— Тогда дайте это мне… Господин архивист, думаю, вы сознательно не повинуетесь мне. Клянусь нашим королем Гейном, я повторно никогда не прошу! Отдайте мне рапорт!

Слейд показалось, что его виски взорвутся от напряжения. Его ноги задрожали, как трава перед бурей, он почувствовал, что из его глаз закапают слезы. Его голос задрожал:

— Ваша честь. Я не могу. Его может забрать только тот, кто скажет мне пароль.

Каждый день, приходя на службу, он заходил к своему начальнику, который шептал ему на ухо пароль. Часто оно и не имело смысла, но он лишится работы, если забудет его. Как он уже и сказал старейшине, только зная пароль, можно получить бумагу в картотеке.

Со своей зачесанной вверх прической, старейшина возвышался почти на целый фут над архивистом. Как до лунатика, до Слейда дошло, что этот мужчина собирается поломать еще одно табу и ударить его.

— Ваша честь, если вам неизвестен пароль, вы подождите моего начальника… Он вскоре явится сюда, скажет вам его, и затем вы можете сказать его мне. — Он улыбнулся, освободившись от напряжения, что такое простое решение пришло ему на ум.

— И ничто из того, что я могу вам предложить, не изменит вашего решения? Я мог бы вам предложить одну добавочную комнату. Даже две комнаты.

Действительно, это был странный день. Начиная с увеличения зарплаты до трех с половиной. А теперь один из самых главных старейшин в Капуе — да, пожалуй, на всем Алефе — предлагает ему иметь пять комнат. Даже если он будет работать на службе до самой смерти, он не может надеяться иметь более четырех. Если, конечно, он не станет счастливым обладателем выигрыша в жилищной лотерее.

Слейд уже готов был согласиться, когда появилось маленькое облачко сомнения. А что если это тест на его благонадежность? Он уже слышал о таких фокусах. Да, это проверка. Ни один старейшина не может предложить ему столько только ради того, чтобы посмотреть на какой-то документ. Даже из пурпурной папки.

— Нет, ваша честь, — твердо сказал он, отводя папку за спину. — Я обязан исполнять и всегда буду исполнять свою работу без страха и не руководствуясь своими личными интересами.

— Достойно похвалы, — усмехнулся старейшина.

Что именно произошло дальше, Слейду Риелу никогда не суждено узнать. Старейшина ударил его! Сильно ударил его в грудь! Такой был сильный удар, что Слейд почувствовал, будто его сердце сжал металлический кулак. От удара воздух покинул его легкие, и ему пришлось прижать руки к груди.

Старейшина посмотрел на него заинтересовано, потом протянул к нему руку. Слейд попытался что-то сказать, извиниться за свою слабость. Старейшина взял пурпурное досье из его ослабевших рук и отступил на шаг.

Так все было непонятно. Досье было чистое, без единой помарки. Только влажная полоска пересекала его. Нечто яркое и пылающее. Красное и блестящее в искусственном свете.

Не зная, как это случилось, Слейд понял, что упал. В нескольких дюймах от глаз он увидел палец с остриженным ногтем. Он попытался сосредоточиться на нем, запечатлеть в памяти как плохо выглядит его ноготь. Но ему показалось, что свет потемнел или, может, это его глаза ослабли.

Если бы зрение вернулось к нему, это ничего бы не изменило. Людям его круга трансплантация органов не производилась. Он искоса посмотрел на старейшину, чья фигура показалась ему гротескно огромной.

Он подумал, что некрасиво лежать на полу, и повел руками, пытаясь приподняться. Его длинные пальцы заскребли по гладкому полу, в глубокой тишине звук этот показался схожим со звуком скребущегося жука.

Его усилие успехом не увенчалось. Все еще глядя на старейшину, Слейд попытался придать чертам лица выражение извинения.

Затем он умер.

Старейшина презрительно фыркнул, склонился над телом, вытащил богато украшенный драгоценностями кинжал и вытер его о блестящую рубашку архивиста.

Он вышел из кабинета, закрыв потихоньку за собой дверь. Зеленое солнце зашло на севере, и неяркий свет с потолка отбрасывал неясные тени на гладкий пол.

