Но у Евы на то был свой взгляд, отличный от взгляда Вайенса.

По ее мнению, планета должна была работать как слаженный механизм, а не как гильотина. И это поняли все, и офицерский состав, и заключенные.

Размолвка с Вайенсом так же не укрылась от глаз его подчиненных.

Его перекошенное лицо и дезактивированный сайбер в руках Евы, ее побег из его кабинета в растрепанном виде, — вот что обсуждали на Риггеле все эти дни, и голосах подчиненных Вайенса все чаще слышалось недовольство. Более того — странная черная стража Вайенса почему-то была наделена такими полномочиями, что могли войти к кому угодно когда угодно, и задержать кого угодно, вне зависимости от ранга и чина, предъявив всего лишь распоряжение Вайенса. Это вызывало очень негативное отношение и к черным летчикам, и к нему самому.

Но никто не пришел за ней; лишь однажды, когда Ева принимала у себя старого полковника, который отчитывался перед нею о проделанной работе по восстановлению старых шахт на вверенном ему участке, в ее кабинет ввалился Вайенс.

Несмотря на уродующее его ранение, Вайенс не производил отталкивающее впечатление. Напротив — он стал сосредоточеннее и строже, и столичный лоск, придающий ему слащавый вид, словно сполз с него разом.

Теперь он действительно был военным, а не красавцем в мундире.

Он вошел без стука, коротко поздоровавшись, и Ева, кивком ответив на его приветствие, судорожно отыскивала сайбер среди разложенных пред ней документов.

Это не укрылось от взгляда Вайенса; проследив за ее рукой, он перевел взгляд очень спокойных глаз на нее, и, обернув к ней здоровую сторону своего лица, он произнес:

— Я пришел извиниться за произошедший между нами инцидент. Вы — моя невеста, леди Рейн, и мне следовало бы относиться к вам с большим почтением. Этого больше не повторится, даю вам слово.

— На основании этого инцидента… — начала было Ева, но Вайенс, поняв, куда она клонит, тут же пресек ее речь.

— Между супругами, — произнес он, четко выговаривая каждое слово, — случается всякое. И разрывать отношения из-за каждой ссоры негоже. Так поступают лишь истерички. И еще раз приношу свои извинения, леди Рейн.

Засим он откланялся и ушел, оставив Еву в недоумении.

Вот так просто?! Сказать «извини» и сделать вид, что ничего не произошло?!

Говорят, Вайенс использовал свое ранение даже себе во благо. Он объяснил Совету свое отсутствие на Риггеле во время нападения имперских войск некой тайной операцией, проведенной им во главе его черных летчиков, и в качестве доказательства привел именно это ранение, заявив, что это след от скользящего ранения бластера.

Со стороны это выглядело очень благородно; Ева даже испытала некое угрызение совести, услышав, что Вайенс, не моргнув глазом, солгал, не упомянув ее имени.

Ведь все думали, что Вайенс действительно был на некой операции, и, судя по его состоянию, все полагали, что он действительно был ранен.

Из его слов выходило, что на Риггеле — 1 он выследил и разгромил некую тайную станцию-лабораторию Императора.

Но даже этот широкий жест по отношению к Еве не вернул ему былого расположения его подчиненных; и, едва он вышел, пылающий от негодования полковник Рукс, один из самых заслуженных офицеров, бросил свой отчет и ударил кулаком по столу.

— Почему вы не сказали лорду Вейдеру?! — гневно произнес он.

К молодой женщине он питал чисто отеческие чувства. У него была большая семья, много сестер и братьев, и у всех у них были дети. И дочери в том числе. И старому полковнику невыносима была даже мысль о том, что кто-то мог бы касаться молодой женщины против ее воли, на основании лишь своего высокого положения в обществе. Он сражался совсем за другие идеалы!

Связь Евы с Вейдером тоже ни для кого не осталась секретом.

Наблюдать сцену на заснеженном поле для взлета могли все.

И ни от кого не укрылось ни трепетное отношение ситха к Еве, ни то, с какой поспешностью он укрыл ее от мороза, ни то, с каким почтением он прощался с ней. При всей его порочности, жестокости было в нем нечто святое, через которое не мог переступить и он — и одновременно этого не было в Вайенсе. И это не добавляло ему симпатий.

