— А вы?..
— Меня вынудили использовать его силу, когда я еще не знала ни о природе устройства, ни о его действии. Теперь меня тоже ждёт… не лучший конец. К сожалению, те, кто охотятся за ним, не знают об этом его свойстве. Или не верят в подобный исход. Иначе, возможно, не так стремились бы его заполучить. И мое недавнее беспамятство вызвано не только произошедшим в «мертвом» лесу, а возможно еще и действием устройства.
— Но почему вы думаете, что именно оно… хм… убивает своего обладателя? Может, это делают завистники. Или вырвавшееся из под контроля заклятие.
— Повторюсь: читала записи первых двух владельцев. Оба умерли от сжигавшего их изнутри действия устройства. Симптомы те же.
Ректор нервно ходил вдоль окна, обдумывая услышанное.
— Но сейчас вы направляетесь в Сенвилд, к вашему брату…
— Да, мне нужна помощь. Сама я практически ничего не знаю о магии, и, боюсь, не справлюсь с поставленной задачей без поддержки.
— Не знаете о магии? — вновь удивился Ренвальд. — Но я видел вашу силу в действии.
— Это чистая энергия. И это не всегда срабатывает. Заклинаний я не знаю.
— Мы можем обучить вас, по крайней мере, необходимому. Тогда затраты сил будут меньше. И возможно устройство будет меньше на вас воздействовать. В это время мы можем поискать другие ключи к разрыву связи между вами и ИТУ — всё-таки за полвека магия продвинулась далеко вперед.
— Спасибо за предложение. Но я не могу остаться. Мои преследователи легко найдут меня. И вам будет угрожать опасность. А тут всё-таки дети.
— А вы знаете, почему они находят вас? — получив отрицательный ответ, маг продолжил: — На вас поставлен маячок, который выведет поставившего его к вам, где бы вы ни находились. Признаться, я поначалу подумал, что это знак вашей семьи — Если Филис передал вам кольцо, логично было бы знать, где вы. Но после услышанного, вижу, что это не так. — Он подошёл ко мне и легко провел по моей руке. — Вот так. Теперь они не найдут вас. По крайней мере, не так скоро.
— И все-таки лучше мне здесь не задерживаться.
— Я не смогу оплатить личную охрану, а отпускать вас в путешествие одну — слишком опасно и глупо. Ближайший караван до Сенвилда будет здесь Месяца через полтора-два. Поэтому настоятельно рекомендую остаться хотя бы до этого времени.
И я осталась. Его доводы меня убедили. И мне, как и любому живому существу, хотелось прожить как можно дольше, и я цеплялась за каждый, пусть и призрачный, шанс продлить свое существование.
Поселили меня, по моему желанию, с которым Ренвальд был полностью согласен, в каморке в одном из самых непосещаемых концов библиотеки. Я не хотела лишний раз попадаться кому-то на глаза, справедливо опасаясь шпионов и длинных языков. О моем нахождении здесь знали лишь несколько преподавателей, взявшихся за моё обучение, и библиотекарь, которому тоже говорить ничего не хотели, но после первой же встречи с «привидением» рассказали все, что ему должно было знать. Для прочих встречных я была помощницей библиотекаря. О большем никто не спрашивал.
Первое время ко мне приходила Далана, чтобы сменить повязки на ране. Она даже дала мне пару уроков по самолечению — к сожалению, бесполезных: справляться с собственной магией мне было все так же сложно. Вскоре рана полностью затянулась, и даже шрамы становились все тоньше и незаметнее. Целительница пообещала, что вскоре их не останется совсем. Помня о земных легендах, я спросила у Даланы, стану ли я теперь оборотнем, таким же, как те, с кем я встречалась. На что целительница только рассмеялась — таких небылиц ей слышать еще не приходилось.
Когда рана более менее зажила, я начала изучать магию. Без нудных лекций о её основах, классификации и прочем — только практика. Поскольку все считали, что даже пользующийся чистой силой маг знать общеизвестные основы должен. Магия пр прежнему плохо слушалась меня, но результаты все же были.
