Она не понимала, за что ей это всё? Почему они вновь возникли на её пути? Зачем она им понадобилась? Откуда в них такое упорство? И откуда у неё тогда появились силы, чтобы предпринять попытку побега?.. Он бы в любом случае не увенчался успехом. Она не успела и двух шагов пробежать, как уже поняла, что находится на последнем издыхании. Она часто запиналась, практически падала, и лишь полумрак был отчасти её союзником. При свете дня они наверняка догнали бы её быстрее.
А затем неожиданно появился Форт. Какое же изумление её тогда охватило!.. И какая радость… Она отчётливо поняла тогда, что спасена. И всё же изрядно испугалась, когда он бросил ей плащ и двинулся на противников. Всё, на что её хватило, — предупредить его про ножи, которые она уже видела у парней раньше. Она не думала, что они хотели её убить, скорее доставали их для того, чтобы запугать.
Она безумно боялась за Форта, потому что он выглядел по сравнению с теми двумя амбалами таким хрупким, что, казалось, его может ветром унести. А он уложил их, почти и не приложив силы со своей стороны! Это удивило её…
А потом он спрашивал о том, где мог видеть её раньше. Она помнила, как горло её словно бы сдавили тиски; она не могла поверить, что он забыл их встречу! А ей только память о ней и помогала не сойти с ума… Не считая, конечно, мыслей о доме. Но дом здесь, в Брансуике девяносто первого, казался таким далёким, что гораздо больше душу грело воспоминание о Форте, который был где-то близко. В этом времени и в этом городе.
К её счастью, он всё же не забыл их встречу, а с чего-то решил, что мог её видеть где-то ещё. Возможно, он встречал её мать, на которую Лекси была сильно похожа? Саманте сейчас должно было быть двадцать два года, однако Лекси не помнила, чтобы мать хоть раз упоминала о том, что бывала в Брансуике или вообще на восточном побережье Джорджии. До шести лет Лекси вместе с родителями жила в Вайоминге и только потом они переехали к дедушке в Джесап. Сколько себя помнила, Лекси ни разу не видела, чтобы мать покидала город. Но, если даже предположить, что Саманта могла быть здесь до её рождения… Что ж, такое вполне вероятно, но тогда она бы рассказала ей об этом. Лекси помнила, как интересовалась у мамы о том, где она побывала в своей жизни. Рассказ матери не пестрил особыми красками, и Лекси точно помнила, что Брансуик ею не упоминался. Однако не исключено, что они с Фортом могли пересечься где-нибудь за пределами Джорджии.
Только слишком уж странное это совпадение — если Форт когда-то видел её мать и даже запомнил… Слишком странное… Впрочем, ей уже давно пора привыкнуть к странностям. В последнее время они происходят с ней очень уж часто…
Чтобы как-то отвлечься от своих унылых раздумий, Лекси протёрла на кухне все шкафчики и полочки; затем она долго очищала плиту от жирных пятен; а после она ещё прошлась по всему первому этажу, вытирая пыль.
Чувствовала Лекси себя почти что героем. Давно она уже не проделывала такую огромную работу по дому. А учитывая ещё и то, что сделала она это добровольно, — можно было сказать, что никогда она ещё не проделывала такую работу по своей инициативе.
Изумлённо покачав головой, Лекси решила продолжить наводить чистоту в доме Форта. Делать всё равно было нечего, да и хоть таким образом, но она оплатит Форту за своё проживание. Конечно, она знала, что Форт бы не потребовал от неё никакой платы, и всё же… Не в её привычке было садиться людям на шею. К тому же, она виновата перед ним ещё и тем, что он из-за неё простудился…
Простудился, несмотря на то, что, как он сам ей сказал, и так болен. Может быть, он пошутил?
Вряд ли. Она и сама отметила его нездоровый вид.
Возможно, ей всё-таки удастся вызвать его на откровенность? Ну, никакой человек не бывает настолько скрытен! Надо только разговорить его…
«Нет! — воскликнула она про себя. — И вовсе не нужно вызывать его на откровенность. Мне это не нужно». Чтобы убедить себя в этом, она повторила себе под нос последнюю фразу три раза.
