– Я слыхала, дом Мастера Молотов стоит у города алхимиков. Прошу вас, не заходите туда. Я слышала много страшного о его призраках, и я боюсь… боюсь, что даже ваша отвага не поможет вам выбраться из его стен.

Она подала алхимику на прощание руку, и он неловко пожал ее вместо того, чтобы поцеловать. Доминесса слабо улыбнулась ему на прощание, потом отступила назад к выходу так, чтобы видеть нас всех.

– Я буду верить и ждать, – сказала она тихо.

К счастью, ждать нашего отъезда доминесса не стала: сразу же после своего своеобразного прощания она ушла обратно в замок. А если бы осталась – стала бы свидетельницей напряженного диалога взглядами.

– Поехали, – наконец процитировал Гагарина Веслав, раздраженно дергая за повод свою кобылу.

Мы последовали его примеру и шли пешком, ведя лошадей в поводу, пока не вышли к роще, где протекал Горький Источник. Здесь мы все первым делом удостоверились, что никто нас не сможет видеть.

– Садимся? – уныло спросила я.

– Пробуем! – дальновидно откликнулся спирит. Он хоть и путешествовал на крыльях (за сутки я набралась сил и залечила его раны полностью), но болел за нас всей душой.

Вскоре рекруты оказались в седлах, а полянка, которую мы выбрали полигоном для испытаний, огласилась истошными криками: «но!», «куда пошла?!» и «тпр-ру, зар-раза!»

Ну, в общем-то, никто и не ожидал, что первая попытка окажется удачной…

– Ты же говорил, ты талантливый самоучка? – язвительно осведомилась я у алхимика, когда он тоже спешился и устало вытирал лоб рукавом.

– Так я учился ездить на лошадях, а не четвероногих торпедах, – Веслав тяжело дышал и испепелял свою конягу взглядом. – Вот уж не знаю, чем ее Зелхес поил… если, конечно, он выбрал оральное применение.

Я гораздо спокойнее, но тоже недружелюбно посмотрела на своего коня. Как раз ему не помешало бы ускорение. Как только я устроилась в седле и попыталась заставить его пойти хотя бы рысью, он вдруг растерял весь свой энтузиазм и решил, что скорости выше прогулочного шага ему противопоказаны. Так что крики «но» на полянке раздавались в основном моими стараниями.

– Махнемся? – предложила я, подумав. – Вдруг у меня с вороной получится лучше… из женской солидарности?

Веслав не возражал, а Эдмус гадко захихикал в ответ на его замечание, что хуже уже вряд ли будет. Спирит, как всегда, комичные ситуации чуял за версту.

Женская солидарность дала сбой: вороная кобыла покорно дождалась, пока я на нее заберусь, а после этого преспокойно легла, да так, что одну ногу мне срочно пришлось выдергивать из стремени, чтобы она не оказалась придавленной лошадиным боком. Ни уговоры, ни понукания встать упрямую скотину не заставили.

А вот гнедой жеребец на попытку смены хозяина отреагировал гораздо более эмоционально. Он прошел по поляне ровно пять шагов и резко скинул задом.

Алхимик вылетел из седла ласточкой и красиво приземлился в мокрую от росы траву. Я дернулась посмотреть, не сломал ли он себе шею, забыла о том, что не выпутала вторую ногу, совершила странный пируэт и повторила приземление Веслава.

Уже через пару минут мы, мрачные и с изрядно позеленевшими лицами (Веслав еще и с ссадиной на подбородке), признали, что обмен не удался.

Из кустов, пятясь, вышла Бо. Она с усилием тащила за собой свою лошадь. В волосах блондинки застряли листья и мусор, хвосты растрепались, и вдвоем с лошадью они представляли оригинальную вариацию на тему «Жители леса».

– Ребята… – заговорила Бо, сладко улыбаясь. – А вы вот… вы не хотите поменяться? Такая хорошая лошадка! У вас же, кажется, с вашими не заладилось, возьмите мою, с ней же все в порядке! Ну, она только иногда команды путает.

Мы с Веславом переглянулись и дружно заверили, что у нас с нашими скакунами мир, дружба и мировая Гармония. Хотя вид у нас, когда мы это произносили, был до того потрепанный, что в нашей правдивости усомнилась даже Бо.

Эдмус наслаждался. Наконец-то в составе Дружины кто-то доставляет больше неприятностей, чем он! Да еще в трех экземплярах…

– Что скажет новый Поводырь? – бодро осведомился он сверху. – Я вижу, здесь скоро будут охотники…

Веслав глубоко вздохнул и уныло побрякал небьющимися емкостями в карманах.

