– Нет, – выдавил странник. – Он был в капюшоне… мы сшиблись клинками… у него был какой-то артефакт…

Мысленно я поставила галочку возле одной из наших догадок – как был разрублен такой клинок, как Глэрион.

– Хотя бы рост? Фигура?

Веслав пристально изучал лицо Йехара. Черты того исказились как бы в отчаянной попытке вспомнить, но потом он выдавил уже еле слышно:

– Нет.

Впрочем, чего и ждать от того, кто столько времени пробыл в состоянии, более похожем на смерть, чем даже кома.

Я на секунду отвела глаза от Йехара и стала свидетельницей весьма любопытного немого диалога между спиритом и алхимиком. Эдмус покосился на Йехара и коротко вскинул брови. Веслав в ответ покачал головой и пожал плечами с видом человека, который сомневается и который обманут в своих ожиданиях.

Но здесь дверь опять открылась пинком ноги (может, закрыть ее уже наконец магической блокировкой?!), и на сей раз на пороге красовался счастливый Стэхар.

– Я слышал, что ты уже очнулся? – торжествующе вопросил он, но вся его радость мгновенно улетучилась при виде такого количества не дышащих дружелюбием лиц.

Милия поудобнее перехватила скипетр.

– Это тот мерзавец, который оскорбляет женщин на пирах и подсылает наёмников, чтобы убить со спины?

Она неплохо знала историю Йехара. Видимо, в Ордене про это многие слышали. Или ей уже Даллара успела нажаловаться на свою горькую судьбу?

– Вы должны говорить с домицием как должно! – заметил Стэхар, теребя свой медальон наследника. Но говорил как-то неуверенно.

– Тогда пусть домиций говорит, что ему понадобилось здесь и возвращается к своим обязанностям, – процедил Йехар, садясь на постели. – Или ты пришел пожелать мне здравия?

– Да я и не против твоего здравия, – нагловато, но трусливо ухмыльнулся домиций. – Я что? Я помню, что вы мне помогли с Тилкидой, и вообще, я хочу тебя облагодетельствовать и предупредить, что тебе нужно бежать из замка…

Милия перехватила жезл еще ловчее. Теперь он составлял с ее пальцами единое целое. Домиций сглотнул, а Йехар усмехнулся с горькой иронией.

– Меня, может, статься, хотят убить? – и в голосе его явственно звучало: «Ну и что? Хуже все равно не будет!»

Домиций замялся, а потом решил, что дальше тянуть опасно. Бочком обогнув напряженную Милию, он пробормотал:

– Отец велел передать это тебе… – и сунул в руки рыцарю небольшой аккуратный свиток. После чего рискнул улыбнуться мне и легко упорхнул в дверь. Из коридора донесся облегченный вздох – домиций, видно, сам не ожидал, что так легко отделается.

Я закрыла за ним дверь и наконец-то наложила надежную блокировку – печать холода.

– Откуда он так быстро узнал, что ты очнулся?

Мне никто не ответил. Йехар, оцепенев, смотрел на свиток широко раскрытыми глазами. При этом свиток он и не подумал развернуть.

– Что это?

– Напоминание, - тихо, но внятно выговорил рыцарь, - о том, что он состоится через семь дней.

– Что состоится через семь дней?

– Большой Турнир.

С некоторых пор у меня начало появляться чувство дежа вю. Оно больно ударило, когда я увидела разрубленный клинок и вспомнила свои видения; оно не отставало, пока мы сидели у себя и мучительно пытались придумать, как добыть чернокорень, и вот теперь это самое чувство грозило задавить нас всех окончательно.

– Безнадежно, – вполголоса сказала Виола, выходя из комнаты, где лежал Йехар. – Нгур его обрабатывает, только это… безнадежно.

Веслав ограничился сухим кивком. Он в сотый раз за сутки пересматривал здешний кодекс рыцарских турниров и находил в нем столько же утешительного, сколько в кодексе алхимиков. Мы не слышали его голоса с того момента, как Йехар озвучил свое решение.

Легко представить, каким это решение было.

Наш рыцарь не мог ходить, он с трудом приподнимался на кровати, и тем не менее он твердо решил, что в турнире участвовать будет. Ах, нет, поправочка. То, что он должен там участвовать, было уже решено за него. Он же дал предварительное согласие, а это значило, что или он выйдет на арену в указанный день, или его лишат клинка и покроют вечным позором.

