Как только толстяк исчез, Богарт начал сердито спорить:

— Ты молодой придурок! Ты позволил этой каплющей жиром груде дерьма выпроводить нас из комнаты. Теперь он, наверно, зовет своих сообщников, чтобы они схватили нас.

Рэк протянул руку и коснулся его груди.

— Совершенно верно. Но не заводись. Мы не пойдем туда, куда он сказал. Этот карниз должен куда-нибудь привести, поэтому мы пойдем налево. И пока идем, подумай, что еще мы могли сделать. Они не нарушили никаких законов. Мы нарушили. Что касается закона, мы убийцы. Он выложил все карты.

Богги двинулся по карнизу, каждый раз передвигая ноги на несколько дюймов. Ветер усилился, и слова, которые он бросал через плечо, почти уносило в темноту. Но не вполне.

— Моя чертова удача! Чертова гравитация в одно яйцо! Приходится тащить этого молокососа и пытаться вернуться.

Саймон понял, что он должен был услышать эти слова о себе, и почувствовал себя обиженным. Может, он молод и неопытен. Но…

— А что еще мы могли сделать?

Он уловил блеск зубов Богги: тот улыбнулся ему.

— Убить их обоих.

Саймон не был уверен, шутит ли Богги.

Между прочим, он не шутил.

Карниз огибал дом, проходя, казалось, на огромной высоте. Наконец Богги с проклятием остановился.

— Что случилось?

Никакого ответа.

— В чем дело? Почему мы остановились?

— Потому что карниз кончился. Заткнись на минуту. Тут окно. Думаю, я смогу его открыть. Да!

Внутри они оказались в еще одном извилистом коридоре. По другую его сторону проходил ряд маленьких квадратных окон. Высунувшись из такого окна, Богарт увидел сточную трубу, идущую вниз, к бетонному полу. Неожиданно он втянул голову.

— Вооруженные люди. С фонарями. Обходят этот дом с другой стороны. В том направлении, где оказались бы мы, если бы послушались толстяка.

После того как эти люди исчезли за углом, Богги и Саймон выбрались из окна и спустились по трубе. Саймон так торопился, что случайно приземлился Богги на голову.

— Проклятие! Неуклюжий болтун! Не знаю, зачем мне в этой жизни попался такой неловкий парень! Нам пора убираться отсюда.

Он собирался раствориться в тени, когда заметил, что Саймон за ним не идет.

— Пошли! Будешь ждать — станешь кормом для собак.

— Порт в другую сторону, Богги. В противоположном направлении.

Говоря короткими словами и медленно, словно пытаясь успокоить тупого сумасшедшего, Богги объяснил:

— Они считают нас убийцами. Как оно и есть. Поэтому хотят поймать, чтобы поставить Федерацию в неловкое положение. Значит, если мы пойдем в порт, нас поймают. Они этого ждут. Поэтому мы пойдем в другую сторону. Верно?

— Неверно. Если мы не попытаемся вернуться, нас объявят отсутствующими. А корабль вернется сюда только через несколько недель. Как мы будем жить до этого времени?

Они слышали, как где-то в темноте люди выкрикивают приказы и возражают им. Голоса как будто приближались.

— Тебя тревожит жизнь в течение нескольких дней, а меня — нескольких следующих секунд. Пошли!

Богарт углубился в ночь, поводя перед собой кольтом, как каким-то чувствительным органом. Качая головой при мысли о том, что произошло с ним за один вечер, Саймон последовал за ним.

За собой они услышали шипение, свист выстрела и крики раненого. Крики неожиданно стихли.

— Одного из нас они взяли, — сказал Богарт, сворачивая в узкий переулок; бетонные стены были так близко друг к другу, что они задевали друг друга плечами.

Впереди загорелся огонь, они подходили к перекрестку. Быстрее, чем Саймон мог бы поверить у такого коренастого человека, Богарт втащил его в боковой двор и за груду мусора. Прижимаясь лицом к зловонным отходам, Саймон смотрел на скользкий камень. Свет приблизился и остановился всего в трех метрах от них.

Голоса звучали смутно, но вполне различимо.

— Они убили Клауса и Терри. Сожгли их, когда те вышли за ними в окно. Грязные ублюдки. К черту это «оставим их стражникам»! Я говорю: убьем их обоих! Эй, а это что? Вон там? Пошли туда!

