Министр юстиции, которому поручили представить доклад о последних происшествиях, объявил, что нигде не нашел того революционного комитета, которому они приписывались, что усмотрел во всем этом лишь выходку клубов, предложения, сделанные в порыве увлечения. Единственным, на что можно было указать с некоторой точностью, была сходка нескольких кордельеров в кофейне Корацца. Это были: Лазовский, Фурнье, Гусман, Дефье, Варле – заурядные секционные агитаторы. Никто не придал значения этому открытию, и так как предполагались происки несравненно более глубокие, то сходка в кофейне нескольких второстепенных личностей показалась только смешной.

Продолжение военных неудач – Переговоры Дюмурье с неприятелем – Начало восстания в Вандее – Арест герцога Орлеанского – Отступничество Дюмурье

В предыдущей главе мы видели, в каком крайне напряженном состоянии находились партии и какие чрезвычайные меры были приняты революционным правительством для сопротивления иностранной коалиции и домашним распрям. Среди этих-то обстоятельств, всё более и более подступавших со всех сторон, Дюмурье возвратился из Голландии в Лёвен, к своей армии. Мы видели, как самовластно он себя держал с комиссарами исполнительной власти и как всеми силами отбивался от якобинизма, старавшегося проникнуть в Бельгию.

Ко всему этому Дюмурье присовокупил шаг еще более смелый, долженствовавший привести его к тому же концу, что и Лафайета. Двенадцатого марта он написал в Конвент письмо и, перечисляя расстройство армии стараниями Паша и якобинцев, декрет 15 декабря, притеснения, которым подвергались бельгийцы, приписывал все бедствия разрушительному духу, распространявшемуся из Парижа на всю Францию, а из Франции – на страны, завоеванные французскими армиями. Это письмо, исполненное отважных выражений и в особенности упреков и наставлений, вовсе не подобавших генералу, пришло в наблюдательный комитет в ту самую минуту, когда против Дюмурье получали множество обвинений и когда Конвент беспрерывно старался сохранить его популярность в народе и привязать его к Республике. Комитет не разгласил письма и тотчас же послал к генералу Дантона с поручением уговорить его взять письмо назад.

Дюмурье

Дюмурье собрал свою армию невдалеке от Лёвена, стянул разбросанные колонны и выдвинул один корпус направо стеречь Кампин, а также в качестве средства связи с тылом армии, застрявшим в Голландии. Затем он решил снова начать действовать наступательно, чтобы оживить в солдатах энтузиазм и доверие. Принц Кобургский овладел течением Мааса от Люттиха до Маастрихта и, двинувшись уже дальше Синт-Трёйдена, занял Тирлемон передовым отрядом. Дюмурье отбил этот город и, видя, что неприятель и не подумал стеречь важную позицию, обстреливавшую всё пространство между Большой и Малой Нете, направил туда несколько батальонов, которые заняли ее без затруднений.

На следующий день, 16 марта, неприятель решил вернуть утраченную позицию и весьма энергично выдвинулся на нее. Дюмурье этого ожидал и приготовился, желая этим сражением подбодрить свои войска. Австрийцы были отброшены, потеряв от семи до восьми сотен человек, перешли Малую Нете и стали между деревнями Неерланденом, Ланденом, Неервинденом, Овервинденом и Ракуром. Французы, ободренные этим успехом, стали со своей стороны перед Тирлемоном и в нескольких деревнях, расположенных на левом берегу Малой Нете, сделавшейся чертой, разделявшей армии.

Дюмурье задумал дать тут большую битву; эта мысль была настолько же смела, насколько и умна. Методическое ведение войны не годилось для его войск, еще недостаточно обученных. Нужно было возвратить оружию блеск, успокоить Конвент, произвести благоприятное впечатление на бельгийцев, прогнать неприятеля назад за Маас, потом опять спешить в Голландию, проникнуть в одну из столиц коалиции и принести туда революцию. Кроме этого, Дюмурье впоследствии говорил, что задумал восстановить Конституцию 1791 года и низвергнуть демагогов с помощью голландцев и своей армии. Но эта прибавка была чистой бессмыслицей. Возрастающее усердие армии, его положение – всё подавало генералу основательную надежду на успех; к тому же в его положении необходимо было рисковать, а колебаться не приходилось.

