Карина смочила горло вином и продолжила. Валентина внимательно слушала.

— Все реже он спрашивал у меня, как дела на работе, считая, что мне хватит и полставки, что женское дело — ухаживать за мужем. Хотя до совместного проживания видел во мне ценного специалиста. И когда я вела быт с Кириллом — первым же и возмущался, что кто-то губит мой талант. А сам видел в жене лишь прислугу. Странно как-то и нелогично… И вот, пока мы не выпили с ним виски, да, мы все лето пили виски, представь…

— Представляю… что с вами творилось… — покачала головой Валентина.

— Сознание туманилось, и мне не хватало этого допинга для счастья и забвения. Я однажды поняла, что мой организм уже привык… Но это даже не главное. Приготовив еду, мы прямо за обедом выпили и начали философские разговоры…

— Слушайте, о чем можно говорить двум людям каждый день, целыми днями? — удивилась Валентина.

— А вот это — отдельная песня, — засмеялась Карина, — на самом деле, пара общается на одном языке, на общих интересах. И мы сутками могли спорить на тему творчества. А на закуску — секс и снова спорить, и так до бесконечности.

— Все видела в жизни, но такого никогда! — в очередной раз усмехнулась Валентина.

— Так вот, выпили мы, поспорили, как водится, а потом Илья ушел домой. Я — на работу. Да, не смотри на меня так, я была подшофе! Но летом работы было немного, и никто не заметил. Пришла к тебе, а его все нет. Я звонить не решаюсь, мало ли… Но звоню — начала волноваться. Ответила… его жена. Я бросила трубку. Но сюда перезвонили, и я подумала: все, капец, жена теперь знает, где мы, и у тебя будут неприятности.

— Кстати, да! — встрепенулась подруга, — мне бы не хотелось, чтобы меня вмешивали в ваши дрязги.

— Все нормально же, как видишь, — успокоила ее Карина, — перезвонил сам Илья. Слышны были крики, истерика, женские голоса, Илья сказал, что придет через час. Я тогда удивилась: неужели он открыто заявил, что уходит от жены, и сказал, к кому? У меня ноги подкосились, перепугалась не на шутку. Вот ни разу не представляла, как меня оскорбляет жена любовника. А тут представила. И почему она дома, если должна приехать только через неделю? Неужели классика жанра — жена вернулась раньше срока?

Карина сделала еще один глоток вина, выдохнула и продолжила:

— Он действительно пришел через час. И сразу пошел на кухню, достал новую бутылку, откупорив, налил себе и мне, приказал сесть (а я не перебивала, не задавала вопросов, просто ждала), посмотрел так многозначительно и, даже не успев выпить, задал вопрос: «Пойдешь за меня замуж?» Я от неожиданности потеряла дар речи. Сама думаю, что же, все-таки там произошло, откуда такие перемены и внезапное предложение? Если никогда он об этом не заговаривал, лишь сожалел о том, что я поздно родилась…То есть не светило мне быть его женой. Хоть я этого и хотела когда-то, и разница в возрасте меня не смущала.

Мы с ним выпили. Он еще раз спросил: «Так хочешь за меня выйти? Ты же мечтала». «Я не могу сейчас дать ответ, — сказала я, — я не знаю, что произошло, ты весь на эмоциях, говоришь ли ты серьезно или завтра остынешь и передумаешь…». Его била мелкая дрожь. Он еще выпил, не мог справиться с нервами. И потом только рассказал. Вот что было: он приходит домой, открывает дверь, а там — целый табор: его родственники и родственники жены. Жена провела дознание — то ли сама начала подозревать, то ли добрые люди подсказали, когда мы потеряли бдительность и начали целоваться на улице прямо средь бела дня и чуть ли не за руки ходить. Она узнала, КТО его любовница. И сразу, чтобы не смог отпираться, закидала фактами и привела подкрепление в виде родни. По классике жанра Лена думала, что он приведет любовницу к себе, и нас застукают прямо на месте преступления. А у тех, и у других родственников семейные узы — на первом месте. И вот его мать, ее мать, сестры, зятья окружили его и запрессовали. Он сказал, что любовницы у него нет, а, когда жена бросилась доказывать, он перебил ее и сказал: «У меня нет любовницы, у меня есть — любимая девушка». И тут, он говорит, повисла пауза. Все обалдели от этого признания, а жена бросилась в истерику. Мать Ильи пыталась вразумить его, из-за женской солидарности, но он сказал, что очень любит меня, и чтобы не мешали ему. Мать спросила, сколько мне лет… он слегка добавил мне возраста, буквально два-три года… не смог назвать реальную цифру, чтоб совсем не шокировать, но и выдуманная цифра повергла его престарелую мать в шок… а потом она просто ушла. Мужчины тоже разошлись, не желая встревать в семейные разборки. А женщины еще давили на него и стыдили. Жена его рыдала, кляла меня, просила со мной встречи. То угрожала, то просила дать ей возможность со мной поговорить…Такие дела!

