– Как рубин вампиров?

– Очевидно. Но, - Йехар чуточку помолчал, однако все же решился, – я все еще не верю, что это может быть именно Иссушитель. Да, алхимик, я понял. Тела, которые мы видели за это время… все эти исчезновения и смерти в деревнях… говорят за это. Но предположить такое…

Он заметил, что мы смотрим на него с удивлением и недоверием и заключил со вздохом:

– Ну что же, будем надеяться на лучшее… а готовиться к худшему. И все-таки, мнится мне, Далларе лучше пока не знать о том, что мы открыли. Как и ее отцу…

– …и брату, да и вообще, всем, с кем мы познакомились, – подхватила я согласно. – Арка ведь нас не просто так высадила неподалеку от замка?

– Думаешь, Иссушитель…

Я развела руками. В последнее время изображать невинность у меня получается всё лучше.

Йехару, конечно, такая версия пришлась совсем не по нутру. Кому приятно, когда где-то рядом с твоей любимой девушкой ошивается паразит, который готовится попросту слопать этот мир и которого судьбы оного мира совершенно не волнуют (если мне не изменяет память, в учебнике было сказано, что Иссушители не испытывают человеческих чувств, а только искусно их имитируют). Светлый странник даже вскочил на ноги, готовясь защищать свою Даму от очередной напасти, но совладал с собой и проговорил:

– Полагаем, нам нужно спросить совета.

Веслав хмыкнул и опять растянулся на траве.

– У самого домина или кого из его придворных? Или здесь есть неподалеку специалист по Иссушителям?

– Здесь есть неподалеку специалист, - это слово далось рыцарю не без труда, - по всему. По правде говоря, это моя кормилица.

– Прелестно, – сказал алхимик, глядя в небеса, –теперь мне придется знакомиться с ордой твоих родственничков. Сперва кормилицы, потом набежит толпа двоюродных бабок – только поворачивайся – и если все они будут такими же, как ты, мне никакое сердечное не поможет.

– Тебе вообще только могила поможет! – вспыхнул Йехар, хватаясь за меч.

Мы с Эдмусом обменялись безнадежными взглядами. Эти двое умудрятся поцапаться даже на вершине извергающегося вулкана. И уже стоя по щиколотку в лаве.

– У тебя есть кормилица, это как крестная фея, да? – осведомилась Бо восхищенно. – О-о, а она добрая, да? И она тебе помогает?

– Дарит хрустальные туфельки твоего размера? – помогал Эдмус, который успел все же пробежать у меня на квартире книжку сказок и очень ею воодушевился. – Отгоняет от тебя этих… злых мачех?

– Ну… она просто старая женщина, которая любит уединение, – помедлив, отозвался Йехар, но мне показалось, что он как минимум не договаривает, иначе с чего бы нашему рыцарю прятать глаза? – Это не слишком далеко…

Что именно странник не договаривал – нам довелось узнать очень скоро.

* * *

– Знаешь, Йехар. Я как-то понимаю уединение немного по-другому.

Уверена, на моем месте так сказали бы девяносто девять человек из ста.

Путь к небольшой избушке, которая расположилась непосредственно рядом, извиняюсь, с местной свалкой, где нам бывать еще не приходилось, был загорожен воинами.

– Ну, она не любит, когда ее тревожат, – пояснил рыцарь. Он с интересом изучал оружие в руках противника. Мечи, пики, кинжалы. Почему-то Йехара все это приводило в хорошее расположение духа. Глэрион воодушевленно пылал алым и по временам вспыхивал оранжевым.

– А я не люблю ее тревожить, – мужественно призналась Бо, которая вторую минуту пыталась спрятаться за Веслава. – Тебе надо больше есть, Веслав, меня же все равно видно!

Эдмус же с самого начала решил, что на всю эту вооруженную братию его уникальной стихией любви воздействовать бесполезно, и сам себя перевел в группу моральной воздушной поддержки.

– А может, «Горгоной» их, да и… – начал Веслав. Замолчал. Озадаченно хмыкнул.

