Мертвые, как и их обитатели. Это мы тоже поняли сразу. Ни звука на улицах. Ни шороха. Блестящие, словно зеркальные стены домов – почти все целые, а окна пустые, будто человеку выкололи глаза. Ни шагов, ни хоть щебета пичужек – смерть…

Под ногами – мусор. Вокруг – неживые хрустальные стены. Ни единого дышащего существа, кроме разве что…

– Как ты сделал это?

Мне казалось, существо, которое окунуло нас в старые сказки, должно быть как минимум более волшебным. А перед нами появилась монашеского вида женщина в скромном платье и с усталыми глазами.

Разве что она малость просвечивала, но чего в жизни не бывает.

– Нитроглицерин, – отозвался Веслав. – Усовершенствованный алхимическими методами.

– Я говорю о формуле. Как ты создал ее? Ты ведь не профессор.

– Я врожденный алхимик.

– Врожденных алхимиков не может быть.

– Я бы согласился, если бы не был им.

Женщина серьезно задумалась. Она парила над землей, но невысоко, в нескольких сантиметрах, и рассматривала нас своими усталыми глазами.

Эдмус тем временем шмыгнул в один из домов, вынырнул обратно и поманил меня. Вслед за ним я прошла к дверному проему, посмотрела…

Скелет в тяжелой мантии сидит за столом в задумчивой позе. Под рассыпавшимися костяшками пальцев – какой-то фолиант. Рядом – как уменьшенная копия, скелет поменьше, тоже за столом и с книгой, мне показалось, что это Кодекс.

– Думаешь, везде так?

Эдмус молча кивнул.

– И думаешь, Иссушитель?

Спирит на этот раз пожал плечами.

– Кто тогда? Весь город!

Вышли мы вместе и поспешно.

На улице ничего не изменилось. Женщина все так же отвлеченно изучала лицо Веслава. Веслав для разнообразия изучал доску на стене ближайшего дома – доска была почти точной копией той, на которой он пять минут назад сложил это странное «Она», что, кстати, это значит? Бо чувствовала себя все так же неловко в этой компании.

– А… кто она такая? – наконец прошептала она тихонько.

– Алхимический страж, – отозвался Веслав негромко, а женщина слегка кивнула, – поставленный стеречь город, если с его обитателями что-то случится. И убивать всех, у кого не будет допуска. А на что она способна, вы уже видели.

– То есть, она… вроде как эликсир?!

– Я над эликсирами, – поправила меня страж, – но я создание алхимиков этого города.

Веслав с несколько озадаченным видом кивнул. Наверняка в очередной раз корректировал для себя мысленно уровень здешних умельцев.

– Когда они ушли? – спросил он отрывисто.

– Год назад, – ответила страж без малейших эмоций. – Но ты прошел их испытание, а значит, достоин их наследия. Ты можешь выбрать награду для себя… одну из наград для себя.

Она кивнула на середину улицы, туда, где опять, как по волшебству, возник стол с книгами. Теперь уже ясно было видно, что их три и что центральная занимает почетное место, что она толще и выглядит солиднее остальных. Справа от нее лежала тонкая книжечка в несколько страниц, надежно окованная железом, а слева – среднего размера том, переплетенный кожей. Видно было, что его не раз брали и открывали.

– Опять книги? – разочаровалась Бо, у которой глаза загорелись при упоминании о награде.

– Не книги, – отозвался Веслав. – Рецепты.

– Такие толстые?

Алхимик, не отвечая, сделал шаг вперед и остановился перед столом. Он задумчиво изучал обложки.

– По центру – философский камень, что в остальных?

– Та, что справа, содержит предначальный секрет об эликсире, способном менять равновесие в мирах. Но эта книга предназначена только для одного, и если ты не он – ты умрешь, коснувшись ее…

– Как-то не хочется рисковать, – пробормотал Веслав. – Что в третьей?

