Кирпич Нгур исправно указывал путь. Он останавливался, когда останавливались мы, подпрыгивал повыше, если вокруг была высокая трава, а однажды даже спас нас от лежащих в засаде разбойников, удачно прилетев в лоб их главарю. На четвертый день пути пошла безлюдная местность, лесов стало больше, а равнин и поселков – меньше, и я не удивилась, когда вечером Веслав сказал:

– Похоже, уже близко.

Мы шли с опережением графика. Хотя дороги становились все труднее, и чаще приходилось пробираться пешком. Кирпич, который за последние дни сильно утратил форму, это подтверждал.

– Я всё думаю насчет Йехара, – призналась я вполголоса, глядя, как Бо и Эдмус совместными усилиями пытаются поймать отвязавшуюся от дерева белую кобылу. – Глэрион ведь не простой клинок, чем можно его разрубить?

– Видимо, не простым оружием.

Лаконично. И если это сделал Иссушитель – оно могло у него быть.

– Но ведь Йехар тогда мог видеть Иссушителя! И… – тут меня осенило, что мы, возможно, зря оставили странника всего лишь на попечение Милии. – Ты думаешь, Милия его убережет?

Алхимик проворчал что-то невнятное. Судя по тем обрывкам, что донеслись до меня, его гораздо больше интересовал вопрос сохранности компонентов для эликсиров. А еще…

– Даллара. Видимо, мы все же зря сорвались. Иссушитель… домин, который – ставлю годовой запас компонентов – под его контролем…

Значит, самого домина он как Иссушителя не рассматривает, и в этом Веславу верить можно. Просто как алхимику и самому логичному из нас. Но тогда – кто? Стэхар? И ведь сказано же, что может быть кто угодно, даже кто-то из слуг!

Веслав раздраженно потыкал палкой в костер. В последние дни его состояние значительно вышло за пределы обычного нервического, разговаривал он криком, так что нужно было спасибо сказать, что сейчас шепчет. Сильно сомневаюсь, что это из-за причуд вороной клячи.

Более того – я уверена, причину он обозначил только что. Остается выяснить, кто из нас двоих сошел с ума.

– Привязали, – вздохнула счастливая Бо. Она подсела к костерку в самой изящной из своих поз, хотя охмурять поблизости было некого: Веслав не считался. Но Бо предпочитала всегда держать себя в тонусе и кокетничать просто так, для профилактики.

– А где Эдмус?

– О-о, он сказал, что пойдет на охоту. Может, он принесет чего-нибудь вкусненького? – впрочем, мечтательность блондинки тут же сошла на нет. – Ай, нет, это же Эдмус. Ну, может, он принесет что-нибудь не совсем страшненькое? И… может, он не будет есть это на наших глазах?

– Мечтай! – хором откликнулись я и Веслав на такие скромные требования.

Бо вопросительно заглянула в розовый рюкзачок, куда она перед началом экспедиции засунула то, что считала диетической едой – для поддержания фигуры. Но морковки и постная говядина кончилась еще вчера, так что блондинке невольно пришлось обратиться к нашим бутербродам.

– И еще я думаю, что вам нужно назвать лошадей! – заявила она с набитым ртом, как будто возвращаясь к оставленной теме. – Может, от этого у вас с ними появится понимание? Например, как у нас с Лапочкой…

Боже упаси, мысленно содрогнулась я. Не хватало нам каждый раз игры в «угадай команду», когда нужно начать движение или остановиться.

– Я бы своего назвала Тормозом, – гнедой ответил на мой тоскливый взгляд проникновенным похлопыванием ресницами. – Или Но-но, но тогда я его с тобой, Бо, путать буду… Пусть будет Флегм, ему подходит.

– Почему Флегм? – удивилась Бо.

– Потому что не Флегма.

Вот такие аргументы на блондинку действовали. Она кивнула и тут же вопросительно покосилась на Веслава.

– Холера! – с чувством и категорично наименовал вороную кобылу алхимик.

– Потому что она холерик или в честь твоего холерического темперамента?

– Нет, потому что она зараза!!

– Ну, получается, что вы друг другу подходите, – выдохнула я от полноты чувств.

И только когда Веслав вскинулся, чтобы прошипеть ответ, – поняла, что издергалась не меньше алхимика. И тоже не из-за лошади. Просто путешествие с этими тремя экземплярами дружинников медленно, но верно спихивало набок мою и без того расшатавшуюся крышу. Раньше так не было, потому что всегда был буфер, нечто сдерживающее… был Йехар. Со своей многовековой мудростью, чудовищной иногда наивностью, но он был, и…

– Оля, ты что?!