Французская армия растянулась фронтом на два лье вдоль берега Малой Нете от Нерейсе до Заутлеу. Дюмурье решил совершить обходное движение, которое поставило бы неприятеля между Заутлеу и Синт-Трёйденом. Левым крылом он опирался на Заутлеу как на ось, правое хотел завернуть через Нерейсе, Ракур и Ланд ей и принудить австрийцев податься назад до Синт-Трёйдена. Для этого надо было перейти Малую Нете, взобраться на ее крутой берег, взять Заутлеу, Орсмал, Неервинден, Овервинден и Ракур. Последние три деревни, расположенные перед правым французским флангом, составляли главный пункт атаки.

Дюмурье, разделив свой правый фланг на три колонны под начальством Валенса, приказал ему перейти Малую Нете по мосту близ Нерейсе; одна колонна должна была обогнуть неприятеля, другая – проворно овладеть холмом при Миддельвиндене и с этой возвышенности громить Овервинден, а затем взять его; третья – атаковать Неервинден с его правой стороны. Центру, вверенному герцогу Шартрскому и состоявшему из двух колонн, было приказано перейти мост при Эземале, пройти через Лир, и с фронта напасть на Неервинден, которому справа угрожала бы третья колонна. Наконец, левый фланг под начальством Миранды должен был разделиться на две или три колонны, занять Заутлеу и Орсмал и держаться там, пока центр и правый фланг, двинувшись вперед после победы, совершили бы то самое обходное движение, которое и было целью всей битвы.

Эти распоряжения были сделаны 17 марта вечером. Утром в девять часов вся армия уже тронулась, стремительно и организованно. Она перешла Нете на всех указанных пунктах. Миранда послал Шаморена занять Заутлеу, сам завладел Орсмалом и открыл канонаду. Неприятель ушел на возвышенности при Халле и укрепился там, то есть на этой позиции цель была достигнута. Движение совершили центр и правый фланг одновременно; обе части армии прошли через Элесин, Эземаль и Нерейсе и, несмотря на сильный огонь, мужественно перебрались через крутые возвышенности, окаймлявшие Нете. Крайняя правая колонна прошла через Ракур, вышла на равнину, но тут совершила ошибку: вместо того чтобы развернуться на равнине, как ей было приказано, повернула на Овервинден, ища там неприятеля. Вторая правая колонна, сначала задержанная на дороге, с геройской отвагой ринулась на холм при Миддельвиндене и согнала с него неприятеля, но, вместо того чтобы утвердиться на нем покрепче, сошла с него и завладела Овервинденом. Третья колонна вступила в Неервинден и тоже сделала ошибку вследствие недоразумения: слишком скоро растянулась за деревней, рискуя быть выгнанной возвращавшимся неприятелем.

При всем том французская армия была близка к цели; но принц Кобургский, начавший промахом – не атаковавший неприятеля во время переправы его через Нете, – теперь старался исправить свою ошибку, отдав общий приказ: занять оставленные позиции. Против Миранды выслали силы, превосходившие его численностью. Клерфэ, пользуясь тем, что первая колонна не достаточно упорно старалась обойти его, вторая не стала твердо на холме, а третья и обе колонны, составлявшие центр, беспорядочно скучились в Неервиндене, перешел Ланденскую равнину и вновь занял холм, Овервинден и Неервинден. В эту минуту положение французов было самым печальным. Согнанные со всех занятых ими пунктов, принужденные отступить на склоны холмов, обойденные с правой стороны, обстреливаемые превосходившей по численности артиллерией, угрожаемые двумя корпусами кавалерии, имея за спиной реку, они могли бы быть и непременно были бы истреблены, если б неприятель живее теснил центр и правый фланг. Дюмурье поспешил на этот опасный пункт, сомкнул свои колонны, вторично занял миддельвинденский холм и сам пошел на Неервинден, уже дважды взятый французами. Генерал в третий раз вступил в деревню после ужасной резни. Злополучная деревня была запружена людьми и лошадьми; французские войска скопились в ней среди смятения атаки и пришли в окончательное расстройство.