— Как хотите, — пожала плечами Нора. — Было приятно познакомиться. Увидимся.

И она отправилась искать Арпада, пока к ней не пристроился кто-то ещё, желающий поговорить о драконе. Складывалось ощущение, что гемофилы тут вообще никого не интересуют. А ведь предполагалось, что именно этим они займутся, как только прибудет подкрепление!

Когда Нора обнаружила Арпада, он как раз заканчивал обед. Сама она успела поесть ещё перед их появлением, поэтому просто села рядом, благо, он расположился чуть поодаль от общей компании.

— Как Агата? — спросил Нора, не зная, с чего ещё начать разговор. Она знала, что подруга детства важна Арпаду, и было бы вежливо поинтересоваться её делами.

Но его лицо помрачнело, словно туча, которую он отгонял усилием воли, всё-таки проложила путь в его душу.

— Извини, — стразу же отступилась Нора. — Если не хочешь…

— Плохо, — сказал Арпад. — Очень плохо. Я бы действительно предпочёл не говорить об этом, но ты в любом случае должна знать, что происходит. Дай только доем — и прогуляемся где-нибудь в окрестностях.

Нора терпеливо ждала. Ей уже и самой не хотелось ничего слышать. Хоть бы подошёл кто-нибудь, спросил о драконе! Но глупости всё это. Если избегать правды, она от этого не изменится.

Примерно через четверть часа они спустились в долину и стали блуждать между деревьями. Солнце медленно ползло по небосклону, и жара была довольно утомительной. Однако Нора ничего не замечала.

— Что с Агатой? — решилась она возобновить беседу.

— Ей малёхо снесло крышу, — со вздохом сказал Арпад. — То есть не совсем, конечно, она старается держаться в рамках разумного… но она слишком подавлена, и то, что делает со своими людьми Эгон… Ей пришлось пройти через всё это лишь бы добыть нам информацию о том, что происходит на самом деле.

— И что же?

Арпад снова тяжело вздохнул.

— Помнишь, мы обсуждали с тобой легенды, которые ходят об Эгоне? Я ещё упомянул, что если бы в них была хоть капля правды, это означало бы, что ему не меньше четырёхсот лет. — Нора кивнула. — Так вот, в легендах намного больше, чем капля правды. Не ясно, чем он является на самом деле, но он дохрена стар и живуч. Он действительно не такой, как остальные гемофилы, но те, кого он обращает, ничем особенным не отличаются. Однако с теми, кто приносит ему клятву верности, он делится секретом могущества. Помогает им усилить харизму, ускорить регенерацию. Они не так уязвимы, как их законопослушные сородичи. А рецепт прост — пить миньонов до дна, досуха. Хотя бы раз в десять лет. А если делать это чаще — то и сил будет побольше. Вот такие вот новости.

Норе стало дурно, и она опустилась на землю рядом с каким-то широким деревом. Арпад вздохнул и тоже сел на один из торчащих из-под земли корней.

— То есть их миньоны… все, кого они забирали силой…

Надежда найти Даба или кого-то ещё из племени рассеялась как дым под взмахом драконьего крыла.

— Не все, — сухо сказал Арпад. — Но большинство.

— Мерзость. Какая же мерзость. То есть племя погибло, чтобы сделать этого урода и его друзей более живучими? А если он кого-то и держит, то «про запас», чтобы сожрать через десять… то есть, уже шесть лет?

Арпад медлил с ответом. Нору трясло. Ей хотелось кричать и плакать, хотя она и понимала, что это ничего не даст. Ненависть душила её, как холодная когтистая лапа. Если бы сейчас ей попался кровосос, она бы убила его, недолго думая, наплевав на все законы и оговорки, которые пытался втолковать ей Аг.

— Всё сложнее, — сказал Арпад. — Агате… ей пришлось стать одной из них, чтобы разузнать их планы, и её затея увенчалась успехом. Кое-какую информацию мы получили от тех ребят, которых взяли вы. Так вот, Эгон не просто запасся едой, он создал армию. Йерне со своей глупой жаждой мести лишь помогла ему положить начало. Последние четыре года Эгон разыскивал одиноких гемофилов, которые были способны разделить его идеалы. Он собирал бродяг, отшельников, сирот, превращая их либо в еду, либо в своих идейных сторонников. Они собираются изменить существующий строй — примерно так, как это пытались сделать Шиндж.

