Вайенс уже не вопил и не извивался, когда горячая кровь императора вновь и новь вливалась в его вены. Он приучился терпеть эту боль; он просил дать ему двойную, тройную дозу, и терпел, до крови прокусывая губы, сжимая зубы до хруста, тело его было изранено и изорвано, но он снова и снова ложился на этот стол в надежде победить свою природу, но все напрасно.

После двух недель стало совершенно ясно, что Вайенс не станет ситхом никогда. Это обстоятельство приводило Палпатина в ярость. Во-первых, он израсходовал на Вайенса много материала — так он назвал свои опустошенные тела, — а во-вторых, он уже начал было возлагать на Вайенса некоторые надежды.

Становясь ситхом, Вайенс менялся совершенно. Он был яростен и безжалостен настолько, что император с трудом подавлял в себе желание надеть на него ошейник и привязать к столбу, чтобы Вайенс не добрался до него. Чем-то Вайенс напоминал молодого Дарта Мола — та же неумолимая молчаливость и злоба, — только страсть, его яростная страсть была такой чистоты и высоты, что не оставалось места ни для колебаний, ни для раздумий, ни для страха, ни для сожалений.

Израненный металлом, весь в поту и в крови от недавно перенесенных страданий, он, казалось, возрождался, как Феникс, и его мрачное, ликующее торжество разливалось, как свет от взрыва сверхновой.

И он ликовал; обретая Силу таким ужасным способом, он ликовал, он кричал в диком восторге своим сорванным горлом, и голос возвращался к нему. Упиваясь своей Силой, он ломал и крушил все вокруг и хохотал, и смотреть на этого истерзанного беснующегося человека было страшно.

И тогда в его душе не было больше ни сожалений о том, что он вверил и отдал себя в руки императора, ни страха.

Так все и должно было быть!

Обращаясь к силе, разглядывая в ней Вайенса, Дарт Сидиус раз за разом видел безжалостно опускающийся топор палача.

— Дарт Акс, — произнес Сидиус, и от отчаяния его кулаки сами сжимались. Почему сила не благоволит к нему?! Почему все его ученики, даже самые блестящие, были с изъянами?!

Дарт Тиранус сильно уступал тому же Энакину Скайуокеру, набравшемуся опыта и возмужавшему, но все же мальчишке! Дарту Молу, со всей его живучестью, не хватало твердости, той с какой Дарт Вейдер шел вперед, и он частенько отступал и убегал. Дарт Вейдер, казалось бы, безупречный во всех отношениях, потерял добрую толику своей силы. К тому же он был прямолинеен до невероятной честности.

Дарт Акс…

Это был бы прекрасный ситх.

Кроме Силы, которая перекраивала его личность полностью, отсекая некоторую трусоватость, всегда присущую Вайенсу, он обладал еще и тем, чего, пожалуй, не было у самого Дарта Вейдера — гибким умом и хитростью. Сила лишь подчеркнула эту его особенность, и Палпатин ощутил, что он нашел достойного союзника.

И император решился. В конце концов, ситхи нередко использовали свои слабости себе во благо.

И Вайенс преклонил колено перед императором, и получил имя Дарт Акс.

Однако с отторжением крови императора надо было что-то делать.

— Думаю, это даже хорошо, что твое тело отвергает Силу, — произнес император задумчиво. — Так тебе легче будет скрываться. В этом тайном убежище ты всегда сможешь получить помощь и обрести Силу в тех случаях, когда тебе это будет нужно. Прежде, чем напасть на Дарта Вейдера, ты должен будешь пройти долгий путь, путь обучения. Так просто тебе не совладать с ним, в бою он всегда превосходил многих. И он подпустит тебя к себе на безопасное расстояние, только если не будет чувствовать от тебя угрозы. Тогда-то ты и нападешь на него. Твой ум и внезапность атаки помогут тебе.

На этот случай у Дарта Акса всегда должен был быть неприкосновенный запас крови императора.

По плану, Вайенс должен был приблизиться к Вейдеру и в самый неожиданный момент некое устройство должно было впрыснуть в его кровь концентрированную сыворотку, моментально возвращая ему Силу.

Над созданием этого прибора Палпатину еще предстояло поразмыслить.