Послышался стук подкованной обуви, и свет исчез в темноте.

Саймон раздраженно отбросил руку Богарта, которой тот прижимал его к мусору. И когда говорил, в его голосе слышался едва сдерживаемый гнев.

— Смотри на меня! Лучший кадет на моем курсе. Самый многообещающий курсант. Передо мной блестящая карьера. Через год буду коммандером. И только посмотри на меня! Все за один час. Теперь я преследуемый убийца с шансами опоздать на корабль. И лицо мое в нескольких дюймах от дерьма!

Богарт усмехнулся.

— Что-то в этом роде, мой мальчик. Но кое о чем я мог был тебя спросить. Например, почему в твоем досье есть много мелких дисциплинарных наказаний и примечание «Не всегда подчиняется приказам»? И что вообще ты делал с этой проституткой в районе красных фонарей? Но я не стану спрашивать.

В темноте Саймон обнаружил, что покраснел. Правда, что он ненавидит мелочную упорядоченность дисциплины на корабле. И ему не следовало идти с Лилаен, но ведь она казалась… Хотя шансы на повышение в такой работе невелики, он уже почти решил просить использовать его в одиноких полетах на двухместных кораблях-разведчиках. Для тайных почти незаконных миссий, в которых бесполезны большие корабли с тысячами человек экипажа. Услышав о том, что в его личном деле так много замечаний, он решил, что стоит попытаться перевестись. Вот только бы вернуться…

— Ты грязный…

— Тише! — оборвал его Богарт. — В чем дело?

— Как такой негодяй, как ты, смог заглянуть в мое личное дело? Я считал, что…

— Что это позволено только командирам подсекторов и выше. Да. В определенном смысле это правда. Таковы правила. Но я понял, что в этой чертовой Галэсбэ большинство дерьмовых правил созданы только для того, чтобы их нарушать.

Та часть Форт-Пейна, в которой они сейчас находились, жила обычной жизнью. Тишина, нарушаемая редкими далекими криками. Оба осторожно встали и отряхнули большую часть отходов.

— Что теперь?

Богарт осмотрелся. Перед ними массивный лабиринт Форт-Пейна, его самые высокие здания в несколько этажей. За ними бесплодная пустыня.

— В этой стороне, — сказал он, показывая вперед, — город и космопорт. Возможность безопасности и вероятность смерти. В то время как в эту сторону, — он показал назад, за ними, — прокаленная пустыня, с несколькими колониями арти и с целым адом пустоты. Почти несомненная смерть.

Обучение в ГСБ вбило послушание в самую сердцевину души Саймона Рэка. Ну, почти в сердцевину. В сердцевине находилось небольшое пространство, куда попасть невозможно. И обучение до этого места не дотянулось. Там сам человек — и всегда там будет.

— Пошли, — торопил Богги. — Что бы там ни было.

— Дьявольщина! Да мне корабль не так уж и нравится. Пошли посмотрим, что там.

— Не волнуйся. Эти земли отнесены к пустыням, но вода там есть.

Саймон рассмеялся.

— Да знаю я, что о них говорят. По-моему, просто пустыни.

Рассвет застал их в нескольких милях от Форт-Пейна, на самом краю пустыни. Убежищем им послужила пещера, столетия назад выкопанная кем-то из первых поселенцев.

— Не понимаю, почему это место умерло, а, Саймон?

Ну, это легкий вопрос. Пока Лилаен не помешала ему, Саймон очень старательно изучал историю планеты.

— Вначале Зайин считался одной из потенциально важных планет на краю ранней Федерации. Были надежды, что он станет одним из крупнейших центров отдыха и развлечения. К несчастью, возникли внутренние политические проблемы. Ты сам можешь видеть, что стало результатом постоянной вражды между танкерами и арти. В критической стадии развития планеты Шаксбург-ский Запрет покончил с расширением. И сюда никто не прилетал. С тех пор численность населения продолжает сокращаться.

— Сдерживали расширение населения, и поэтому сюда никто не мог прилететь?

— Ну, можно сформулировать и так. Но сейчас есть арти, у них в пустыне несколько крепостей, и танкеры, которые все еще пытаются вернуть себе власть. Все это на умирающей планете и все впустую. Какая жалость!