— Вот это да! — только и сказала шокированная Валентина. — А дальше?

— В этот момент позвонила я… когда я бросила трубку, у нее началась новая волна истерики. Илья сказал, чтобы его не держали, что он все равно сейчас уйдет, и, если не будет угроз и истерик, то завтра вернется домой… Он оставил жену на ее родственников и ушел. Во дворе ждала его мать. Она спросила: «Сынок, у тебя это серьезно?» «Да, мама, простите меня (он ее на «вы» называл)». «Настолько серьезно, что не блажь, сынок?» «Да, мама, это — не блажь. Блажь не длится столько лет, я с ней счастлив, мама». «Ты часто стал пить, разве это счастье?» «Пью я, мама, от тоски… мне хочется просто к ней». «Так любишь?» «Да, мама, впервые в жизни». «Разберись, сынок, и прими правильное решение». Вот и весь их диалог. Мама его пошла в одну сторону, а он в другую, ко мне.

— Нда… — у Валентины не осталось слов.

— И вот он повторил вопрос: «Я тебе делаю предложение. Извини, что без кольца и не встаю на одно колено, как есть. Пойдешь за меня?» И вот, когда я столько мечтала об этом, я сдрейфила, понимаешь?! — Карина чуть ли не плакала. — Струсила! У меня за несколько секунд пронеслось в голове: а что дальше? Одно дело встречаться и романтика, а другое дело — видеть каждый день человека, у которого не за горами старость. Готова ли я буду ухаживать за ним и посвятить ему свою жизнь? А мне летать охота. А он — ревнивый. Очень! И будет держать меня дома. А он, увидев в моих глазах страх, все понял… И сказал: «Ладно, извини, это правда на эмоциях, наверное. Я, хоть и пьян, но ситуацию оцениваю трезво. Я начну тебя ревновать, начну удерживать, ты — молодая, захочешь гулять, когда я уже не смогу… А жаль… Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой». И начал рассказывать, как несколько его друзей имеют молодых жен, а те, что не имеют, ему завидуют.

Валентина продолжала внимать подруге, пригубливая вино.

— На утро он пошел домой, чтобы в более спокойной обстановке поговорить с женой. Не знаю, что он хотел ей сказать. Он просто пришел за одеждой и деньгами. Он в то лето все, что откладывал, тратил на нас, не экономя. Жене ничего не доставалось. А она-то привыкла жить, не думая о деньгах… А тут она больше не хозяйка положения, деньги утекают, ответственный муж каждые выходные исчезает, каждый день приходит затемно, не зарабатывает сверх нормы, как было раньше, только тратит и берет из отложенных.

Жена встретила его на пороге. Пыталась с ним поговорить, начала унижаться, давить на жалость, рассказывать, как они хорошо жили, потом снова угрожать, снова требовала аудиенции со мной, говорила, что устроит слежку, встретит меня в темном переулке и плеснет мне кислоты в глаза, чтобы отомстить и испортить мне красоту. Тогда Илья ей сказал, чтобы она меня не трогала, и я ни в чем не виновата, что он никогда ее не любил. И вот это ее вообще убило. Она начала ползать перед ним на коленях и умолять остаться, ведь она его любит и жизнь ему посвятила. Ползала, за ноги хватала, валялась у порога и шантажировала: «Если уйдешь, то я с собой что-нибудь сделаю, тебя дети никогда не простят!» Он сказал, что, несмотря на это, все равно уйдет, по крайней мере, сейчас. Она сказала: «Тогда только через мой труп», надеясь, что — перешагнуть через живого человека — перешагнуть их совместные годы — сможет только подлец… а он взял — и перешагнул…