— Он приспосабливается к новому лечению. Если ты увидишь, как у него на лице появилась какая-то странная гримаса, сразу же расскажи об этом докторам. Его лечение может вызывать мышечные тики, которые могут стать постоянными.

Я внутренне боюсь этого. Что, черт возьми, я увижу, когда войду в больничную палату? Страх завязывает мой желудок в узел.

— Просто поговори с ним, — продолжает мама. — Спроси, как ему в больнице. Может быть, ты сможешь поговорить с ним о книге, которую он читает. Он не любит разговаривать об этом со мной. Но с тобой, может быть, захочет.

Она говорит про обследования, которые прошел Леви, о диагнозах, которые ему ставят, - «аутизм с симптомами развивающейся шизофрении или биполярного расстройства». Эти слова... они такие ужасные. Сразу представляются голливудские психиатрические больницы и пускающие слюни пациенты в смирительных рубашках. Мой братишка не может так далеко зайти, просто не может. Он шаг за шагом опускался вниз, сначала унижал друзей, прогуливал школу, затем случился переход в альтернативную школу, потом в онлайн-школу, а, в конце концов, он просто отказался выходить из нашего подвала. Я понимаю это, но мой мозг отказывается принимать, что Леви сломлен настолько, как об этом говорит мама. Если это так на самом деле, то, когда он сломался, и где в это время была я?

И я знаю ответ. Когда бы Леви ни начал свой путь вниз, я была с обратной стороны двери и гонялась за парнем, которым была опьянена. Игнорируя Леви, я обманывала себя, полагая, что все в порядке, и он не нуждается во мне.

А Леви не был в порядке и нуждался во мне. Чувство вины прорвалось через мысленный барьер и просочилось прямо в кости. Будто бы я только что проснулась, открыла глаза и в первый раз увидела мир таким, каков он есть. И мне не понравилось то, что я увидела и кем стала.

Но как бы ни было тяжело на душе, я не готова была искать утешения у мамы.

— Я так рада, что ты наконец-то едешь, — говорит мама, пока мы стоим в пробке. На слове наконец-то она делает акцент.

Я напряженно сглатываю и смотрю в окно на линии пробок, медленно проползающих мимо. Мне бы хотелось просочиться из машины и убежать подобно этим линиям.

— Ты как будто отсутствовала последние несколько месяцев, Кейра, — продолжает мама. — Жизнь твоего брата превращалась в полный отстой, а ты гуляла со своим парнем, который, извини меня, даже не был достоин твоего времени.

Мои глаза наполняются слезами.

— Мам, он…

—Здесь нет оправданий, Кейра. Я хотела сказать тебе это уже некоторое время, так что сейчас не перебивай меня. — Она глубоко вздыхает. — Романтические отношения в твоем возрасте ничего не значат. Семья – это все. Я знаю, парни говорят милые вещи и кажется, что ты первая, кому он это говорит, но поверь мне, ты далеко не первая.

Я часто моргаю, и слезы катятся вниз по моим щекам. Мама продолжает перечислять причины, почему она считает меня такой впечатлительной и эмоциональной, упоминая мой выбор изучения иностранного языка и художественных занятий вместо физики и математики, отсрочку начала обучения в колледже, беспорядок в моей спальне, гору нестиранных вещей. Все это вырывается из нее наружу, словно торнадо ужасных слов.

— Ты всегда была такой милой девочкой, Кейра, — вздыхая, говорит мама. — Даже при том, что иногда ты принимала неверные решения. Я могу позабыть твою безответственность, если ты просто сможешь быть хорошей девочкой. Ты не представляешь, как удручающе узнавать, что твоя дочь собирается бросить все, просто потому, что какой-то парень сделал ей комплимент. Это немного… распутно. Прости, конечно, но это так.

Теперь я захлебываюсь в рыданиях. Я чувствую себя так, словно врезалась с размаху в каменное дно. Это было бы не так больно, если бы это было правдой. Если бы мама перечислила конкретные факты, я еще могла бы согласиться. Но то, что она была неправа и, к тому же, даже не хотела узнать истинное положение дел, причиняло намного больше боли. Мне хотелось ударить ее в спину.

— Мам, я - девственница, — сказала я сквозь слезы. — Меня даже ни разу не целовали. Жак прямо сказал мне, что я слишком толстая, чтобы быть в его вкусе. Но даже, если бы я переспала с ним или еще с миллионом парней, я не могу поверить, что ты высказала это мне в лицо.

