Валентина сказала, что нужно сходить по делам, и подмигнула Карине.

Бурный секс случился мгновенно, как только хозяйка квартиры закрыла за собой дверь… Когда же вернулась, Ильи уже не было.

— Да все нормально, расслабься! Не собираюсь я тебя ругать и читать нотации. Кто я тебе? Я тебе не мать, не сестра, ни даже родная тетка.

— Неправда. Ты мне больше, чем мать, чем сестра и чем тетка!

— Ну да, кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку, — Валентина рассмеялась.

— Не обижай меня. Я совсем не так отношусь к тебе. Я безмерно тебе благодарна.

— Знаешь, Карина, на самом деле я, в своем почтенном возрасте, не должна пускать тебя с любовником на порог. Понимаешь? Потому что своим поощрением я помогаю тебе запутаться во всей этой истории, у которой нет будущего. Ты ведь так и не определилась, с кем хочешь быть или не хочешь быть ни с кем. Тебе бы одной пожить и определиться.

— Да, ты права. Но не лишай меня возможности получить…

— …остатки агонии, Карина! — перебила ее подруга.

— Может быть и агонии. Сама вижу, что это начало конца. Грустного и печального… Но не могу я его отпустить. Ни из своей жизни, ни из сердца! Это — выше меня! Выше моих сил, Валентина… — с надеждой и мольбой в голосе простонала Карина.

— Делай, как знаешь. Не в меня ты, к сожалению. Я бы быстро определилась, кто мне нужен и зачем.

И, помолчав несколько секунд, Валя добавила:

— Если быть честной до конца, то мне с вами хорошо. Илья — интеллигентный, галантный, целеустремленный мужчина. Не без греха, конечно, но у кого их нет? Я понимаю тебя — перед таким сложно устоять. И понимаю, какая для тебя честь, что он из всех, кому нравится, выбрал тебя. И ты — единственная его любовь. Он мне сам признался, как будто я твоя мать. И я понимаю его — такую, как ты, сложно отпустить. Ты как магнит к себе притягиваешь. Манишь, дразнишь, кокетка! Зрелые мужчины любят таких.

— Но почему-то не могут меня выдержать, женятся на мне только слабенькие, — грустно усмехнулась Карина.

— Просто не пришло время! Думаю, у тебя все впереди. Какие твои годы? Мужчины — слабые существа, я их называю одноклеточными. У них две извилины: одна направлена на карьеру, а другая — сама знаешь на что… За тебя нужно нести ответственность. Ты — как дорогая красивая ваза. С тобой нужно бережно обращаться. А здесь у нас — не место для ценителей таких «ваз», как ты.

— Красиво говоришь, надо запомнить, — засмеялась Карина, — и записать в свой дневник.

— Всё при тебе, — продолжала Валентина. — Я редко видела такое сочетание в одной женщине. Я считаю себя красивой и далеко не глупой, но в тебе намешано столько всего! Сначала я думала, что это твой недостаток, а теперь понимаю, что это твоя изюминка, которая не всем по зубам. Кирилл не может тебя вынести, в том смысле, что ты для него слишком сложная. У тебя есть все, чтобы сводить с ума. Это правда.

— Спасибо, Валентина. Мне важно твое мнение обо мне… о нас.

— Послушай меня, Карина. Скорее всего, я тебе больше такого не скажу: мы, женщины, гадкие существа… в большинстве своем. Я под впечатлением от вашей пары и вообще… Тебе можно завидовать бесконечно! Это я тебе говорю, тетка с опытом, поверь мне!

Карина внимала каждому слову подруги. Такое ей говорили нечасто. Обычно люди порицали: «У тебя — мания величия. Ты — самая обыкновенная. Не выставляй себя лучше других». Поэтому слова Валентины, которая многое повидала на своем веку, для души Карины были просто бальзамом.

— И тебе будут завидовать, — объясняла Валентина, — и ты еще много раз пострадаешь от зависти. Видимо, это и есть твой крест. Вместе с Ильей вы действительно шикарно смотритесь! Даже несмотря на разницу в возрасте. Видно, что он не просто ублажает себя, а любит тебя. Хотя, положа руку на сердце, ему тебя пора бы уже отпустить. Он и пытался несколько раз, да все вы никак не расстанетесь, как будто вас связали невидимыми нитями. Но когда-то же это должно закончиться. Вопрос — когда?

— Не знаю, — печально сказала Карина, поудобнее устроившись на диване, — наверное, пока я сама не разрублю этот узел… а для этого я не знаю, что должно произойти… пока не полюблю по-настоящему другого мужчину. А ТАКИХ — больше нет.

— Есть, Карина. Только надо не сидеть на одном месте и не ходить по одним и тем же заведениям. Ты же только страдаешь и ждешь. Вокруг тебя только пьяницы и ловеласы водятся, поэтому тебе и кажется, что достойных нет. Но где-то же они есть!

Женщины замолчали, думая каждая о своем.

— Если бы ты не вернулась обратно в наш город, ты бы точно встретила других мужчин и забыла бы своего Илью, как романтический сон. Ведь до твоего возвращения сюда, насколько я помню, у вас едва завязались серьезные отношения. Это потом ты на нем зациклилась.

— Да, так. Я много раз жалела, что вернулась сюда. Но, наверное, это судьба?

