долины крови, – сам собой прозвучал у него в голове ответ. – Это отсюда приходит то, что изувечило жизнь Андрея и твою жизнь. Это его земля».

Девушка догоняла Оскаленного. Корби начал различать впереди его тяжелые шаги, а потом их звук оборвался. Мост кончился, и они ступили на брусчатку черного города.

Этот был странный город. Его безлюдные улицы наполнял неясный шепот тысячи голосов. Здания казались только что построенными – и в то же время успевшими обветшать и распасться. Здесь не было ни одного разбитого окна, но улицы были завалены камнями и целыми фрагментами обрушившихся стен.

Когда девушка-убийца поравнялась со своим напарником, Корби смог лучше рассмотреть запеленатые в черный целлофан волокуши. С одной стороны они были приоткрыты, и из них торчала копна светлых, перепачканных в крови волос.

Андрей.

Сердце Корби сжалось. «Если друзья не отвечают, – подумал он, – значит, единственный, на кого я могу надеяться, это я сам». Ему удалось подхватить с дороги, по которой его волочили, крупный булыжник. Ощущая, как камни до крови сдирают кожу на лопатках, Корби вытянул шею и начал сосредоточенно смотреть в спину своей мучительнице. На ней были водолазка с длинным рукавом и сетчатый жилет с множеством карманов. Пучок грубо стянутых на затылке волос мерно покачивался из стороны в сторону. Шея на коже девушки лоснилась, и Корби показалось, что это не только пот, но и слизь.

Когда подружка Оскаленного устала его тащить и обернулась, чтобы поменять руку, он на мгновение ясно увидел ее глаза. Они больше не были человеческими. Их закрывала серая пленка, а под ней плавал черный, по-кошачьи вытянутый зрачок. Веки девушки наполовину растворились и стекали по ее щекам алыми и серебристыми каплями.

Корби швырнул свой снаряд прямо в это лицо.

Его удар был неожиданным и точным. Убийца пошатнулась. Оскаленный увидел это и дико захохотал, но не остановился и продолжал тащить Андрея дальше. Он смеялся и плакал, и по его щекам тоже текли двухцветные слезы.

Свободной ногой Корби ударил девушку по колену. Он дрался с ожесточением последнего отчаяния. Ему удалось вырваться. Она отскочила, но, когда он попытался сесть, ударила его сама. Ее сапоги были подкованы металлическими накладками. Корби защитил лицо руками, но удар отбросил его обратно на землю. Девушка налетела на него и стала избивать ногами.

– Оболочка сдохнет! – кричала она. – Оболочка сдохнет!

С ее губ слетали брызги серебристой пены. Оскаленный продолжал смеяться. Корби свернулся калачиком и вздрагивал от ударов. Он не мог сопротивляться. Они были одного роста и веса, но она умела драться, а он – нет. К тому же она была одержимой. Когда он окончательно ослаб, избиение прекратилось. Убийца устало вытерла тыльной стороной ладони свое лицо, несколько мгновений удивленно смотрела на испачканную руку.

– Ты больна, – прошептал с земли Корби. Она не ответила, схватила его за ногу и потащила дальше. Его и Андрея выволокли на площадь, огромную и пустынную. Черные небоскребы уходили в желтое небо, между ними скрипучей паутиной тянулись провода электропередач. Влажные блоки брусчатки казались сделанными не из камня, а из старой, жесткой, пористой резины. Они будто дышали, и от них поднимался слабый гнилостный запах.

– Здесь, – сказал Оскаленный и начал срывать с Андрея пакеты. Корби почувствовал, как девушка-убийца отпустила его ногу. Он лежал, распростершись на брусчатке, обессиленный, избитый, прислушиваясь к тому, как шуршит целлофан. Над их маленькой группой, снижаясь, делая круги и снова взлетая, парили люди-птицы. «Им как будто что-то нужно», – сквозь боль подумал он.

Наконец подружка Оскаленного подняла его за плечи и заставила сесть. Теперь Корби впервые увидел лицо Андрея. Тот был освобожден от своих пут. Он тоже стоял на коленях и потускневшими глазами смотрел на Корби – или сквозь Корби. Его лоб был залит кровью, щеки и губы испачканы в черной пыли. Но все-таки он был жив. Сердце Корби сжалось. Он не думал. Нужные слова сами вырвались из его груди.

– Я пришел, – сказал он. – Я принимаю твою дружбу.

– Не вякай, тварь, – запретила девушка-убийца. Корби почувствовал, как ее холодная ладонь зажимает ему рот. Он был вынужден замолчать, но продолжал смотреть на Андрея.

– Значит, друг, – сказал тот. – Спасибо, что пришел, друг.

Сердце Корби вспыхнуло новой надеждой, он почувствовал, как по щекам текут слезы. «Ну вот, – пронеслось у него в голове, – я исправил самую страшную свою ошибку».

– Мы победили, – будто отвечая на его мысли, прошептал Андрей. Он улыбнулся. На мгновение Корби увидел, как его глаза снова стали прежними, солнечными, наполнились светом. «Сейчас что-то произойдет, – подумал Корби, – он ведь ждал, когда я приду. У него должно быть что-то припасено на этот случай».

Где-то на соседней с площадью улице раздался шум едущего автомобиля. Он был не очень громким, но в пустынном городе, где царили только ветер и эхо, его звук разносился достаточно далеко. Подружка Оскаленного захихикала.

– Время умирать, – обрадовала она Корби. А Оскаленный вдруг почти осмысленно пошутил.

– Я не скажу: встретимся в аду, потому что мы уже в аду, – и вытащил из поясных ножен огромный мачете. На отполированном, наточенном лезвии темнели разводы запекшейся крови. Корби подумал, что это кровь их третьего, того, кого они привязали к дорожному указателю. Оскаленный запрокинул голову Андрея и приложил свой тесак к его горлу. В его руках шея светловолосого мальчика казалась хрупкой и уязвимой – на один удар. «Сейчас, – взмолился Корби, – чудо должно случиться прямо сейчас».