Черная огромная фурия тем временем как-то извернулась и… вышибла из рук Йехара меч!
Веслав – и тот уронил челюсть, и сделал это совершенно безмолвно, в то время как я выдала пораженное: «Вах!» – наверное, от потрясения вспомнив о своих несуществующих южных корнях.
Странник не растерялся, увернулся от следующего удара, протянул руку – и Глэрион послушно лег в ладонь сам, а в следующую секунду уже Йехар вышиб клинок из рук своей кормилицы. Та довольно хмыкнула и полезла в мусорную кучу, чтобы вернуть оружие.
– Мой выкормыш и ученик нарушил нынче мой покой! – заметила она низким, почти мужским голосом и вылезла из кучи, сжимая меч обеими руками. Потом сгребла Йехара в объятия и крепко расцеловала, к ужасу Бо. – Дружина с ним! Пылает меч! О чем вести ты хочешь речь?
То, что она говорила стихами, мы уже приняли как само собой разумеющееся. В конце концов, мы в средневековом мире, а здесь стихи не слагают только алхимики. Потому что это им не положено по Кодексу.
Эдмус и тот как-то что-то настрочить пробовал. Но Йехар после того, как спирит прочитал ему пару строчек, схватился за сердце и попросил не насиловать его чувство поэзии.
Впрочем, Нгур сочиняла не потому, что на нее действовала романтика средневековья. Будь ее воля – она бы всю жизнь разговаривала прозой, но как только она открывала рот – изо рта лезли рифмованные строчки. Это нам было пояснено уже после того, как нас пригласили зайти в помещение.
Отказываться было невежливо, и пришлось на практике узнать, что такое «как селедки в бочке». Шесть человек набились в хижинку, которая и хозяйку-то вмещала с трудом. Я оказалась прижатой к стене, на которой были развешаны веники каких-то трав, Веслава затерли в угол, Эдмус расположился на потолке – словом, все устроились, кто как мог, а вот Бо сразу заявила, что лучше погуляет по помойке. Блондинка не слишком хорошо себя чувствовала в замкнутых пространствах, как и Виола. К тому же Бо, видно, серьезно опасалась черной кормилицы – ну, и совершенно напрасно, потому что Нгур оказалась существом довольно безобидным и многое в жизни повидавшим.
– Тот, что привез из дальних стран – смеясь, заклятье, наложил….
– А вы?
– Недолго тешился тиран – и жить-то он недолго жил. Кровавой выдалась заря – клинок он мне доверил зря…
Пожалуй, насчет «безобидным» – это я поторопилась. Кстати, бой был честный. Решил вельможа показать свою удаль на арене с мечом против толстой негритянки.
Мало-помалу, продвигаясь от одной рифмованной строчки к другой, мы все же узнали историю Нгур целиком или почти целиком. Оказывается, ее продали в рабство как диковинку, с маленьким сыном на руках. Вскоре после того, как она – кстати, женщины ее племени мастерски владели клинками, а ее хозяин об этом знал очень смутно – вырвалась на свободу, ребенок не вынес перемены климата. Сама Нгур тогда и познакомилась с родителями Йехара – единственными, кто не принял ее за демоницу из-за внешности – и осталась при их доме сначала как кормилица, потом как нянька, а после смерти и отца, и матери рыцаря от какой-то местной заразы – осталась его единственным родным существом. Возле дворца она поселилась уже после того, как ее воспитанник стал начальником стражи, и жила себе в уединении, перебиваясь знахарством по местным деревням. А что случалось с тем, кто сам решался нарушить покой Нгур – это мы уже видели. Даже если вы пройдете через мусорных зомби (особая магия тех самых странных дикарей, которые так мастерски пользуются мечами) – тогда вам навстречу с клинком в руке выскочит сама хозяйка, и уж тут всё. Маскируйтесь под кучку мусора, и то остается надеяться, что Нгур вас не обнаружит, потому что для нарушителей своего покоя она придумывала чудовищно изощренные мучения, вроде просьб сесть за стол (уже страшно, поскольку за этим столом приходилось скрючиваться в три погибели) и отведать что-нибудь из блюд ее родной кухни. Впрочем, если кому-то действительно нужна была ее помощь, она никогда не отказывала.
