Жжение в носу и горле на несколько мгновений пропало, а затем вернулось с удвоенной силой. Это незнакомое чувство тревожило меня. Последняя эпидемия, вычистившая остатки людей с Аида, вроде бы так и началась: кто-то побывал в зоне возможного заражения. Организм жителей станции не может бороться с тем, что прячется здесь. Излучение, сбивающее работу электроники — тоже смертельно, так говорилось в обучающих видео. Я стоял посреди коридора, ничем не защищенный, боясь сделать шаг, чувствуя, как нарастает жжение в горле.

— В-в-вы подвергаете смертельной опасности существование человеческого рода. Внимание! Вы находитесь в опасной зоне…

Существование человеческого рода… Брехня! Алиса говорила, что с ней там много других людей. Это значило — я подвергаю смертельной опасности только себя. Что-то зажужжало за ближайшим поворотом коридора у меня за спиной. Я резко развернулся. В свете немногих работающих ламп буквально в трех метрах от меня показался санитар. Я отшатнулся, собираясь бежать, запнулся обо что-то в полумраке, упал, подняв тучу пыли. Теперь эта сволочь точно меня схватит. Я в ужасе обернулся, ожидая увидеть перед самым лицом шприц или мягкую клешню. Но санитар все еще был в трех метрах от меня: крутился на месте на границе света. Сделал движение в мою сторону, остановился. Я с недоумением наблюдал за его странными манипуляциями, все еще сидя задницей в пыли. Очевидно, что железяка меня заметила. Почему же не схватит меня? И тут до меня дошло: его отделял от меня мертвый участок — местечко, где техника перестает работать напрочь. Вон в темноте застыл неподвижный и давно не подающий признаков жизни робот-уборщик, а у стены на самой границе света прижался безжизненный робот-ремонтник. Я, видимо, был слишком занят своими мыслями, и потому не заметил их сразу. Дальше станционный врач своего слугу отправить не могла. Я снова поднялся на ноги, и отряхнулся, чувствуя, как горит изнутри горло. Дышать становилось все сложнее, и это начинало по-настоящему пугать меня.

— Пожалуйста, проследуйте за моим помощником. Вам необходимо срочно покинуть опасную зону. Вы подвергаете смертельной опасности существование человеческого рода, — голос перебивался помехами.

Мне не хватало воздуха. Горло вдруг сдавило так, что стало трудно дышать, и каждый выдох или вдох проходил сквозь него, как наждак. Я ухватился за горло, прислонился к стене, делая отчаянные попытки втянуть в себя хоть немного воздуха. В этот момент мне стало по-настоящему страшно. Все это время, пока я бегал от санитара, надеясь вырваться наверх, я рисковал оказаться запертым в этом жутком отсеке сто пять, но теперь я рисковал жизнью. Я еще никогда даже близко не сталкивался ни с чем подобным. Меня охватила паника. Сердце стучало, как бешенное, норовя пробить грудную клетку. Вдохи и выдохи давались мне уже едва-едва, легкие горели от нехватки воздуха и от надрывных усилий заполучить еще хоть каплю его. Никогда не думал, что удушье — это так жутко.

«Беги к санитару!» — визжал кто-то в моем мозгу. На заднем плане звучал искаженный помехами голос станционного врача:

— Вы подвергаете смертельной опасности существование…

Теперь я ей верил. Мне нужно было пройти всего десять шагов — и санитар вытащит меня отсюда. Может, сделает какой-то укол, чтобы эта пытка закончилась. Увезет меня обратно, вниз, к воздуху, которым можно дышать.

Я не двинулся с места. Он увезет меня — и тогда я уже не выберусь. Станционный врач закроет все лазейки, навсегда. Я никогда больше не увижу Алису. Эта мысль ошпарила меня. Я попятился от санитара, судорожно пытаясь вдохнуть. Нет, лучше подохнуть, пытаясь. Я попятился еще, пошатнулся, оперся рукой о какую-то боковую дверь, моя ладонь заскользила по ее гладкой поверхности и свезла в сторону пломбу. Дверь заскользила в сторону под моей рукой, и я ввалился в темное помещение, силясь втянуть хоть каплю воздуха в горящие легкие. Горло сжалось окончательно, и я упал на колени, царапая шею, бессмысленно хлопая открытым ртом. Воздуха больше не было.

