Бросив мобильный на кровать, она вышла из комнаты и направилась на кухню. Ещё на подходе она увидела мать и повернула назад, намереваясь по-тихому уйти, пока её не заметили. Но мать заметила, и Алекс со вздохом, как осуждённая на казнь, шаркающими шагами зашла на кухню.

— Доброе утро, — прохрипела она.

— Доброе.

Голос матери был таким спокойным и ровным, что Алекс стало не по себе. Её бы больше устроило, если бы на неё сразу накричали, и этим бы дело закончилось.

— Он всё рассказал, да? — спросила девушка, имея в виду своего деда.

Саманта только кивнула.

— Ну а теперь — объясняй ты.

Алекс открыла холодильник и осмотрела содержимое. Увидев литровую банку солёных огурцов, она схватила её, вспомнив, что, вроде как, рассол помогает при похмелье.

Ей не хотелось брать кружку. Подняв тяжелую банку, она секунд десять пила рассол, а потом отставила её и повернулась к матери.

— Я напилась, и на это были причины, — честно призналась она.

— А причины приходить в таком виде со дня рождения подруги тоже были? — приподняла брови Саманта.

— Я не была ни на каком дне рождения, ты ведь сама это уже поняла. И да, на всё, что произошло, были причины. И весьма веские.

— Как всё серьёзно! — насмешливо протянула мать. — Ну, расскажи-ка, пожалуйста, об этих «весьма веских» причинах. Я же должна знать, почему моя дочь заявляется домой похожей на шлюху.

Алекс опешила. Она вообще впервые слышала, чтобы её спокойная и добрая мать выражалась при ней так резко.

— Я не шлюха. Я просто…

Она почувствовала, как подступают к глазам слёзы, и отвернулась, машинально беря банку в руки и снова отпивая из неё.

Ей так хотелось рассказать маме правду! Ей нужно было хоть кому-нибудь всё рассказать! Мать — единственный человек, которому она могла довериться полностью и безоговорочно.

— Мама, Эндри мне изменил.

Она с трудом выговорила эти слова. Её голос чуть не сорвался. Она вцепилась руками в твёрдую поверхность стола, приказывая себе не думать об этом предательстве.

— И что?

Спокойный голос матери дошёл до её слуха. И что? И что?!

— Это ведь не повод, — продолжала Саманта, — приходить в таком виде домой.

Алекс молчала, всё сильнее вдавливая ладони в край стола. Она еле сдерживалась от того, чтобы не разреветься. «Сейчас, — думала она, — сейчас скажу что-нибудь и уйду куда-нибудь подальше. И буду реветь. К чёрту всё!».

— Ты вообще должна была быть вместе с Кейт, а не находиться в какой-то сомнительной компании вместе с этим твоим Эндри. Он мне никогда не нравился, и я всегда говорила…

— Но я его любила!!! — не выдержав, закричала Алекс со слезами на глазах и бросилась вон из кухни.

Она выбежала из дома и босиком пошла по пустым улицам. Её не волновало, как она выглядит в глазах редких прохожих. Она шла быстро, а потом и вовсе побежала, стараясь ни о чём не думать, пока не доберётся до пустынного поля неподалёку. Там никогда никого не было, и она сможет остаться наедине со своими мыслями.

Иногда острые камешки впивались ей в босые ноги, но она даже рада была физической боли. По крайней мере, это отвлекало от гораздо более страшного — боли душевной.

Она уже добежала до поля, но не остановилась, а стала пробираться всё дальше. Трава исколола ей все ноги, солнце уже начало палить, и Алекс стало душно и просто отвратительно.

Не в силах больше держать себя в руках, она на ходу упала в траву и зарыдала. Скорее даже не из-за Эндри, а из-за реакции матери. Как она могла так спокойно и равнодушно говорить ей все эти слова? Как?!

Алекс чувствовала себя такой несчастной, самой несчастной на свете. У неё была любовь, а теперь её безжалостно растоптали. Она думала, что Эндри — мужчина её мечты, а всё оказалось совсем не так. И он не любил её.

Перевернувшись на спину, Алекс сквозь слёзы уставилась в лазурно-голубое небо. Солнце слепило ей глаза, но девушке было плевать.

Как же она могла так ошибиться? Как могла подумать, что Эндри — её любовь?