На то, чтобы убрать мусор с пола, коего было немало, ушло времени даже больше, чем на мытьё посуды. «Боже мой, это предел свинства… — думала Лекси, сдувая вылезшую на лицо прядь волос. — Но надо и сказать спасибо за то, что мне повезло не наткнуться на использованные презервативы».
Бросив взгляд на грязный, хоть теперь и без мусора, пол, Лекси поморщилась. Странно, что в тех условиях, в каких жила всю жизнь, она выросла почти принцессой. Ничего не умела делать и не любила убираться. Лекси только сейчас поняла, что порядок в доме наводила мать. Почти всегда.
Направляясь в сторону ванной, где рассчитывала найти ведро, она, не вписавшись, споткнулась об угол мизинцем ноги и вскрикнула.
— Чёрт! Чтоб тебя… — зло сверлила она глазами угол.
Боль от мизинца разлилась по всей ступне, и она чуть не задохнулась. Было такое чувство, словно она встала ступнёй на раскалённую чугунную сковороду. Вероятно, давали о себе знать недавние «ранения». Наверное, ей было бы гораздо хуже, если бы не Форт. При мысли о его вчерашней заботе на сердце потеплело. О ней никто никогда не заботился так, кроме матери. Ну и, может быть, Дженни… Подруга, несмотря на свой внешне равнодушно-циничный вид, была доброй и ранимой внутри и чем-то походила на неё саму. Поэтому они и стали подругами: обе очень одинокие, которых большинство не понимает.
И Эндри… Они пробыли вместе так мало, чтобы она хорошо его узнала. Однако он тоже был добр и заботлив… А ещё он говорил ей много красивых слов и всё время лез обниматься. Сейчас Лекси понимала, что это было как раз тем поведением, которое она никогда не хотела испытывать от лиц противоположного пола. Это было то поведение, которое должно было вызвать подозрение в искренности его чувств к ней. Но, к сожалению, на тот момент она об этом не думала… И всё закончилось тем, что он изменил ей.
Лекси всегда была снисходительна к слабостям других, но не в этот раз. Не к такой «слабости». Не в этом случае. Любовь для неё была чем-то священным, а секс — её неотъемлемой частью. Изменить значило предать. А предательство в любви невозможно простить. Эндри растоптал её душу и все светлые чувства, что связывали их. Он разбил их отношения своей похотью. Лекси надеялась, что он изменил ей, потому что влюбился в Викки. Иначе она перестанет его уважать.
Но сейчас, вдали от дома, вдали от всей её настоящей жизни и вблизи от мужчины, в которого она успела влюбиться, ей хотелось думать, что она всё ещё любит Эндри, а он — её. Всё остальное — недоразумение, которое выяснится, как только она вернётся домой.
В конце концов, почему нельзя побыть в заблуждении? Почему, если сейчас это скорее благо для неё?..
Только теперь уже было сложно испытывать хоть какие-то тёплые чувства к Эндри. Она не могла сказать, что ненавидит его, но и думать о нём не желала. Она отчётливо понимала, что роман с Эндри — прочитанная страница её прошлого.
Лекси продолжила свой путь в ванную, попутно стараясь избавиться от мыслей, которые могут вогнать её в депрессию. Видимо, Эндри всё-таки что-то значит для неё ещё, если она до сих пор расстраивается при мысли о его предательстве. И не мудрено — в их отношениях, как ей казалось ещё совсем недавно, всё было пропитано любовью… Он был таким нежным, таким, казалось, обожающим её… Она так скоро поверила, что он любит её… И все, все вокруг уверяли её в этом!
Лишь одна мать всегда недолюбливала Эндри… Надо было всё-таки прислушаться к ней…
Лекси уже очень жалела, что вообще начала обо всём этом думать. Настроение что-либо делать пропало. Захотелось закрыться где-нибудь и поплакать. Но она не собиралась позволять себе поддаваться слабости. Тогда она окончательно раскиснет, начнёт себя жалеть вдвое больше, чем сейчас… До хорошего это точно не доведёт.
Заметив лежавшую на подлокотнике кресла Палитру, Лекси подошла к ней и, потревожив сон кошки, взяла её на руки, прижимая к себе. Животные всегда успокаивали её. Вот и сейчас справляться с рвущимися наружу слезами стало гораздо легче.
