– Веслав?

Из горла рыцаря теперь вырывался хрип.

– Голову держи, – решился алхимик, доставая из одного из самых нижних карманов плоскую маленькую коробочку, –тут гранулы.

Еще не легче – скормить гранулы человеку, который задыхается от боли и мечется в предсмертной горячке. Уж и не знаю, как мы справились, пришлось еще подключать Бо, чтобы руки рыцарю держала, но сколько-то гранул, наверное, в рот попало. Веслав достал уже знакомую фляжку и влил в Йехара еще пару глотков коньяка – то ли запить гранулы, то ли по принципу «авось, не помешает».

Тело светлого странника вдруг резко обмякло. Прекратились метания, дрожь, судорожные вздохи, глаза закрылись… и он явственно перестал дышать. Мои пальцы не уловили пульса на шее.

Веслав оттолкнул мою руку, пощупал пульс сам, выпрямился и спрятал свою коробочку обратно.

– Что… – севшим голосом начала я, все так же держа на коленях голову Йехара. – Ты что ему дал? Ты…

И мне показалось, что алхимик не хочет встречаться со мной глазами.

– «Белоснежка», – выговорил он тяжело. – Сказку читала?

Какие к черту сказки, он же не дышит!!

– Ты его…

– Нет. Просто все процессы в теле, – он так и сказал, «в теле», – замедлились во много раз. Своего рода летаргия. Умереть, во всяком случае, он не может.

– А по мне так он мертвее некуда, – признался Эдмус, вставая на цыпочки, чтобы рассмотреть белое, почти светящееся в темноте лицо Йехара. – В любом склепе как своего примут.

– А его теперь должна поцеловать принцесса, и он проснется, да? – поинтересовалась Бо.

Я вообразила Даллару, склонившуюся над Йехаром и пытающуюся разбудить его поцелуем, и не сказать, чтобы картина вызвала у меня особенное умиление. Веславу такой вариант тоже не пришелся по вкусу: даже при тусклом свете ветки я заметила, как задергался уголок губ.

– Нет. Его могут облобызать все принцессы этого мира, а заодно и вы с Эдмусом, если захотите…

– Я женат! – мученически возопил спирит. – Я женат, а он не в моем вкусе!

– …но результат будет никаким. Нужен эликсир, противоядие, и, предупреждая тупые вопросы – да, я могу его изготовить. Вопрос не в этом.

Вопрос поняли все и сразу.

Занималась заря. По утренней прохладе нас колотило вдвое больше, чем надо бы. Костер уже не спасал, а иссиня-бледное лицо нашего предводителя только нагнетало холод. Рядом с Йехаром лежал его клинок – разбитый кем-то или чем-то самым безжалостным образом.

Наш проклятый вопрос.

– Думаешь, его душа еще здесь?

Мы втроем смотрели на тусклый металл. Эдмуса не было: совершал облет. Дежурил, а заодно пытался высмотреть, не попадутся ли следы ночных злоумышленников. В последнее время спирит наловчился делать это тихо – это радовало, но и действовало на нервы.

– Ой, ты ко мне? – обрадовалась Бо, хотя спрашивала я Веслава. – Ну, давай подумаем… теперь ведь ножик не горит?

Мы смотрели на изломанный клинок так, будто старались воспламенить его взглядами.

– Во-от, – развивала Бо мысль, не замечая, что вколачивает каждым словом по гвоздю в наше хрупкое спокойствие. – И трогать его теперь можно, а раньше было нельзя, он пекся. Ну, так что я даже не знаю…

Я зашарила пальцами по траве. Как мне хотелось быть сейчас поближе к воде, окунуть в нее ладонь, чтобы успокоиться, чтобы перестали метаться мысли…

Отловила одну-единственную, которая не металась, а прочно сидела в мозгу с того момента, как я увидела разрубленный клинок.

– Его придется сковать заново. Так или иначе, но это – единственное, что вообще может помочь. Иначе и противоядие это нам без надобности. Как только он очнется…

– Ой, не надо дальше, – попросила Бо. – Веслав уже понял, а у меня только мурашки от таких разговоров.

Веслав, который изображал пальцами оживленную игру на рояле, покосился на меня.

– Отковать меч, над которыми были проведены такие магические манипуляции? Серьезно? Может, и кандидата знаешь на такую работу?

