Так как мятежники действовали с особенным успехом именно в Вандее, их так и назвали – вандейцами, и это название осталось за ними и впоследствии, хотя война гораздо деятельнее велась вне Вандеи. Разбой, устроенный в Бокаже, принес им также прозвище разбойников, хотя большинство и не заслуживало его. Главная причина успеха вандейцев заключалась в самом свойстве края, в его топографических чертах, в храбрости и ловкости, с которыми инсургенты пользовались этими природными преимуществами, наконец, в неопытности и неосторожном усердии республиканских войск, которые нападали без толку и только доставляли врагам победу, уверенность в себе и бодрость.

Шаретт

К пасхе все инсургенты возвратились по своим домам. Война для них была чем-то вроде охоты, на которую они ходили на несколько дней, забрав нужное количество хлеба, а возвратившись, развлекали соседей своими рассказами. На апрель были условлены новые сходки. Восстание сделалось всеобщим. Этот театр войны можно было бы обвести чертой, которая проходила бы от Нанта, через остров Нуармутье, Ле-Сабль-д’Олон, Фонтене, Ниор, Партене и обратно через Эрво, Туар, Дуэ и Сен-Флоран до Луары. Восстание, начатое людьми, превосходившими простых крестьян, находившихся под их командованием, лишь природными качествами, скоро перешло в руки высшего класса. Крестьяне отправились по усадьбам и заставили господ принять над ними начальство. Всё Маре требовало себе в вожди Шаретта. Он был из Нанта и принадлежал к семье судовладельцев, служил во флоте, дослужился до лейтенанта, а по заключении мира удалился в усадьбу своего дяди и проводил жизнь в охоте.

По слабому, нежному своему телосложению он, казалось, не был годен к трудам и лишениям войны; но, живя в лесах целыми месяцами, ночуя на голой земле с охотниками, он окреп, в совершенстве узнал местность и прославился между крестьянами своей ловкостью и мужеством. Он сначала не решался принять на себя начальство и старался разъяснить инсургентам все опасности, которые влечет за собою такое предприятие. Наконец, однако, он согласился на их настоятельные требования и тогда уже дал им волю творить любые безобразия, чтобы окончательно скомпрометировать их и привязать к себе бесповоротно. Этот человек, хитрый, ловкий, одаренный жестокостью и несокрушимой храбростью, сделался самым страшным из вандейских вождей. Всё Маре ему повиновалось и с пятнадцатью, иногда двадцатью тысячами человек он устрашал Бокаж и даже Нант. Собрав свой отряд, Шаретт завладел островом Нуармутье, весьма для него важным, так как он мог сделать из него свою главную военную квартиру и центр сообщения с англичанами.

В Бокаже крестьяне обратились к Боншану, д’Эльбе и Ларошжаклену и заставили бросить свои поместья и стать во главе них. Боншан прежде состоял на военной службе, был хорошим офицером и при большой храбрости обладал благородным, возвышенным характером. Он стал командиром всех мятежников Анжу и берегов Луары. Д’Эльбе тоже когда-то служил; он отличался неистовой верой, упорным характером и глубоким знанием войны такого рода. В ту пору он пользовался наибольшим доверием в этой части Бокажа. Под его началом находились все приходы, окружавшие Шоле и Буа-Прео.

Кателино и Стоффле сохранили власть, вверенную им всеобщим доверием, и присоединились к Боншану и д’Эльбе, чтобы идти на Брессюир, где стоял генерал Кетино. Кетино перед тем похитил из замка Клиссон всю семью де Лесюор, подозреваемую в заговорах, и держал ее в заточении в Брессюире. Анри де Ларошжаклен, молодой дворянин, служивший прежде в королевской гвардии, а теперь проживавший в Бокаже, гостил в Клиссоне у своего двоюродного брата, Лескюра. Он бежал, поднял на ноги свое родное местечко Обье и все приходы вокруг Шатийона, затем примкнул к прочим вождям, вместе с ними вынудил генерала Кетино уйти из Брессюира и освободил своего родственника со всем его семейством. Молодой Лескюр был одних лет с Ларошжакленом, спокойный, осмотрительный, одаренный холодным, но непоколебимым мужеством, и сверх того – редким духом справедливости. Анри, напротив, отличался геройской, часто буйной храбростью, пылкостью и великодушием.