Она сидит в тишине, хотелось надеяться, отходя от шока, но я не могу заставить себя посмотреть на нее, чтобы проверить это. В наступившей тишине отчетливо слышно как грохочет двигатель и двигаются дворники на переднем стекле. Наша машина потихоньку движется вперед. Желание выпрыгнуть наружу и, например, пойти по усыпанной стеклом обочине автострады, куда глаза глядят, кажется мне более привлекательным, чем находится в салоне машины.

— Оу, — выдыхает мама.

Я затаила дыхание, ожидая продолжения, но она больше ничего не говорит. Она даже не собирается извиниться? С другой стороны, я не припомню, что она когда-нибудь извинялась передо мной. Так чему я могу тут удивляться?

— Я не имею это в виду. — Ее речь звучит прерывисто. Это признак того, что она говорит то, что действительно думает. И никогда это не было хорошим знаком. — Я просто имею в виду, что ты умная, Кейра. Ты действительно можешь сделать что-то в своей жизни. Я боюсь, что ты станешь кувыркаться с каким-нибудь идиотом, забеременеешь и будешь расхлебывать это всю свою жизнь.

—Также как это сделала ты?

Я чуть не шлепаю себя ладонью по губам. Я честно не хотела этого произносить, это просто вырвалось. Мама резко давит на тормоза, и это ее единственная реакция на мои жестокие слова. Я имею полное право быть озлобленной и резкой, ведь моя мама только что назвала меня потаскухой! Она подразумевала, что я выберу плохого парня и разрушу навсегда свою жизнь, потому что она, видимо, думает, что я слишком глупая. Но все же я сожалею о сказанных словах.

— Вообще-то, да, — говорит мама. — Также как это сделала я.

Произнеся это, она, вероятно, думает, что теперь между нами все в порядке. Алло, мамочка, ты сравниваешь меня с молодой, глупой версией себя и думаешь, что я должна реализовать твои неосуществившиеся амбиции и жить жизнью, которую ты всегда хотела для себя! Между нами действительно все в порядке!

— Кейра, у меня были большие, действительно большие планы, но я их не осуществила, потому что парень говорил мне милую чушь, которую я хотела услышать. Я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты уже почти на грани, отсрочив начало учебы в колледже ради этой непродуманной европейской идеи.

Я вздыхаю:

— Это почему-то связано для тебя с колледжем, не так ли? Я тебе говорила это миллион раз. Я все равно поеду.

Перед нами внезапно загорается красный сигнал светофора. Мама снова резко давит на тормоза, немного с опозданием, из-за чего передняя часть автомобиля все же выезжает на перекресток.

— Ты себе не представляешь, насколько большую ошибку ты совершаешь. Почему ты не можешь отложить путешествие? Не можешь заняться серьезным делом, стать старшекурсницей, прежде чем убегать и играть? Тебе нужно устроиться в этой жизни, чтобы выжить в реальном мире, Кейра, и ты не получишь такой опыт попусту тратя время в других странах.

Попусту тратя время. В моих глазах блестят красные вспышки. Мы продолжаем движение. На секунду я представляю, что откладываю свое путешествие во Францию до тех пор, пока я не закончу целых четыре года колледжа. Я буквально чувствую боль глубоко в груди и приступ тошноты. Я не могу сделать это. Не могу ждать целых четыре года, чтобы увидеть Париж. Это было бы также невозможно, как ждать четыре года, чтобы поесть. Если мне нужно было ждать, возможность ускользнула бы сквозь пальцы, возможно, даже полностью бы исчезла. Как часто вы слышали, чтобы люди говорили: «Я рад, что подождал и не начал путешествовать, пока не устроился!» Никогда. Мне нужно поехать, и мне нужно поехать как можно скорее.

А она называет это попусту тратить время. Моя душа о чем-то кричит, я не знаю, о чем именно, но я знаю, что разгадка в Париже, а мама называет отклик на этот зов словами «попусту тратить время». Искусство, архитектура, история, стремление к знаниям и поиски красоты для нее банальны. Неважны. Что-то, что не нужно, когда твои налоги оплачены, а дачный газон аккуратно подстрижен. Для нее погружение в жизнь и приключения, мое собственное сердце – несущественные пустяки. Она не понимает всей прелести быть потерянным и чуда быть найденным. Я тоже пока не знаю ни того, ни другого, но разница в том, что я хочу это узнать.