— А что вы скажете теперь? — Вейдер звонко щёлкнул пальцами, и темнота помещения исчезла, а светлая муть сотен тысяч искр теперь отражалась в блестящей гладкой столешнице, проползая над головами, словно облака.
Ева закинула голову, рассматривая темноту, пронизанную насквозь светом, и рассмеялась. Сердце её гулко билось.
От женщины не укрылось и то, что он как-то незаметно сделал несколько шагов к ней, и теперь стоял практически вплотную. Его неумолимо тянуло ближе — может, он и не делал сознательных шагов, просто сотворенная сейчас реальность сталкивала их вместе, как галактики, — и сил сопротивляться этому влечению у него оставалось всё меньше.
Он не желал видеть — и жаждал смотреть на неё долго, вечно. Он ненавидел — и вожделел всем сердцем хотя бы притронуться к её руке. Он любил — и не желал, чтобы она хотя бы заподозрила явную слабость в его сердце.
Он не желал принадлежать никому, и не мог избавиться от её всепобеждающей власти.
Он хотел казаться чёрной мёртвой немой скалой, но космический свет пронзал его насквозь, и Ева видела все его потаённые мысли, желания, жестокую борьбу с собственным упрямством, раскручивающиеся в его сердце чёрным яростным смерчем и рвущие его грудь.
— Я сплю, — оптимистично заявила Ева, улыбаясь во весь рот ("Главное — обмануть его, чтобы он ушел"). — Вы мне снитесь. Или я вам снюсь. Это сон. Тут возможно всё.
Ответ пришел тотчас же, принеся с собой невероятное облегчение — конечно, это сон, она не воспримет это как явь, как правду! Во снах, принадлежащих ей, Ева может рисовать его себе как угодно, и это будет лишь её вина… а значит, притворяться не нужно… и можно сделать то, что так остро и безумно хочется, выдав желаемое всего лишь за женские грёзы…
— Сон, — пробормотал Вейдер, и его металлические пальцы скользнули по её щеке.
Словно горячий протуберанец коснулся кожи и взлетел над головой, пронзив женщину насквозь, и Ева ухватилась за эти металлические пальцы, покрывая поцелуями неживую ладонь, дрожащую под её губами.
— Минуту! — взмолилась она, прижимаясь щекой к металлу до боли… до крови… — Минуту, мой лорд! Вам ничего не стоит!
— Не нужно такого, — внезапно охрипшим голосом произнёс он, наблюдая, как Ева, дрожа от нахлынувшего волнения, со слезами счастья на потемневших ресницах прижимается губами, щекой к холодному металлическому запястью, словно ловя биение пульса, и его кровь начинала шумно наполнять мозг, пульсируя в висках. — Вы забываетесь. Мне казалось, я чётко дал вам понять, что между нами всё кончено, и места подобным вещам быть просто не может.
Ева подняла на Дарта Вейдера свои прекрасные, сияющие счастьем глаза, и нежно улыбнувшись, твёрдо и уверенно произнесла:
— Нет, ты мой. Ты навсегда останешься моим, я не отпущу тебя никогда. Я не позволю тебе уйти.
Эти слова, словно отполированный мраморный шар, упали на зеркало реальности, разбивая его вдребезги, рассеяв звенящие осколки.
В один взмах он сорвал эту реальность — вместе со своим взметнувшимся плащом, с кипой разлетевшихся бумаг, с розовым шёлком вперемешку с чёрным стёганым комбинезоном, — и Ева вдруг ощутила себя обнажённой, сидящей на столе, и Вейдер, такой же обнажённый, с играющими на плечах бликами, жадно сжимал её бедра жёсткими металлическими пальцами. В глазах его кипел ад, и нестерпимое желание женщины боролось с таким же неимоверным желанием тотчас же уйти, сохранив лицо и утвердив в очередной раз свою позицию.
Его лицо подёргивалось мелкой дрожью от еле сдерживаемой страсти, ноздри трепетали, он принюхивался к аромату женщины, и она, тонкая, нежная, светлая, была такой хрупкой в его тёмных руках. Доверчиво прижавшись к его вздымающейся груди, рассыпав тонкие блестящие ленты волос по бугрящимся мышцам, она прислушивалась к бешеному ритму его сходящего с ума сердца, и чуть коснулась губами полыхающей кожи, сильнее разжигая сжирающее его пламя.
Вейдер рывком оторвал, отстранил её от себя, снова вглядываясь в безмятежное лицо своим страшным пронзительным взглядом, стараясь напугать и оттолкнуть подальше, но Ева не боялась его. Тонкой гибкой светлой лозой она лежала в его страшных хищных руках, и её чистое лицо было обращено к нему.