– Великий дар – в сердцах читать и видеть сущее без глаз, – она ободряюще похлопала Йехара по руке. – Смог с молоком его впитать, но твой – отличен в сотню раз… Ну, полно языком трубить! С чего хотят меня убить?
Йехар приподнялся из-за стола, приложившись головой о макушку Эдмуса… Я от изумления провалилась куда-то за веники и не сразу оттуда нашла дорогу. Нгур приподняла густые брови, наблюдая за нашими лицами.
Да, не зря она нас встретила отнюдь не хлебом-солью…
Кормилица, как выяснилось, жила на военном положении. Попытки ее ненавязчиво устранить начались, как только Йехар убыл защищать от нечисти иные миры, а пару месяцев назад особенно участились, но вот же – не имели успеха. Маги, наемники и воины – не могли убить одинокую пожилую женщину, живущую на свалке. Помимо всего прочего, Нгур обладала каким-то сверхъестетственным даром предугадывать опасности, и чаще всего убийцы просто не заставали ее дома. Между прочим, она в шутку пожаловалась нам, что каждый раз после них так трудно убирать…
Словом, старушка держалась молодцом, хотя и понимала прекрасно, что охотиться за ней не перестанут, поскольку у охотников есть какой-то резон.
– Там, во дворце – то бой, то пир и что со мной им – все равно, – пожала она плечами (говорила уже и раньше, что даже Даллара сюда не заходила два года, но, как мы поняли, кормилица и Дама всегда не очень-то друг другу нравились). – Но зло явилось в этот мир: кристалл, что создан мной давно, пылает алым много лет. А алый – это смерти цвет.
Я заметила, как нахмурился Веслав, что-то царапнуло память… ладно, потом подумаю. Самое важное: Йехар наконец осмелился рассказать о питерском пророчестве, о встрече с Ёорой, Камне Крови и… не о Чуме Миров. Может, сам не был уверен, а может, думал, что не нужно нервировать кормилицу, так или иначе, но нервировать и не пришлось, Нгур обо всем прекрасно догадалась сама.
– Принес ты мне дурную весть, – говорила она, задумчиво следя за тем, как я пытаюсь выпутаться из вязанки душистых веников, – Кровавый камень – вот покров… Так притаился, значит, здесь голодный живоглот миров. И не узнать его лица, – она стукнула тяжелым кулаком по столу. – Скорей уйдите из дворца!
Эдмус вовремя завязался на потолке в немыслимую фигуру – иначе его макушка опять получила бы увесистый удар от повторно вскочившего странника. Покинуть дворец в такое время – ну, и ладно бы дворец, пусть его Исссушитель слопает и не подавится – покинуть Даму! Спирит шепотом попросил небеса вразумить рыцаря, чтобы он не выхватил клинок в запале. В таком узком помещении, обвешанном травами (и шутами-полководцами отчасти) дело могло закончиться трагически.
Нгур тоже приподнялась из-за стола (в домишке стало еще теснее, хотя это и казалось невозможным) и принялась развивать свою мысль, время от времени ударяя ладонью по столу. Так она старалась дисциплинировать Йехара.
– Чума Миров страшится вас: Дружина ей умерит прыть… Подальше от дворцовых глаз старайтесь лик ее раскрыть! – Йехара это явно не убедило, и Нгур, саданув по столу уже кулаком, добавила с досадой: – Когда ж поймешь ты наконец… Не будет вас – целей дворец!
А вот о том, сколько народу может ухлопать Иссушитель, если он вдруг возжаждет добраться до наших скромных персон – мы как-то не подумали. Пока что все было локально, а дальше? Ведь оно будет – это «дальше»?
Йехар протиснулся мимо стола и понуро направился к дверям. По пути он пробормотал, что подумает, и Нгур ответила на это одобрительным кивком. Она еще долго стояла на пороге своей хижины, почти заслоняя ее собой – опиралась на свой клинок и смотрела нам вслед, будто провожала куда-то.
– Ой, как вы долго там были! – подскочила к нам на почтительном отдалении от свалки Бо. – А она вам что-нибудь сказала? А почему вы такие все хмурые и задумчивые – ну, подумаешь, какой-то червячок в мирах завелся? А пошли во дворец отдохнем, если нас не попытаются там убить?
Йехар ускорил шаг – кажется, решил дать крюка через Горький Родник. Я напоследок еще оглянулась – Нгур так и стояла на пороге, но мне показалось, что смотрит она не на воспитанника.