— Карина, судьба — это то, что мы себе сами выбираем. Вспомни лучше, что привело вас к зависимости.

— А, ты про «пьяное» лето?

— Да, про него, про него. Оно действительно было у вас пьяным.

Карина посмотрела на часы:

— У меня есть время. Но Кириллу звонить не буду. И ты, если он позвонит, не говори, что я здесь.

— Ладно, решай сама. Я схожу в бар и принесу нам винца. Хочешь?

— Хочу, — ответила Карина, благодарно улыбаясь.

Вино, красное, с кислинкой, придало Карине уверенности, успокоило и развязало язык. Карина начала вспоминать, как лето из медового месяца с Кириллом плавно перетекло в медовый месяц с Ильей…

Валентина задумалась…

— Знаешь, — ответила она, — еще год назад я бы сказала, что это любовница-стерва увела мужа и разрушила семью, но, глядя на вас, я, пожалуй, соглашусь с тобой. Соглашусь, несмотря на то, что у меня тоже увели мужа. Но уводят слабых и безвольных.

— Нет, не совсем так. Человек может влюбиться со всей страстью в любом возрасте. А то, что было до этой встречи — скорее, самовнушение и убеждение, что общие интересы и более-менее подходящий партнер и есть основа любви. Люди так думают, а потом их ждет разочарование. А вот когда встречаешь настоящую любовь — тут-то и выясняется, что вот оно — счастье! Но люди привыкли считать, что седина в бороду — бес в ребро, погуляет — перебесится и вернется, что, якобы, все мужчины так делают… Может быть… и есть в этом доля истины, но я благодаря отношениям с Ильей поняла: если в паре живет любовь, и не погас огонь, несмотря на десять, двадцать или тридцать лет брака, то никакие страсти и бесы в ребро не уведут мужчину из семьи. Даже если он в семье останется — все равно это уже не он, а так… его оболочка. Его душа — там, где его любовь.

Карина опустила голову. Валентина подняла бокал и покачала его, наблюдая, как переливается вино.

— Сколько вы вместе? Ну, если можно так выразиться.

— Много. Больше, чем три года.

— Ничего себе! Обычно любовники бывают вместе полгода, год, ну, полтора от силы. А у вас — почти семья.

— А я тебе о чем?

— Но раз у него такая любовь к тебе, хотя, порой он поступает, как последняя сволочь… так почему он не ушел от жены, не развелся? Дети-то уже не маленькие!

— А тут интересный момент есть. Сейчас расскажу.

Они выпили еще по глотку, и Карина выплеснула свои тайны.

— Помнишь тот момент, когда ты уехала в санаторий и оставила мне квартиру? Так вот, мы немного пожили вместе… это дало нам шанс проверить себя в быту. Мне было в кайф с ним. Он учил меня правильно гладить рубашки, готовить, нарезать фрукты и овощи, оформлять блюда, ухаживать за кухонной утварью… Он перфекционист и эстет! И мне нравилось все это. Для него я все делала… ради похвалы… мне было приятно получать от него комплименты и угождать ему. А после этого мы занимались сексом, шли гулять, покупали вино, вместе принимали ванну, ложились спать и так по кругу, почти неделю…

— Ничего себе! Я этого не знала, — удивилась Валентина.

— Этого никто не знал, — улыбнулась Карина, — так вот, однажды я проснулась и поняла, что все ЭТО мне придется делать каждый день! Понимаешь? Меня испугало то, что я буду каждый день получать порицания или похвалу от мужчины, и весь мой мир превратится в угоду мужчине… и себя я здесь и похороню. Как его жена похоронила себя, а она образованная, красивая, еще не старая женщина. Но, думаю, с таким идеалистом, как Илья, можно быстро стать домоседкой и наложницей у мужа. Так можно забыть, кто ты есть, понимаешь? Либо она сама перфекционистка, и, поначалу они друг друга нашли. Это потом уже выяснилось, что на одном перфекционизме далеко не уедешь. И вот я как-то умывалась, пока он спал, и вдруг меня ошарашило осознание всего этого… потом он засобирался домой за чистым бельем, жена его была у родственников, в отъезде, меня оставил здесь, ну, у тебя — готовить завтрак, и сказал, что зайдет в магазин, купить продуктов. И у меня было время подумать еще раз, представить, что я жду не любовника, а мужа… и что он придет и скажет, где у меня не так, и что со мной не так. А за несколько дней совместной жизни уже были попытки указать, как я должна одеваться, неброско краситься, не носить короткое, каким шампунем мыть голову и сколько раз в день принимать душ, хоть я и так чистоплотна. Потом я, конечно, поняла, что он боялся принести в их супружескую постель инфекцию, что меня тоже обижало, — я же не сплю со всеми подряд! Но он думал, что я грешна! Потом я уловила, что он учит меня тому, что делает его жена — как будто от старшей жены передает навыки младшей и контролирует процесс, правильно ли младшая переняла опыт? И все сравнения не в пользу меня, понимаешь? И все чаще проскакивало имя его жены. «А вот моя Лена…у нее борщи получаются, а вот у нее заливное такое… пальчики оближешь». Потом, правда осекался, но я уже понимала, что, выйди за него замуж, я буду всегда на втором плане. Нет бывших жен. Хоть все говорят эти слова — «бывший, бывшая», с некоторым уничижением даже, но обычно долго помнят первые, сильные связи…