– По коням!

Так началось то, что мы потом называли «Джигитовкой трех всадников Апокалипсиса». Имелось в виду, что четвертого – это который «конь рыж» – мы забыли дома.

Говорю сразу – ту самую охоту мы запугали вдрыгз! И собак, и охотников, и даже медведя, на которого охота шла. Бедняк, когда увидел нашу кавалькаду, рванул на первое попавшееся дерево, и хотя оно было для него слишком тонким, в пару секунд добрался до половины.

Оно и понятно, не у каждого нервы такое выдержат…

Чудовищность поездки задавала психология наших скакунов. Вороная кобыла, например, считала, что тормоза – по жизни лишнее, а поэтому признавала из всех аллюров только галоп – это раз, и останавливалась всегда с крайним нежеланием – два. В переводе на язык правил дорожного движения, ее тормозной путь составлял метров двести-триста, и все эти двести метров Веславу приходилось натягивать поводья и орать: «Тпр-ру!»

Мой жеребец, напротив, останавливался с охотой и по малейшему поводу. Он обладал очень флегматичным характером, а поэтому, чтобы угнаться за Веславом, который невольно задавал темп, мне приходилось все время пришпоривать и кричать «Но!». Не иначе, как у этой твари бока были стальными. К вечеру первого дня у меня болели ноги его колотить, а моему коню – хоть бы хны!

К сожалению, оба животных охотно воспринимали чужие команды, а поэтому, как только Веслав начинал тормозить вороную кобылу – останавливался мой жеребец, а если я пыталась заставить его двигаться – скорость вместе с ним набирала и вороная кобыла…

Можете представить, во что превращалось такое путешествие. Это притом, что лошадь Бо вообще сама выбирала, когда и как слушаться команд. Вместе с триаморфиней они составляли превосходную пару, и я много раз была свидетелем таких вот сценок:

– Но! – говорит Бо, дергая поводья. Лошадь стоит.

– Тпр-ру! – подумав, говорит Бо, решая действовать методом «от противного». Поводья она опускает. Кобыла стоит, более того, косится на Бо и ждет, что ее похвалят за исполнение команды.

– Фас? – через некоторое время выдает Бо. И смех застревает у меня и у Веслава в горле, потому что кобыла радостно срывается с места и уносит блондинку в том направлении, откуда мы только что прискакали.

– А-а! – слышится уже издалека голос Бо. – Стой! Тпру! Кругом!! Я поводья потеряла!

– «Фас»?! – кричит алхимик, взлетая в седло. – Какого черта?

– На дурные вопросы не отвечаю! – радуюсь я возможности уязвить Веслава его же фразой.

Населенных пунктов мы старались по мере сил своих избегать, но при таком способе передвижения у нас это не всегда выходило. И если уж мы достигали какой-нибудь деревни – жители разбегались по углам, а после нашего проезда тряслись так же сильно, как и те охотники.

Сначала сверху всех оповещал Эдмус. Он делал это в лучшей своей шутовско-драматической манере, вещая с воздуха загробным голосом:

– Спасайтесь! Они грядут! Или нет, не спасайтесь! Все равно от них нет спасения!

А потом через деревню пролетала наша кавалькада: сначала кирпич, который непонятно каким образом катится и подпрыгивает по дороге. За ним Веслав, предупреждающий тех, кто не успел убраться с его пути:

– С дороги, у меня лошадь контуженная! Все брысь! Кляча без тормозов!

Потом я, твердящая как заведенная:

– Но, но, но, но, но! Но, но, но, но… – потому что без стимулирования голосом мой жеребец останавливался сразу.

И за нами – коронный номер: Бо-бо во всем розовом, умоляющая:

– Лапочка, не надо так быстро…

Все вместе составляло коктейль, убивающий психику любого живого существа. Я говорила уже, что в первый день мы проверили этот постулат на охотниках и медведе, и в дальнейшем он сбоев не давал. Но мы хотя бы продвигались довольно быстро, если не считать тех часов, которые приходилось тратить на отлов Бо, которую ее лошадь всякий раз затаскивала то в лес, то в реку, а один раз, непонятно как, затащила в местную мужскую баню. Причем, помещение прошла насквозь, повалив стенку. Не сомневаюсь, в тот день многие мужчины зареклись и париться, и пить, что до Бо, то она до вечера мечтательно улыбалась.