Ручеек крови вытекал из раны на груди Слейда и извивался по полу, цвет ее контрастировал с темно-оранжевым цветом паркета. Ни одного звука не доносилось из комнаты с картотекой, находившейся в городе Капуя, на планете Алеф в галактике Омикрон.

Саймон Рэк напряг голову, чувствуя, как от усилия трещат жилы на затылке. Палец, вцепившийся в уголок его рта, раздирал, будто клещи, его тело, разрывая ему щеку. Он откинул голову еще дальше назад, пытаясь использовать свое преимущество в весе, но его противник, обладавший более широкими плечами, не поддался ему.

Имелся только один способ высвободиться. Он крутанулся вместе с пальцем во рту, закинув руку за затылок своего противника. Неожиданное смещение тела вывело сцепившихся из равновесия, но Рэк среагировал первым. Он стряхнул вцепившуюся в него руку и пальцами повел сильно вбок лицо противника.

— Довольно! Довольно! — пытался произнести его оппонент, но очень трудно произнести это отчетливо, когда половина вашего лица повернута дальше ваших ушей.

— Отпустить?

Все, что ему удалось сделать — сильный кивок головой, за которым незамедлительно последовал болезненный стон, когда этот кивок позволил еще сильнее вцепиться в лицо оппонента.

— Извини, если сделал тебе больно, Богги, но тебе не следовало бы предлагать такие болезненные игры.

Громко рассмеявшись, Юджин Богарт сел на соседнюю кушетку их маленького разведывательного звездолета. Галактическая служба безопасности не отличалась предусмотрительностью в отношении создания комфорта для своих офицеров; крохотная каюта заставляла двух мужчин располагаться в большой близости, чем самая влюбленная пара молодоженов могла вынести.

Но выносливость была тем, в чем эти двое мужчин были самыми искусными. Может быть, более искусными, чем любая другая пара офицеров ГСБ. Чуть старше двадцати лет, Саймон Кеннеди Рэк поступил на службу в самом юношеском возрасте — четырнадцати лет. Он продемонстрировал большие способности в самом опасном поле деятельности офицеров и дослужился до коммандера в довольно раннем возрасте. Выполнив свою миссию хотя бы на восемьдесят процентов успешно, Саймон мог быть уверен, что его переведут на более крупный корабль, а там уж неизбежно он попадет на флагманский корабль.

Если бы не один нюанс: С. К. Рэк, 2987555, не любил дисциплину. Он был одинок, предпочитал грязную, опасную миссию — образ жизни людей, летавших на маленьких, двухместных разведывательных звездолетах. Эти люди никогда не вовлекались на крупные операции, проводившиеся иногда Федерацией. Им главным образом приходилось защищать самих себя на задворках какой-нибудь безымянной планеты, какой-нибудь третьесортной галактики. И многие из них заканчивали свою жизнь, захлебываясь своей кровью в вонючих катакомбах среди крыс.

Особенностью этой службы, в которой люди сражались на самых дальних границах, где уровень смертности достигал грозной цифры — восемь процентов. Это означало, согласно данным, что ожидаемый предел вашей жизни наступал после двенадцати с половиной разведывательных миссий.

Рэк и его партнер — старший лейтенант Юджин Богарт, 2895775, — провели совместно сто одиннадцать разведывательных миссий.

Многие из их коллег удивлялись, как это им удавалось. Физически они были несовместимой парой. Саймон Рэк, родившийся на планете Земля, имел рост шесть футов и вес более среднего для рядового офицера. Он сохранял свою земную антропометрию — темно-коричневые волосы и коричневые глаза. Богарта же однажды описали как «взбитое масло на ножках». Тридцатилетний мужчина, место рождения которого — земная колония на Марсе — придало ему невысокую, но весьма мускулистую фигуру.

Несколько месяцев назад их тепло похвалил командир, внушающий страх и почтение полковник Стейси, за предотвращение попытки мощной политической группировки на Земле наложить на Федерацию выкуп за прекращения эмбарго на поставку бесценного элемента периодической таблицы — ферониума.