Самым простым выходом в создавшемся положении действительно было бы бегство, но Йехар этот вариант отверг сразу и по понятной причине.

– Я его понимаю, – заявил Эдмус, яростно раскачивая свой стул. – Я и сам как-то свалял такого же дурака, но с меня-то что взять, я же шут! И вообще, я тут вспомнил, чем все со мной кончилось…а «Белоснежка»-то еще есть? Можно было бы закатить такие шикарные похороны! Я готов быть главным причитальщиком – составим текст, Нгур подыщет место для усыпальницы, и…

Это было комментарием к пояснению Йехара насчет этого турнира.

– Единственная причина, по которой боец не выходит на арену – смерть, - отрезал рыцарь. – Болен ли ты, при смерти или в дурном настроении – это никого не волнует.

Вот Эдмус и предлагал симулировать эту единственную причину.

– Мертвых здесь сжигают, – мрачно заметила Виола.

Шут озадаченно закряхтел. У него еще оставались предложения по поводу того, чтобы найти где-нибудь труп, наложить мороки… но за очевидной неэтичностью Эдмус решил их пока придержать при себе. Веслав с особенным ожесточением зашуршал свитками. Судя по его лицу, алхимику было до лампочки, что случится с Йехаром до турнира или во время его.

– Есть моменты, когда кричат камни, – вполголоса припомнила я его давнюю фразу.

– Есть моменты, когда водопады немеют, – холодно отозвался алхимик. – В частности, от дурости некоторых… рыцарей.

– Что-то нашел?

– Что-то? Нашел. Что-то обнадеживающее? Дурной вопрос.

Он с таким раздражением брякнул о столешницу своими очками для чтения тайнописи, что пластмасса треснула.

– Нашел способ убить Иссушителя.

Я почти готова была увидеть насторожившуюся Милию, но странницы с нами не было. Ее в самый ненужный момент какая-то миссия выдернула в иной мир. И вернуться она не обещала. Обронила пару слов на прощание в том духе, что кто там знает, какая миссия и позволят ли ей Высшие Силы вернуться оттуда живой. Правда, пообещала, если что, направить сюда кого-нибудь из Ордена и даже справиться в этом самом Ордене – есть ли всё-таки способ истребить Чуму Миров.

– Ха, – сказала Виола несколько свысока. – Даже Эдмус уже сообразил, что это огонь. Иначе с чего, ты думаешь, ему истреблять огненных магов?

– По твоим словам выходит, что его еще и отравить можно: алхимики же ему тоже чем-то не угодили? – резонно заметил спирит.

– Огонь и металл, – поправил Веслав. – Собранные воедино… не знаю, верить ли этому, но кто-то же сделал тайную запись в одном из экземпляров старого кодекса турниров. И почерк скорее женский…

Странно. Выходит, уже раньше кто-то знал, что по замку разгуливает Чума Миров в человеческом облике? Какая-то женщина?

Значит, Иссушитель ударил по Йехару из-за того, что тот огненный маг?

– Поэтому и не только. Вещий камень, думаю, тоже оказался причиной. «Скроет то, что можно скрыть»…

– Маскировка?

– Если преображение уже близко – Иссушителю может быть трудновато удержать свой человеческий облик. Истинная его натура будет прорываться… ну, как моя… А Вещий камень может надежно привязать Чуму Миров к человеческому облику.

Ох, ребятушки, опять мы по кругу ходим. Чтобы убить Чуму Миров – нужен Глэрион. Чтобы оживить Глэрион – нужен сапфир, а чтобы его получить – нужно убить Чуму Миров, потому что добыть этот камень у нее будет потруднее, чем с Зелхесом и чернокорнем.

Просто потому, что мы все еще не подозреваем, кто Иссушитель. А до турнира остается шесть дней.

– Да, – признался Эдмус, – да! Твои слова звучат, как музыка, и когда я их слышу, мне хочется напиться до полусмерти, вот только я проверил на кухне: ряженки здесь нет.

Веслав тряхнул головой и опять полез в кодекс, бормоча, что турниры тут проводятся черт-те как, и «какого веха всё в один день и только на мечах», и «что за тупость – делить арену на сектора сражений, это поединки или дзюдо какое-то?», да и вообще «всё не как у людей, чёртовы традиции». Виола пожала плечами и предложила алхимику меньше читать и больше готовить снотворного. Было очевидно, что придется рыцаря увозить хитростью, а потом еще и следить, чтобы наш болезный с собой что-нибудь не сотворил от отчаяния, что его покрыли позором.