Илья сделал несколько глотков прямо из бутылки, предложил Карине, она не отказалась. Двинулись к выходу из парка.

Напоследок он еще раз намекнул Карине уйти от мужа. Непрозрачно так намекнул.

Карина ехала домой и думала, как объяснит, почему от нее пахнет спиртным. Однако врать не пришлось. Кирилл оказался с ней в одном автобусе, чему Карина очень удивилась. Он был рад встрече и говорил странно, жестикулируя так, что Карина поняла: он пьян.

— О, женушка моя! Извини меня, пожалуйста, я сегодня немного не в себе. С друзьями собрались, за жизнь поговорили, тебе, кстати, от Сереги и Сани большой привет. Ты сказала, что придешь поздно, ну, я и подумал, чего я буду скучать без тебя? И тоже задержался. Но я так делать больше не буду, честное слово! Ты только скажи так не делать, и я не буду! — раскаивался Кирилл, но Карине все это было безразлично. — Ты ведь не обижаешься на меня? — тараторил Кирилл, бурно жестикулируя и делая виноватый вид, который приносил ему удовольствие: так хотелось быть небезразличным своей жене… Пусть ругает, пусть пилит, лишь бы не равнодушие!

И Карина поняла весь ужас ситуации. На какое-то мгновение ей стало стыдно, она почувствовала вину за своего мужа-юношу. Она еще не осознавала, что это — дорога в никуда.

И ответила иначе:

— А ничего страшного нет в том, что ты это сделал, Кирилл. Ведь и правда — меня дома нет, что тебе одному сидеть? А так с друзьями пообщался — тоже хорошо. Так что ругать я тебя не буду, как старая тетушка, не в том возрасте я еще, — даже развеселилась Карина, — пошли домой.

Дома Анна Сергеевна неодобрительно посмотрела на обоих, почувствовав запах спиртного, но, подумав, что они были вместе, да и дело молодое — все же улыбнулась и ушла к себе. Чета тоже отправилась спать.

На этот раз Карина быстро уснула.

Карина начала жить двойной жизнью в полной мере. Светофор работал в ее жизни на полную катушку. Красный свет она успешно научилась обходить по заветам Ильи — врать Кириллу, не краснея. Штрафы по счетам будут потом. На зеленый, который разрешал движение — гнала, значительно превышая скорость, и это не вызывало у нее внутреннего протеста.

Она заглушала совесть спиртным — ежевечерним ритуалом, если не с Ильей, так с Валентиной, которая вовлеклась в историю развития любовного треугольника. Если и Валентина не могла, Карина находила других друзей, заходя к ним после работы. И Кирилл уже смирился с таким ходом событий, начал потихоньку черстветь, становясь хмурым, грубоватым, а иногда и требовательным — и в домашних делах, и в интимной жизни. Карина исполняла все его прихоти. Он уже не подносил ей тапочки, не расчесывал волосы на ночь, не жарил яичницу на ужин. Вечерами сидел дома и слушал музыку в наушниках. Карина, плюс ко всему, начала покуривать. Она отучила когда-то курить Кирилла, но из-за стрессов он вернулся к этой привычке снова, и по вечерам они вместе выходили на лестничную клетку. Анна Сергеевна всё видела, вздыхала, пыталась стыдить Карину, но той было все равно.

Курила она немного, но вечером, после трудного дня — в обязательном порядке. И уже без всех этих ритуалов не представляла своё существование. Вот и стало все, как у всех… она и не заметила даже.

Скоропостижно скончалась и была похоронена мечта Карины жить не так, как другие. Карина уже и забыла об этом, судьба ей не поддавалась. Это она поддалась, как утверждал Илья: «Люди не могут противостоять року. Везде тебя будет поджидать судьба-злодейка». А Кирилл добивал другой фразой: «Нельзя объять необъятное».

Кирилл иногда заговаривал о ребенке, хотел дочку, похожую на Карину, но жена шарахалась от его ненавязчивого предложения, как черт от ладана, и даже думать не могла о детях. Не хотела она детей от Кирилла, при этом допуская незащищенный половой акт и полагаясь на случай. Вселенная оказывалась мудрее — беременности не получались.