Сейчас я умру — подумалось мне. Если бы я мог кричать, я бы, наверное, орал от ужаса во все горло, но теперь я был нем. Спасительная темнота начала заволакивать мои глаза, или это просто дверь за мной автоматически закрылась? В ушах оглушительно, как набат, стучала кровь. Как больно, как тяжело, и как долго все это длится… Внизу, дома неуклюжие помощники станционного врача делали мне обезболивающий укол едва ли не из-за порезанного пальца или ушибленной коленки. Так что я даже не знал, что что-то подобное может существовать. Мои легкие, кажется, рвались на куски.

Внезапно я почувствовал, что невидимая рука, мучительно сдавившая мое горло, чуть ослабла. Я с трудом втянул в пылающую грудь чуть-чуть воздуха.

Я лежал на полу в темноте, боясь шевельнуться, только вдыхая и выдыхая, с каждым разом все свободнее. Никогда бы не подумал, что дышать — это такое наслаждение.

Я на ощупь поднялся и сел у стены в полной темноте. От только что пережитого ужаса у меня немного дрожали руки, но горло теперь исправно впускало в легкие воздух, только жжение в горле и в носу все еще давало о себе знать, да осталась саднящая боль в груди.

Из-за чего все это случилось? Почему это прошло? Если бы это было заражение одним из тех ужасных вирусов, или поражение излучением, которое осталось после Катастрофы — наверное, я бы уже не сидел тут, такой живой и румяный? Я неуверенно пошарил вокруг, а затем отстегнул от пояса планшет, который взял еще внизу, у панели администратора. Во время моих приключений ему досталось — теперь экран пересекала жирная трещина. Ну и ладно, зато света от него достаточно. Я посветил вокруг тускло сияющим экраном планшета. Ничем не примечательная жилая комната. Разве что нет пыли, за исключением той, которую я натащил сам. Я почувствовал, как у меня горят уши. Пыль? Я что, только что чуть не умер от пыли?!

Это было чертовски унизительно. Черт знает, с какими монстрами мне придется бороться, чтобы спасти Алису, а я даже от пыли уже готов склеить ласты! И как же я пойду дальше? Я растерянно потер лоб. Если я уже ни на что не гожусь в зоне возможного заражения, то что со мной будет в зоне истинного заражения? А ведь именно там находится рубка связи! Что со мной будет снаружи? Ведь мне, судя по всему, нужно именно наружу. Во внешний мир.

Эта мысль словно током ударила меня. До этого у меня просто не было времени задуматься — куда я бегу? Но если Персефона — это другая станция, то добираться до нее придется по поверхности. Единственное, что я знал о поверхности — там невозможно выжить. Тем не менее, я собирался попробовать. Что мне еще оставалось? Как? Я понятия не имел.

Зато я, наверное, получил только что очков пятьсот опыта, не меньше. В конце концов, никто не начинает игру сразу с сотым уровнем, правда? Чем моя жизнь теперь отличалась от игры? Да, в сущности, ничем. Правда, загрузки в сейвпоинте в случае неудачного исхода, увы, не предвиделось. Я поднялся на ноги, подсвечивая себе путь экраном планшета, и принялся потрошить содержимое шкафа.

Судя по всему, из зоны возможного заражения людей эвакуировали спокойно и тщательно: шкафы были пусты. Я с трудом нашел какую-то завалящую тряпку с узором из пляшущих свинок, и повязал ее себе на лицо, заправив за ворот комбинезона. Хоть какая-то защита от пыли.

Набрав в грудь побольше воздуха, я шагнул в коридор, с трепетом ожидая нового приступа удушья. Но, похоже, танцующие свинки хранили меня. Конечно, в горле тут же снова запершило, но с дыханием все было в норме.

Теперь мой путь лежал наверх, в зараженную зону. В главном холле я нашел законсервированную комнату с защитными костюмами — неуклюжими белыми скафандрами. Я видел такие в интерактивных фильмах про космонавтов. Кое-как я влез в один из этих скафандров — он оказался чертовски неповоротливым. Минус пять скорость и ловкость, зато плюс двадцать к защите. И встроенный в шлем фонарик.