Воины, которые медленно надвигались на нас, не были живыми. Они представляли собой плотно спрессованные, составленные вместе по образцу человеческой фигуры… кучи бытовых отходов. Здесь были какие-то тряпки, битое стекло, камни, птичьи перья и остатки продуктов. У одного вместо носа очень находчиво торчал хвост ящерицы. Хвост крутился и извивался во все стороны, значит, эти человеческие болванки были сформированы недавно. Может, как только мы подошли сюда.

А вот мечи у них были настоящими. И хотя они не очень страшно смотрелись в руках ребят, у которых вместо глаз – яичная скорлупа, а в волосах – местные цветочки, но холодное оружие как-то обязывало собраться, и… минуточку, где Йехар?

– Я сам! – крикнул рыцарь, делая шаг навстречу противнику. Спокойный, размеренный шаг, а за ним последовал спокойный, размеренный бой. Несмотря на всю его скорость.

Для Йехара это был не предел. Я редко видела его в настоящем бою, но видела, и теперь он дрался едва ли в одну десятую возможностей. Попросту рубил «мусорным чурбанам» головы как кочаны капусты. Красиво. Эффектно. Девчонки обычно при таком зрелище в фильмах приоткрывают губы и издают душераздирающий вздох, который обозначает: «Ах, какой мужчина, какой мужчина, а мой-то Шурка только пиво сосать да в стратегии рубиться может…» И звучит это…

– А-а-ахххх!

Спасибо, Бо. Проиллюстрировала.

Хотя в фильмах победитель обычно не стоит после финальной битвы по колено в, извиняюсь, горелых помоях.

– Я столько раз говорил ей, чтобы она использовала для стражей что-нибудь не такое мерзкое, – Йехар тщательно отряхивал длинные ноги. – Но она утверждает, что местных это отпугивает лучше…

– Какой дивный аромат, – Эдмус облизнулся и молниеносно выдернул из ближайшей кучи подгоревший хвостик ящерицы. Сама ящерица, чудом спасшаяся от сожжения, выглянула из-под тряпья и поглядела на Эдмуса с ненавистью. Но связываться не стала.

– Где аромат? – Бо, посмотрела на спирита почти с такой же ненавистью. После своего эффектного вздоха была занята тем, что закутывала нос в надушенный платочек.

Дверь избушки тем временем распахнулась настежь, и что-то огромное, черное и блестящее рванулось навстречу рыцарю с отнюдь не дружелюбным предупреждением:

– Зачем сюда б ты ни проник – сражу тебя своей рукой!

И в воздухе сверкнул клинок, который был шире, длиннее и, наверное, тяжелее Глэриона.

– Я сам! – повторил Йехар ненужное предупреждение. Не нужно оно было потому, что наша группа оцепенела, рассмотрев это самое большое, черное и воинственное.

Им оказалась женщина.

Удивительных размеров – нет, в питерских магазинах одежды для полных еще и не такие экземпляры попадаются, но ее размеры были удивительны в сравнении с избушкой, откуда она выскочила. Избушка была раза в полтора больше ее самой или что-то в этом роде, так что спала она в ней, наверное, стоя.

Затем, эта женщина была черной, а вся ее одежда, несмотря на стоящую на дворе солнечную осень, состояла из обширной набедренной повязки и такого же обширного лифчика, причем и то и другое было сделано из отменной парчи. Это несколько портило впечатление а-ля «дикарка из племени тумбо-юмбо», в остальном же оно оказывалось верным. Бусы на груди, ритуальные татуировки на щеках… кровожадность…

– Нгур – моя кормилица! – крикнул нам Йехар между звоном клинков.

– О-о… – отозвались на это мы, не зная, как реагировать конкретнее и не надо ли помочь.

– И мой учитель по мечному бою!

– А-а…

По крайней мере, это объясняло то, что мы видели. Глэрион и второй клинок ударялись друг о друга с пугающей частотой – и меч Нгур не плавился от пламени Глэриона. И все бы ничего – но противники перемещались с равной скоростью. Честное слово, видеть, как этакое черное «облако в штанах», то есть, пардон, в парчовой набедренной повязке с кровожадным визгом носится по кучам мусора в бою лицом к лицу со светлым странником – это…

– Я ее боюсь, – сообщила мне Бо придушенно из-за платка.

Если в аду захотели бы выдумать муку для Отелло – ему преподнесли бы вот этакую Дездемону. Обновленный и существенно усовершенствованный вариант.