На работе Кирилла могли выдать комнату в общежитии, и они в какой-то момент интересовались этим, когда Карина еще надеялась на благоприятный исход их брака, но администрация, понимая сложную ситуацию в его семейной жизни, не рисковала. Все были уверены, что его брак — проигрышный вариант, и просто ждали начало конца. Прямым текстом говорили, что выдать их паре квартиру в общежитии-малосемейке и прописать — дело рискованное. Окружающие начали открывать Кириллу глаза на происходящее.

Так и моталась Карина весь сентябрь: работа, Илья, вечера — дома, выходные — к своим родственникам, за город, где она отдыхала от гонок с различными сигналами светофоров. Потом снова рабочая неделя, проекты разной степени интересности, и далее по кругу. Все праздники и даже собственный день рождения Карина провела не дома, хоть могла бы прийти с работы пораньше и приготовить праздничный ужин, созвать близких в семейном кругу. Она закружилась на карусели любви-отчаяния с Ильей, с ним отмечала свой день рождения — в городском парке, на траве, расстелив пиджак и откупорив бутылку шампанского, в тени деревьев занимаясь сексом…

Домой пришла только поздно вечером, где ждали родственники Кирилла, ожидавших ее и не усаживаясь за праздничный стол, который приготовила свекровь, без виновника торжества и подруга Валентина, которая осуждающим взглядом сказала: дорогая, переходишь все границы! Карина отвела глаза, понимая это, а, чтобы не было так стыдно, выпила приличную порцию крепкого алкоголя, выслушав поздравительный тост от свекрови, приняла участие в разговорах женщин, которые не были близки ей по возрасту, поблагодарила за вкусный ужин и ушла спать.

Куда ее занесло со своими светофорами — она не поняла, и как превратилась из светлого чистого ангела в коварного демона — тоже не заметила. Илью все устраивало, да и он в любой момент мог остановиться. Не могла остановиться в потоке лжи только Карина. И переиграть, переписать правила игры тоже не могла.

Временами Карина плакала, временами смеялась, заглушая боль и безысходность то работой, то спиртным, то сигаретами, то тусовками. Дома ждали осуждающие взгляды родителей Кирилла, которые и сами-то жили, как придется, не являясь образцами для подражания. Пропасть между ней и мужем с каждым днем увеличивалась. Кирилла она подпускала к своему телу все меньше, не скрывая отвращения от близости с ним. Он научился читать ее состояние: или соглашался на механический секс, или, получив отказ, отворачивался. Карина даже не думала о том, ЧТО испытывает Кирилл. Ненависть к нему становилась все сильнее. Она ненавидела его даже за то, что рядом с ней он, а не Илья. Себя она тоже переставала любить и уважать.

= = =

Карина задержалась в связи с Ильей — она ждала сильного мужчину. Копаясь в прошлом, девушка понимала, что все проблемы идут из детства. Ее отец — Богатырев Виталий Михайлович, 63 лет, простой рабочий человек, был добрым, любящим, но слишком мягким, или мягкотелым, как называла его Карина. Им управляла Зинаида Николаевна, мать Карины. И Карина когда-то сказала матери, хотя их семья была неплохой, а по многим параметрам превосходила другие семьи в поселке, что она никогда не будет жить так, как живут родители. Мать, всплеснув руками, тогда спросила:

— А что тебе не нравится в нашей жизни? Как бы ты хотела жить?

— Не знаю. Еще не знаю как, но точно — не так.

— Дай бог тебе, доченька! Мы живем, как умеем.

И больше к этому разговору они не возвращались.

Карине не хватало любви и признания, не хватало ласки от родителей, хоть они и старались быть «хорошими». От матери она получала мало одобрения, матери на всех детей не хватало. Особенно не хватало девочке восхищения отца. И в мужчинах она искала себе нового «отца», сильного и могущественного… и нашла его в лице Ильи. Встреться ей на пути мужчина свободный, со стержнем внутри, умеющий защитить семью — она бы пошла за ним. Слилась бы в синергии семьи и научилась бы с ним летать. С Кириллом летать было невозможно — слишком примитивным оказалось его мышление, слишком узким — сознание. Он мыслил шаблонами, не было в нем перспектив роста, движения вперед, не было стремления добиваться лучших результатов, не было мечты о том, как сделать свою женщину счастливой. Он просто страдал, жалел себя и ждал у моря погоды, идеализируя Карину. А что толку от этого, если она чувствовала себя неуютно рядом с ним?