— Сон, — упрямо и наивно повторила она, проведя ладонью по щеке, рассечённой шрамом, обведя тонким пальчиком суровые чувственные губы, улыбнувшись горящим кипящей лавой глазам и послушно откидываясь назад, на гладкую поверхность стола, прогибаясь в его руках и широко разводя бедра. — Сон…
Ситх вошел в Еву одним движением, больше не в состоянии сопротивляться искушению, выбив крик из горла, заставив податься ему навстречу её напряженное тело, заставив подняться колени почти до самой груди.
В его действиях не было игры и желания подразнить женщину перед тем, как довести её до удовлетворения.
Вейдер просто хотел обладать, завладеть сию же минуту, побыть с нею, насладиться близостью и властью, и именно это увидела Ева в его глазах, в торопливых поцелуях, в жадных объятьях.
В его первом движении не было прикосновений Силы, но было столько жадности, столько желания, что эти потаенные чувства пронзили Еву, и она вцепилась ногтями в мощные плечи, широко раскрыв глаза навстречу раскручивающимся новым вселенным.
— Сон, — упрямо повторила она, чувствуя, что он продолжает колебаться, что эта странная близость терзает и мучает его. Он не хотел уступать, не желал сдаваться, и она убаюкивала его острозубую гордыню, шепча завораживающее слово "сон", и он охотно обманывался, позволяя себя победить. Ева, глядя в любимое лицо и лаская ладонью напряженную шею, грудь, напрягшийся живот, успокаивающе улыбнулась, и Вейдер, просунув руку под колено, поднял её ногу практически к груди, делая женщину максимально открытой к его движениям, безжалостно и грубо двинулся вперёд, накрывая её всем телом.
Словно океан, накатилась на Еву жадная, соскучившаяся по ней Сила, стирая и растворяя, как надпись на песке, осыпаясь миллионами песчинок звёздной пыли на нервах, пронзая каждую клеточку её естества оргазмом при каждом его движении, и она, вцепляясь в его влажную кожу ногтями, крича, повторяла одни и те же слова:
— Ты мой! Мой, мой навсегда, только мой!
— Что ты сказала?
Его жесткие губы с каким-то болезненным стоном накрыли её рот, он выпивал, вдыхал, вылизывал каждое слово, каждый всхлип, каждый крик "ты мой!", рождающиеся с каждым новым жёстким, сильным толчком, словно хотел искоренить, уничтожить, задушить звучащие слова, заставить женщину замолчать или же утопить звенящие слова в потоке криков наслаждения.
Но Ева, умирая и воскресая с каждым оргазмом, терзающим тело каждую секунду, разрывая кожу на его плечах ногтями, извиваясь и дрожа, нанизанная на жёсткий член, плавящаяся в его руках, раздавленная, растерзанная, разбитая его дикими жёсткими толчками, наполняющими тело наслаждением через край, вылизанная его горячим жадным языком, упрямо кричала, вопила, пронизанная насквозь солнечным беспощадным светом, который сжигал всё кругом, пожирая планеты, тела и души:
— Ты мой! Мой! Мой…
Распятая и растерзанная, она торжествовала над своим властным господином, который хотел избавиться от власти, подставив её восходящему светилу.
Но она своей тенью побеждала сжигающий пространство кругом свет и защищала его, и в её благостной тени он дарил ей поцелуи, рождающие новые ростки жизни и Силы. И она, вдыхая его живое дыхание, рассыпав волосы меж звёзд, раскрыв свои бедра навстречу его голодным губам и бессовестным беспощадным рукам, повторяла упрямо и с вызовом:
— Ты мой, — на каждую его ласку, на каждое его прикосновение, на каждое глубокое жёсткое проникновение, и он покорялся её словам и её воле…
Кажется, она нашла нужные слова.
* * *
Вейдер не хотел уходить из глубокой медитации, подарившей ему внезапное свидание с Евой. Но сон уже покидал её, она истончалась, таяла, и пальцы, ласкающие его кожу, становились тонкими, призрачными, как струйки тумана. Он пылко целовал улыбающиеся губы, сжимая в руках ускользающее тело, своей Силой помогая ей продлевать свидание, но сон заканчивался, и Сила, что привела её сюда, на его тайную тропу, влекла властно прочь, наверх, к свету, словно воздух в легких, выталкивающий ныряльщика на поверхность океана. Ещё миг, и Ева обратилась в тонкую струю звёздной пыли, и с последним поцелуем улетела ввысь, чуть коснувшись его кожи.