Лесюор стал во главе своих крестьян, и они все вместе собрались в Брессюир, чтобы идти на Туар. Жены вождей раздавали кокарды и знамена, люди шли с песнями, восторженно, точно в крестовый поход. Они не тащили с собой багажа; крестьяне по привычке брали только необходимое количество хлеба, а в экстренных случаях давали знать приходам, и для нуждающихся готовились припасы. Эта армия состояла приблизительно из тридцати тысяч человек и именовала себя Великой королевско-католической армией. Инсургенты стояли под городами Анжер, Сомюр, Дуэ, Туар и Партене. Между этой армией и армией, собранной в Маре, под началом Шаретта, было еще несколько отрядов, из которых главный, командуемый де Руараном, состоял из десяти – двенадцати тысяч человек.

Большая армия под предводительством Боншана, д’Эльбе, Ларошжаклена, Лесюора, Кателино и Стоффле 3 мая появилась перед Туаром и приготовилась к атаке наутро. Надо было перейти речку Ту, почти со всех сторон окаймлявшую город. Генерал Кетино укрепил переходы. Вандейцы некоторое время стреляли из орудий, взятых у республиканцев, и с обычным успехом поддерживали с берега ружейный огонь. Лесюор, желая покончить с переправой, вышел под град пуль, которыми костюм его мгновенно пробило как решето, но за ним последовал только один крестьянин. Тогда подбежал Ларошжаклен, а за ним его люди, вандейцы перешли мост и отбросили республиканцев назад в город. Следовало сделать в стене пролом, но для этого не хватало нужных средств. Ларошжаклена подняли на руки, и он постарался взлезть на стену. Д’Эльбе помог атаке со своей стороны, и Кетино, не имея возможности удержаться, согласился на сдачу, чтобы избавить город от несчастий.

Вандейцы, благодаря влиянию своих вождей, повели себя умеренно; жителей не тревожили, и дело обошлось сожжением дерева свободы и казенных бумаг. Лескюр вежливым вниманием отплатил Катино за деликатность, которую республиканский генерал оказывал ему, когда он содержался в Брессюире, и уговаривал его остаться в Вандейской армии, желая этим спасти его от строгости правительства, которое легко могло наказать генерала за сдачу, не принимая во внимание невозможности поступить иначе. Кетино имел благородство отказаться и объявил, что возвратится к республиканцам и будет требовать суда.

Кюстин назначен главнокомандующим Северной армии – Заговоры против жирондистов – Буйства и беспорядки во всех секциях – Арест жирондистских депутатов – Характер и политические результаты этого события

Известия о бедственных происшествиях в Вандее, совпадая с известиями с севера о неудачах Дампьера и с юга о том, что испанцы предпринимают угрожающие демарши в Пиренеях, наконец, с известиями из разных провинций, где обнаруживались самые неблагоприятные настроения, вызвали в стране крайнее брожение. Несколько соседних с Вандеей департаментов, узнав об успехах мятежников, сочли себя вправе послать против них свои войска. Департамент Геро собрал шесть миллионов франков и шесть тысяч человек и послал адрес парижанам с приглашением сделать то же. Конвент, с целью поощрить этот энтузиазм, одобрил поступок департамента и тем дал всем общинам Франции право поступать самовластно, собирая деньги и людей.

Парижская коммуна не отставала от других. Она утверждала, что спасти Францию подобает именно парижанам, и поспешила доказать свое усердие и похвастаться своей властью, снарядив целую армию. Коммуна постановила, что ввиду торжественного одобрения Конвентом поступка департамента Геро в Париже будет набрано войско в двенадцать тысяч человек, которое отправят в Вандею. По примеру Конвента коммуна выбрала в Генеральном совете комиссаров для отправки с армией. Эти двенадцать тысяч должны были набираться из отрядов вооруженных секций. Согласно революционному обычаю, комитету каждой секции представлялось некоторым образом диктаторское право назначать тех людей, снаряжение которых было сопряжено с наименьшими неудобствами.