Офицерский состав не понимал, почему Ева не воспользовалась своим привилегированным положением. Одно ее слово… одно ее слово, и Вайенса не было бы в живых, или он слетел бы со своего поста, на котором он давно ничем не занимался, переложив все свои обязанности на плечи подчиненных. Об этом говорили все, но никто не осмеливался озвучить.

Сайбер Императора покатился от удара, словно карандаш, и Ева поймала его, не дав ему скатиться, упасть на пол. Это дало ей некоторое время, в течение которого она сумела обдумать свой ответ и справиться со своим смущением. До сих пор никто из подчиненных не говорил, даже не намекал на ее отношения с Вейдером, и этот вопрос… Полковник не просто спрашивал; он еще и говорил, что для него их связь с Вейдером не новость.

— Сказать Дарту Вейдеру? — переспросила она, глянув, наконец, в разгневанные глаза полковника. — Вы себе представляете масштаб бойни, причиной которой я оказалась бы, узнай об этом лорд Вейдер?

Рукс нервно кивнул, пряча взгляд. Он понимал, что сделал бы лорд Вейдер. Он просто разрубил бы своим алым сайбером всех, кто подвернулся бы ему под руку, и правых, и виноватых.

— Давайте утаим от него эту безобразную сцену, — произнесла Ева, поглаживая сайбер, словно тот был живым. — Тем более что генерал Вайенс извинился, и оставил свои попытки приблизиться ко мне. Мне кажется, что генерал Вайенс не совсем здоров. С ним происходит что-то…

— Это не оправдывает его действий! — вспыльчиво выкрикнул полковник. — И эта его черная стража… Это странные и страшные люди. Говорят, в восточном секторе они расстреляли заключенных, которые просто оказались поблизости от корабля Вайенса! Это совершенно никуда не годится.

— Знаю, — перебила его Ева. — Знаю! За это отвечать будет он сам. Но генерал Вайенс утверждает, что это его ударная сила. Они отличились в операции на Риггеле — 1.

— Это не наше дело — проводить военные операции! Наше дело — это то, что мы с вами, леди Рейн, делаем каждый день! Вы — а не генерал Вайенс! Наше дело — инспекции и надзор за заключенными! А он заигрался; наверное, ему хочется быть таким же храбрым воякой, как и лорд Вейдер, в ваших глазах, и иметь такую же абсолютную власть, какой когда-то обладал имперский главнокомандующий, но это… это просто невозможно! Это недопустимо!

Ева задумчиво кивнула:

— Пожалуй, вы правы. Я поговорю с генералом об этом.

**********

Разумеется, информацию о поведении Вайенса донесли до вышестоящего начальства очень быстро. И это сделала даже не Ева. Издерганные постоянным бесцеремонным вмешательством черной стражи во все внутренние дела Риггеля, сами словно находясь под конвоем, офицеры очень скоро настрочили донос, и Вайенса вызвали на Совет.

Вайенс отнесся к доносу равнодушно; вопреки всем ожиданиям, даже репрессивных санкций не последовало, и Вайенс отбыл, никому ничего не сказав, и его черная стража улетела вместе с ним.

Вайенсу необходимо было побывать в центре, и послушать что говорят.

Ему необходимо было знать, где находится Вейдер, и зачем ситха так спешно отозвали с Риггеля. В зависимости от того, какую операцию затевал Альянс, Вайенс собирался строить собственные планы.

Одновременно с этим перед ним стояла и другая задача — не попасться Вейдеру на глаза, пока его ранение не заросло. Обмануть людей, никогда не видавших ранений сайбером, еще можно было, но не ситха, нанесшего подобных ран тысячи. А увидев изуродованное лицо Вайенса, Вейдер не мог не понять, кто угостил генерала энергетическим лучом сайбера, и уж тем более — не мог не довести начатое до логического завершения.

Так что эту встречу лучше б отложить до лучших времен; вероятно, влив себе кровь Императора, Вайенс при помощи Силы мог бы хоть немного заживить свою рану, но сейчас проделать эту операцию не представлялось никакой возможности.