– Ничего! – ответила я и заревела, чтобы уж не мелочиться, в голос, как пятилетняя девочка, у которой отняли конфетку. Краем глаза еще успела заметить на лице Веслава почти испуганное выражение и порадоваться осколком сознания.

– Веслав, это ты! Ты ее расстроил! – накинулась блондинка на алхимика со свирепостью Виолы.

– Я?! Что я сказал-то?

– Ты всё время что-то такое говоришь! Ты хуже Эдмуса – он хоть просто шутит, а ты серьезно…Оля, чем он тебя обидел? Это ты из-за него, да?

Сбитый с толку новой разновидностью Бо, Веслав молчал в тряпочку и только машинально ощупывал карманы.

– Йехара жалко… – ответила я в манере пьяного Шурика и громко всхлипнула, утыкаясь лицом в собственный рукав.

Бо немедленно отложила бутерброд в сторону и принялась меня утешать. Веслав вздохнул, простонал что-то про сборище истеричных девиц, достал успокаивающее и глотнул неразбавленного эликсира из бутылочки. Насколько я знала, эта доза могла утихомирить бешеного тираннозавра, но руки у алхимика продолжали трястись, когда он вслед за успокаивающим извлекал из кармана знаменитую фляжку с коньяком усиленного действия.

– Оля, ну что ты… мы же Йехара спасем! – твердила между тем Бо, пытаясь вытереть мне слезы надушенным носовым платком. – Мы скуем его меч, а потом его разбудим, а потом быстро зарежем Иссушителя и домой…

Словом, когда Эдмус явился на поляну, его глазам предстало очень неординарное зрелище. Я плачу, Бо меня утешает с видом сестры милосердия, алхимик тихо напивается в сторонке. Лошади же, обалдевшие до последней степени, дружно глазеют на эту картину.

– А я думал, вас можно хоть на минуту оставить… – выдавил спирит, мгновенно уподобляясь состоянием нашим лошадям. – Оля, ты что?!

Он сунул трофейную жабу в руки Веславу, бросаясь ко мне на помощь.

– В чем дело? Что-то случилось, тебе больно, тебя обидели, это Веслав?

Приятно знать, что о тебе заботятся… на какое-то время положение изменилось. Бо поясняла Эдмусу причины моих слез, Веслав напивался уже не один, а в компании с жабой. Едва во мне иссяк водный поток – истерика началась уже у Бо. Оказывается, ей тоже было жалко Йехара. Но как только мы с Эдмусом переглянулись и начали ее утешать, на поляне прозвучал мрачный голос:

– Я так понимаю, целовать меня сегодня не будут?

Мы втроем оглянулись на Веслава. Потом на лошадей. Потом все же вернулись к алхимику.

– Ну, может быть, перед сном и в лобик, – заявила Бо, длинно всхлипнув.

– И когда это ты начал говорить женскими голосами? – прибавила я, вытирая глаза.

Алхимик, на которого долгожданное действие оказали успокаивающее и спиртное, качнул головой.

– Чтобы меня поцеловать, вам бы пришлось мне заплатить, – заметил он. – А некоторым – вообще… отвалить мне целое состояние. А вот вы сказку про царевну-лягушку читали?

И он торжественно приподнял за заднюю лапку жабу, которую ему сунул Эдмус.

– У тебя живительный коньяк, – заметил тот растерянно.

– Своими запасами с земноводными не делюсь, – отозвался алхимик с достоинством.

– А зря, - осудило земноводное. – Я б не отквазалась… Ну, хоть чмокните меня по-быстрому, и я посквачу? Квак?

Алхимик с потрясающей скоростью отбросил жабу в сторону, и ее на лету подхватил Эдмус.

– А я-то думал подзакусить.

– Пожа-алуйста! – заблеяла жаба, дергаясь у него в руках. – Не надо мной заквусывать! Спасите бедную девушку! Один ваш поцелуй – и… и!

– И в кого ты превратишься?

– Ни в кваго, – призналась жаба со вздохом. – Но приятно-то квак! А видеть лицо очередного приду… ну, претендента, квагда он ждет, что ты станешь прекрасной из прекрасных… а ты вдруг оп… и жаба. И квакаешь ему так серьезно и прониквавенно: «Наверное, тут нужен французский поцелуй!»