Нора обхватила голову руками. Теперь она поняла, почему все так интересуются драконом. Это намного приятнее, чем думать о могущественном кровососе, собравшем армию, чтобы превратить Ахаонг в человеческую скотобазу.

— А что Игараси и другие законные кланы? — спросила Нора. — Мы им всё ещё доверяем после того, как они открыли путь к власти над всеми людьми?

— Условно — да, хотя когда вся эта заварушка закончится, законы станут более строгими. На самом деле у каждого могущества есть своя цена. Во-первых, выпить человека до дна гемофилу не так уж просто. Пресыщение вызывает галлюцинации, боли, тошноту, в некоторых случаях может даже привести к смерти гемофила ещё до того, как кровопотеря станет летальной для миньона. Проблему может решить помощь другого гемофила, который будет одновременно пить кровь своего сородича, пока он питается человеком. Но поскольку друг на друга гемофилы влиять не могут, процедура становится крайне неприятной и, снова-таки, опасной. В общем, сложностей масса, результат сомнителен, но для тех, кто лелеет нездоровые амбиции, это не повод отказаться от риска.

Нора зло хмыкнула.

— И какие же у них амбиции? — спросила она. — Может, я тоже захочу гемофилом заделаться! Что скажешь, Арпад, будешь моим миньоном? Лет десять потусим, а потом — извини, придётся что-то решать…

— Эй, не психуй, ладно? Это я тебе вкратце обрисовал, на самом деле всё ещё сложнее. Суть в том, что мы имеем дело с сумасшедшими фанатами. Но не все из них добровольцы в армии Эгона. Многих он заставил работать на себя шантажом — таких, как Тодорон, например. Он немного очухался за те дни, что провёл среди охотников, и когда его привели в Ункуд, он рассказал, что их с женой заставили стать гемофилами, питаться другими людьми и приводить всё новых и новых «союзников» только ради того, чтобы их дети не стали кормом. Точнее, «кормом до конца» потому что ими так и так питаются, но не убивают. Тодорон сказал, что и многие другие Цеплин живут в тех же условиях.

— Они же дети… его дочке было лет пять! — воскликнула Нора. — Сейчас, наверное, девять…

— Дерьмо, как оно есть, — мрачно кивнул Арпад. — Но мы это остановим. Благо, знаем теперь, с чем боремся.

— Сколько их? — спросила Нора. — Агата или Тодорон знают, где их основной лагерь? Где этот ублюдок Эгон?

— Он очень осторожен, — недовольно покачал головой Арпад. — Он разделил всех своих людей на группы, и только самые близкие и преданные знают, где находятся другие. Но Агата уверена, что где-то есть основная ставка. О ней ходили слухи, что она, якобы, на юге, за пределами Ахаонга, на границе с вулканической пустыней. Но не там, где ходило твоё племя, а на юго-востоке отсюда, ближе к истокам реки Пепельной. Не знаю, сколько в этом правды, но мы его найдём, без вариантов.

Нора кивнула. Они найдут, она найдёт… лишь бы было не слишком поздно.

— На самом деле, — тихо продолжил Арпад, — смерть Тои Игараси чудесным образом привела к раскрытию всей этой истории. Если бы мы не выдернули тебя из пустыни, если бы ты не разоблачила Йерне и не полезла в Сюрд, мы бы не накрыли семейку Дельганн в Ункуде, Агата не попыталась бы проникнуть в это тайное сообщество… и мы бы до сих пор не знали о том, что затевается. Вот был бы сюрприз через несколько лет, когда Эгон набрал бы уже себе побольше людей и пошёл на Ахаонг войной! Надо признать, что он и сейчас уже неплохо подготовлен, но всё же события начали развиваться раньше, чем он рассчитывал, и это даёт нам шанс.

Нора вздохнула и не ответила. Да, могло быть и хуже, вот только почему-то от этого не легче. Вряд ли из тех, кто уже попал к Эгону, выживет хоть кто-то. А ведь у неё только-только начала появляться надежда…

— Извини, что принёс тебе дурные вести, Нора.

— Мир не становится хуже от знания правды, — сказала она. — Хотя иногда мне хочется быть счастливой и неосведомлённой, и пусть кто-нибудь другой решает эти проблемы… но коль скоро я могу быть полезной на этой охоте — я буду.