Я постаралась ответить взглядом, который бы выражал уверенность в завтрашнем дне. Мол, авось, да и найдется.

– Здесь мир магией переполнен – что, скажешь, не отыщем?

– Это сколько нам придется его искать? – ужаснулась Бо. – Что – вот так, по миру, пока не найдем?

Веслав молчал, выбивал пальцами марш, но я хорошо знала это холодное, отрешенное выражение лица. Ну, сейчас меня будут опровергать, обламывать, а потом еще в дурости упрекать…

– Ольга права, – от такого начала я выпала в осадок, а Бо уронила в траву пилочку для ногтей, – отковывать меч рано или поздно придется. Разумеется, если мы хотим вернуться обратно, а мне кажется, Арка сию оболочку, – он кивнул на неподвижного Йехара, – как пятого не воспримет. Но не надо забывать, что до возвращения мы тут все можем завалиться к Тано в гости, а времени у нас, может, и немного. Это время мы можем потратить на поиски в здешних дебрях кузнеца-умельца и воскрешение нашего рыцаря, а можем попытаться вычислить Иссушителя. Ну, попутно задание Арки выполнить. Вот вам расклад. Вопросы есть?

Я смотрела на потухший клинок и ждала, пока Бо что-нибудь скажет, но та все ползала на коленях в траве. Поиски пилки шли полным ходом.

– Аж два, – сказала я тогда. – Первый: это все тебе логика подсказала?

– Конечно.

– Второй: совет, что сделать со своей логикой ты уже просек?

– Само собой.

– Мне добавить нечего.

На секунду мне показалось, что он сейчас усмехнется, но вместо этого уголок губ алхимика выдал очередную порцию подергиваний.

Бо оглянулась на нас с Веславом и шустро отползла подальше. Кажется, даже залегла.

А у меня намечалось объяснение с начальством.

И никто не ослышался. Не Эдмусу же и не мне принимать теперь главенство в Дружине. И все-таки если наш новый Поводырь думает, что я ему позволю оставить Йехара в состоянии полусмерти до лучших времен, пока мы не вычислим и не повяжем Чуму Миров, – если он так думает, значит, ему отказала хваленая логика.

И вообще, есть у меня смутные подозрения, что эта летаргия Веславу только на руку, только по совершенно личным причинам.

Наверное, взрывной алхимик все же испытал бы на себе, что бывает, когда выхожу из себя кроткая я, но тут к нему пришла помощь с небес.

Правда, это было не воинство небесное, а всего лишь Эдмус.

Вот только шутить он на этот раз не собирался.

– Ребятки! – донеслось до нас сверху и пока что издалека. – А что это за комары тут – длинные, черные и свистят все мимо, а?! И почему я рад, что они свистят мимо, а-а-а?!

Я вскочила на ноги, попутно раздавив пилочку Бо. Веселья в голосе спирита был самый минимум. Что там было – это хорошее понимание того, в какую ситуацию он вляпался.

Стрелков не было видно, а сами стрелы летели в Эдмуса отовсюду. Удалось мельком рассмотреть их на бегу: длинные, черные и, видно, заколдованные, иначе как они вообще долетали на такую высоту?! Спирит поднимался все выше с каждой секундой, а они его доставали и там.

И при этом такое ощущение, что стрелки постоянно двигались.

И ясно было, что добежать до этих стрелков мы едва ли успеем.

Рядом раздался рык и мелькнуло что-то вроде бело-розовой шерстистой молнии. Бо рванула напрямик через кусты, не утруждая себя выбором маршрутов.

– Ребятушки! – голосили в это время с неба. – Эти гады уже всадили в меня пару штук, больно, чтоб им на моонах жениться, и если вы им за меня не отомстите, я это сделаю сам! Упав им на головы… А-а, не целиться в крылья, подлые крякодуглы!

Вот, значит, почему он не может выйти из-под обстрела: уже ранен. Наверное, этим объяснялось и то, как он летел, и тяжесть, с которой давался ему подъем, и ведь как назло, спирит в рассветном небе вырисовывался прекрасно, то есть, сам-то он нет, а вот широкие крылья служили идеальной мишенью. И как назло, мы могли смотреть вверх только время от времени, пока пытались найти дорогу через кустарник.