К моему неудовольствию, один из магов частенько приводил на занятия небольшую группу учеников. Но ректор успокоил меня, что это уже не просто дети, а наиболее перспективные молодые люди, которые продолжают обучение после основной программы. И болтать направо налево о гостье не станут. Во-первых потому, что считают меня такой же как и они — решившей добиться больших, чем остальные, успехов. Хотя время от времени в библиотеку или на занятия как бы «случайно» заглядывали и другие преподаватели. Видимо слух обо мне все-таки разошёлся, по крайней мере, среди преподавательского состава.
Кроме любезно предоставленных ректором занятий, мне была доступна библиотека, в которой я и коротала все свободное время. Библиотека была сугубо ученической. Никаких «опасных для юных голов» книг здесь не было и в помине. Хотя кроме обязательной учебной литературы здесь имелось много чего интересного. Мне показали, на каких полках и что следует искать, даже посоветовали кое-какие книги. В случае чего, в дневное время здесь всегда присутствовал библиотекарь с парой помощников, у которых можно было получить любую помощь в поиске того или иного материала. Но я предпочитала выбирать книги сама.
Большую часть выбранных книг я быстро пролистывала, отмечая лишь интересные детали о Тэоле, магии, населяющих мир существах. Некоторые начинала читать с удовольствием, но прерывалась, предпочитая искать что-то более полезное. Основной же частью мне приходилось читать рекомендованные преподавателями материалы по практической магии. По всей сразу. Определить основное направление моей магии никто так и не смог. Хотя каждый здесь искренне верил, что ректор Ренвальд, в чьи обязанности входило определять направление обучения особо «сложных» учеников, может определить любую, даже самую размытую способность чуть ли не с полу взгляда. Потому Ренвальд, не подав вида, что так и не понял истинную ветвь моих способностей, просто подобрал самую оптимальную на его взгляд программу. По ней начинающая волшебница — то есть я — и училась.
Несмотря на какие-то успехи, результаты обучения оказались такими же не утешительными — я так и не смогла взять собственную силу под контроль. Порой мне легко удавалось «играть» собственной силой, например, жонглируя огненными шарами. Но если требовалось создать тот же шар по заданию, то ничего не выходило или получалось не то, что хотелось. Учителя злились, считая, что я лишь забавляюсь с магией, не желая серьезно обучаться. Другие считали, что я напрочь лишена хоть какого-то таланта, что было опасно при таком потенциале.
И я упорно сидела над книгами, изучая основы магии и ее использования. Однако, меня интересовали не только учебные и методические пособия. Особым вниманием у меня пользовались легенды и старые ритуалы, которые казались мне ужасно романтичными. И то, что на Земле было лишь выдумками, здесь обретало плоть. Со страниц на меня смотрели умными глазами нарисованные в мельчайших подробностях «огненные» фениксы и драконы, перья и чешуя которых считались редкими и невероятно сильными артефактами. Были здесь и неумелые зарисовки ушедших тысячелетие назад богов. Некоторые из них были похожи на людей, другие больше напоминали животных. Кое-что нашлось даже о том самом таинственном Дитя, но эти книги я отложила «на потом», чтобы не просто пролистать их, выхватывая обрывки информации, а прочитать внимательнее. Были здесь и описания древних ритуалов, которые сейчас сменились более действенными и устойчивыми заклятиями. Говорилось там и о видениях в блюде, по краю которого при помощи вложенной в ритуал силы требовалось катать неспелое сорванное в дождливую полночь яблоко. О путеводных клубках, ведущих путника по заранее заданной дороге. О поцелуях, возвращающих к жизни тех, кто уже стоит на самом пороге смерти… Это все казалось настолько невероятным, что мне самой вдруг захотелось подержать в руках такой вот клубочек, который повёл бы меня по правильному пути. Или сорвать под дождём то самое заветное яблочко, которое откроет мне видение в заговорённом блюде. Хотя, как правило, все эти ритуалы требовали очень уж больших жертв и потому изжили себя. Яблоня, с которой сорвали то самое «видящее» яблочко, непременно высыхала всего за несколько месяцев. Клубки пропитывались кровью… я даже не стала читать, как и чьей. А самый романтичный поцелуй мог привести к смерти исцеляющего, если он вовремя не остановится и отдаст всю свою жизненную силу. И как правило, остановиться не получалось — просто не отпускал умирающий, подобно паникующему утопающему, топя своего спасителя.