— Я так хочу… так хочу, чтобы сейчас рядом был кто-то… — Она не замечала, что говорит вслух, и даже не знала, о чём конкретно говорит. — Я бы всю свою жизнь отдала, чтобы очутиться рядом с ним сейчас.

Эта мысль вызвала новый поток слёз. Она была всю жизнь одинока. Она верила, что, когда в её жизни появился Эндри, всё изменилось. И теперь она будет счастлива. Так где же это счастье?

Солнце с каждой минутой пекло всё сильнее, и Алекс заклонило в сон. Она не могла сопротивляться этому естественному желанию. Медленно прикрыв глаза, она почти сразу очутилась в объятиях Морфея.

[1] Примерно 66 сантиметров.

Глава 2

Брансуик, 23 июня 1991 года

Резкий толчок в бок разбудил его.

— Это ещё что такое? Развлекались без меня?

Шутливо возмущённый голос словно сквозь туман доходил до сознания Форта. Он приподнялся, пытаясь принять сидячее положение, и застонал. В лицо ударил резкий свет, и ему пришлось прикрыть ладонью глаза.

— Чёрт… ты, Этан?

— А кто же ещё, приятель? — послышался насмешливый голос.

— Угу, мы два года не виделись, кто бы ещё мог так внезапно появиться здесь?

Форт отнял ладонь от лица, стараясь привыкнуть к свету. Хотя, на самом-то деле, света в комнате не было, это только после событий прошлой ночи всё кажется чересчур ярким даже в полутёмном помещении, как здесь.

— Я погляжу, уже пришёл в себя, язвишь, — заметил Этан.

Он обходил комнату, рассматривая погром в ней и, время от времени, чему-то ухмыляясь. В конце концов, опустился на корточки перед валяющимся на полу другом, и внимательно оглядел его.

— А я думал, ты завязал. Помню, как ты переживал во время беременности Кайли.

Его чуть не стошнило от этих слов. От их смысла. И от того, что это действительно было так. Переживал и тогда, и сейчас. Но ничего не менял.

— О чёрт… — протянул Форт, фокусируя взгляд на обстановке за спиной сидящего перед ним Этана. — Это же моя студия…

— Ага, — весело отозвался Этан, вставая, — я тоже удивился, когда увидел всё это.

Форт с грустным выражением лица проследил за рукой Этана, которой тот описал комнату, где Форт занимался искусством и, по совместительству, работой. Перевёрнутый мольберт валялся на полу, стены были раскрашены всеми цветами радуги, также цветные пятна были видны по всему периметру помещения. На пол Форт взглянул только мельком, и так имея хорошее представление, что там может быть и среди чего он сейчас полулежит, опираясь на стену. Ещё здесь были трое парней, которые лежали в разных углах в беспамятстве: остальные, по-видимому, уже успели уйти.

— Героин, — брезгливо поморщился Этан, ткнув носком кед в пакетик с белым порошком на полу. — Друг, кто-то прекращать хотел.

— Пошёл ты, святоша. Про себя уже забыл?

— Фу, как некрасиво с твоей стороны, — обиделся Этан, — я-то изменил свой образ жизни, как видишь.

— Ничего не вижу, — слабо отозвался Форт, у которого и в самом деле несколько помутилось в глазах.

— Н-да, я неудачное время для дружеского визита выбрал, — заметил Этан, вздыхая.

— Как и всегда, — пробурчал Форт, пытаясь встать.

Этан с улыбкой следил за попытками друга. Сначала тот оттолкнулся от стены, потом сел на колени, при этом чуть не завалившись лицом вперёд. Опершись руками о пол, он с третьей попытки таки смог встать. Руками он вляпался в чьё-то содержимое желудка и теперь ругался, вытирая руку о стену.

— О ужас! Неужели и я так жил недавно? — засмеялся Этан.

— Ты поржать пришёл, я не пойму? — зло взглянул на него Форт.

— А Кайли что? — не отставал с расспросами Этан.

— Она ничего не знает. А если узнает, кому-то не жить, — с намёком посмотрел Форт на него.

— Предупреждения излишни. Я понимаю, что, если она узнает, то может и сама сорваться.

Глаза Форта потемнели. Если бы ему сейчас не было так отвратительно, он бы вряд ли промолчал. Но в таком состоянии ему не то что ругаться, просто говорить не хотелось.