А пока в мыслях он лелеял эту встречу — Дарта Вейдера и Вайенса, мгновенно превращающегося в неистового Дарта Акса.

И тогда… тогда можно было надеяться на удачный исход покушения.

Дарт Акс согласился на это, несмотря на то, что Палпатин не скрывал, что фактически готовит из него убийцу и использует в своих целях.

Где-то в глубине души Дарта Акса все еще жил Вайенс. И он не позволял ситху забывать, ради чего было все это затеяно.

Ева.

Ситха обуревала не любовь, и даже не страсть.

Теперь, понимая все намного яснее, Дарт Акс понял и природу своего влечения к ней.

Это было древнее желание самца отвоевать чужую самку. Утвердиться.

Ему нужен был трофей, и он желал его с такой неистовой страстью, что не понимал Вейдера, который мог сдерживать свою страсть под контролем.

Страсть к этой женщине, многократно усиленная, доводила Дарта Акса до помешательства, до помрачения рассудка, и на его губах во время вливаний появлялась кровавая пена, и ситх рычал и выл, но уже не от боли, а от невозможности приблизиться к ней, обладать ею.

В эти минуты наблюдая за Дартом Аксом, Палпатин понимал, что в таком состоянии ситх способен добраться до Вейдера, даже если сайбер того проткнет Акса насквозь. Тот просто нанижется на него еще глубже, до самой рукояти, лишь бы дорваться до глотки Вейдера.

Это был идеальный убийца.

Вайенс смог достать и лайтсайбер — тот самый, который в качестве трофея забрал с собой у поверженного ученика Палпатина Вейдер, — и император взялся учить его.

В состоянии Силы он готов был даже отобрать императорский сайбер у Евы, но император велел своему неистовому ученику не делать этого.

— Не стоит привлекать внимания, — посоветовал император Дарту Аксу. — Всему свое время! Мы заберем у них все, что должно принадлежать нам.

Дарту Аксу было достаточно трудно сдерживаться, несмотря на приказы императора.

Каждый раз, возвращаясь на Риггель, скрывая желтые ненавидящие глаза (так прячут бриллиант, сокровище, от чужих алчных взглядов) под капюшоном плаща, он раз за разом думал, как бы добраться до Вейдера сию секунду, сейчас же!

Отчего он так спокойно живет?!

Почему ничто не беспокоит его?!

Дарт Акс скрежетал зубами от ярости. То, что он сейчас же не может взять свой сайбер и скрестить его с сайбером Вейдера, мучило его больше всего. Сейчас он был обречен на поражение.

Но перспектива смерти не пугала его.

Его пугало то, что, погибнув, он может так и не добиться своей цели- Евы.

Только эта мысль удерживала его на месте.

Только эта.

Однако, это не означало, что Дарт Акс совершенно отказывался от мыслей о том, как бы избавиться от Вейдера каким-то другим способом.

В минуты, когда новообретенная Сила бушевала в нем, и ум его обострялся до предела, он просчитывал сотни вариантов того, как можно было бы выманить Вейдера из его крепости-станции и напасть на него.

Дарт Акс готов был даже взорвать всю станцию, катастрофа такого масштаба не пугала его. Но при этом он хотел отвести от себя всяческие подозрения. Да и провернуть такую операции в одиночку было не так-то легко…

Появление поблизости человека со способностями к Силе не могло укрыться от чувствительных к ней.

Запертый на своей станции, Вейдер чувствовал, как она рвется, словно цепной пес, и сдерживается только некими силами извне.

Это могло означать только одно — император снова здравствует.

И — у Палпатина был новый ученик, гхм…

Чувствовать его присутствие было все равно, что смотреть на бластер, направленный себе в грудь. Молодой ситх ненавидел Риггель, ненавидел Вейдера, и всеми силами рвался уничтожить их.

Одно смущало Вейдера.

Молодая, полная агрессии, эта Сила то появлялась, то исчезала.

Вейдер тщетно искал того, кто мог бы быть ее носителем. Нет, ничего. Никаких следов.

— Чертов хамелеон, — пробормотал Вейдер озадаченно. Такое он встречал впервые, и не мог взять в толк, как такое возможно.