– Второе из желанных, что стоило безумия многим великим алхимикам. То, что открывается раз в жизни и дается не каж…

– Животвор, – оборвал стража алхимик. – Или «Дыхание Лазаря», или с полсотни других названий. Другими словами, то, что одной каплей может поднять на ноги умирающего или даже вернуть только что умершего. Я не возьму ничего из этого. Та, что справа, может меня убить, а какой алхимик будет рисковать просто так? Философский камень даже при наличии рецепта потребует годы работы и полной алхимической сосредоточенности… а я что же, зря от Кодекса отрекался? А книга о животворе будет пуста. Я полжизни его искал, и всё, чего доискался – это то, что у него не может быть рецептов. Он просто либо дается тебе, либо нет. Может открыться ученику и не открыться профессору, и непонятно, от чего это зависит.

– Это и было описано в книге, – с холодной улыбкой заметила страж. – Но ты уже отказался от нее, и слов не взять назад.

– Дойду своим умом, – ничуть не расстроился Веслав. – Но прежде чем ты выдворишь нас отсюда – не ответишь на один вопрос?

– А что ты дашь мне, если я на него отвечу? – творение местных алхимиков переняло их практический характер.

Веслав натянуто улыбнулся и кивнул на ту самую настенную доску, которую он незадолго до этого так пристально изучал.

– Я сложу слово «вечность»…

– Что ты хочешь спросить? – отозвалась страж с такой поспешностью, что даже слова начала невнятно выговаривать.

Наверное, ей очень-очень нужно было это самое слово.

Веслав вынул из ножен обновленный клинок Йехара и протянул его на ладонях стражу так, чтобы она могла получше его рассмотреть.

– Почему он не горит больше?

Страж протянула пальцы, но не коснулась клинка. Какое-то время она изучала его с достаточно безучастным видом.

– Из его рукояти был вынут сапфир, – сказала она наконец. – Маленький сапфир.

Краски схлынули с лица Веслава, как если он бы опять оказался в комнате с ледяными зеркалами. Губы двигаться тоже отказывались.

– Вещий камень?

– Вещий камень, – подтвердила страж устало. – Я ответила тебе? Ты обещал.

Алхимик, опомнившись, задвинул клинок в ножны и, бросив нам по пути «Ждите у выхода», шагнул кдоске на стене дома. Миг смотрел на мешанину зеркальных теперь уже, не ледяных осколков. Потом, как и в тот раз, коснулся ее пальцами, и доска как будто вздохнула и ожила от прикосновения. Сами собой задвигались осколки, образуя новую, невиданную прежде комбинацию. Веслав поправил несколько из них в одной части доски, потом в другой – и формула обрела целостность и законченность, потом пропала, постепенно сменяясь буквами: «В»… «Е»…

– А вот теперь не тратим время на прощания! – крикнул Веслав, подбегая к нам.

Страж же стояла посреди улицы, смотрела на доску и улыбалась.

«Ч»… «Н»…

– Что это? – выпалила я уже на бегу, когда мы проскакивали в ворота.

– Отсчет!

– Какой отсчет?

Эдмус молча сграбастал меня, как самую отстающую, и взмыл в небеса. Бо уже несколькими секундами раньше перекинулась, и бело-розовый хвост пантеры теперь мелькал далеко впереди.

Воздух, по которому тащил меня спирит, сотрясся. Я взглянула вниз и назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как расседаются пылью зеркальные стены города – и то же самое, наверное, происходило и с домами за этими стенами. Потом спирит, не слишком церемонясь, опустил меня рядом с Веславом.

– Это алхимики так вечность понимают? – спросила я первым делом.

– А как они другие вещи понимают, если бы ты знала! – откликнулся вместо Веслава спирит. – Ну, хотя бы такие как «спокойствие», «нормальная еда», «крепкий сон»… а как ты это сделал?

– Решенная формула высвободила какой-то катализатор, запустивший эликсир для разрушения города, – пробормотал Веслав, напряженно глядя в одну точку. – Механизм самоуничтожения своеобразный…ну ладно, думаю, они хотели бы этого.

– Они? Так там ведь была только одна…

Откуда-то издалека донеслось перепуганное ржание, которое обозначало, что Бо ненароком показалась в другой ипостаси нашим лошадям. Приближался обратный путь.

Мы ехали в угрюмом молчании. Безнадежность пригибала к седлам.