Только теперь, присмотревшись, Воронцов понял, почему ее лицо показалось ему странным: оно было какое-то серое, почти неживое.

– Гнался? – Он приподнял бровь, изображая удивление. – Кто?

– Не знаю. Я его не видела.

– Его – это кого? Человека? Волка? Или слона? – Воронцов склонил голову набок, с иронией глядя на нее. – Кого?

– Я не знаю, Саша. Но это было так страшно.

– Но ты же быстро бегаешь и смогла убежать, – все так же насмешливо сказал Воронцов.

– Это был не ты?

– Не я, – подтвердил Воронцов. – Уж поверь мне, дорогая.

Он хотел добавить еще что-то, такое же несерьезное, но не успел этого сделать, потому что Хельга неожиданно вцепилась в его рубашку и сказала – даже не сказала, а выдохнула:

– Здесь кто-то есть!

И у Воронцова нехорошо сжалось сердце. Он еще улыбался, но улыбка была кривой.

– Какие-то люди, да? – спросил он.

– Я не знаю, – прошептала Хельга и вдруг прижалась лицом к его груди. Воронцов заметил, что она дрожит.

– Успокойся. Расскажи толком, что случилось.

Хельга, не поднимая головы, прерывающимся голосом поведала о происшедшем с ней в роще. Воронцов мало что понял из ее рассказа.

– Ты видела его? Того, кто за тобой гнался?

– Нет.

– Ну хотя бы – человек или зверь?

– Не знаю, Саша.

– Кто-то очень большой?

– Похоже, что да.

– Он рычал, кричал, лаял?

– Нет.

– Но что-то же ты слышала?

– Он дышал.

– Дышал? – удивился Воронцов.

– Такое тяжелое, жуткое дыхание, – сказала Хельга, и снова по ее телу прошла дрожь. – Совсем рядом, не дальше пяти метров от меня.

Она была сильно напугана, и теперь Воронцов убедился, что действительно произошло что-то из ряда вон выходящее. Он осторожно погладил Хельгу по волосам, и она затихла, опять став похожей на маленького беззащитного ребенка.

– Успокойся, – повторил Воронцов. – Ничего страшного ведь не случилось.

Он провел Хельгу в кухню и усадил на стул. Сам сел на корточки у ее ног и заглянул ей в глаза.

– Давай чего-нибудь перекусим, – предложил он. – Я очень проголодался.

Сейчас надо было чем-нибудь отвлечь Хельгу. Иначе им здесь придется совсем туго. Он уже чувствовал, как ее тревога постепенно передается ему.

Воронцов почти заставил Хельгу заняться овощами, а сам принялся за мясные полуфабрикаты. Хельга молчала, задумавшись, и вдруг неожиданно подняла голову и спросила:

– А ты где был?

Вопрос прозвучал так внезапно, что Воронцов даже вздрогнул.

– Что?

– Где ты был в это время? – повторила Хельга.

– Когда?

– Когда ты ушел от меня в рощу.

– В роще и был, – хмыкнул Воронцов.

– И что ты там видел?

– Все то же. Пальмы, траву.

– А какое-нибудь другое жилище не заметил?

«Вот она о чем…»

– Нет, не заметил.

– И вообще ничего такого, чего мы не видели раньше?

– Такого – ничего.

«Такое» – это то, что указывало бы на присутствие людей. Воронцов уже понял ход ее мыслей.

– Да нет, это невозможно, – протянул он. – Других людей здесь быть не может.

– Почему же?

– Почему? – Воронцов задумался. Повертел в руке вакуумную упаковку с мясом. – Ну хотя бы потому, что людям надо что-то есть. Так ведь?

Он бросил мясо на разделочную доску и повернулся к Хельге. Она смотрела на Воронцова внимательно и требовательно. Пока что он ее не убедил.

– Вокруг одни только пальмы, – сказал Воронцов. – Ни огорода тебе, ни магазина продуктов.

Он позволил себе рассмеяться.

– Если бы нам с тобой не заготовили всех этих припасов, разве мы смогли бы добыть себе здесь пищу? Нет. Так же и другие люди.

– А звери?

– Ну, какая-нибудь обезьяна, возможно, и может прокормиться. Тут полно каких-то диковинных плодов. Возможно, есть съедобные травы или листья.

Хельга по-прежнему смотрела на него с тревогой.

– Но плотоядных зверей здесь точно нет, – засмеялся Воронцов, пытаясь ее успокоить.

– Почему ты так уверен? – быстро спросила Хельга.

Она никак не могла отойти от происшедшего с ней в роще.

– Если зверь питается мясом, то это мясо где-то он должен добыть, – втолковывал ей Воронцов, как ребенку. – Какие-то мелкие зверюшки или птицы посолиднее размером. Но скажи мне, какие могут быть зверюшки на маленьком островке, имеющем пять километров в поперечнике? Этот твой троглодит истребил бы их всех в течение недели, больше ему нечего стало бы есть, и он бы умер голодной смертью.

Хельгу это все нисколько не успокоило, и выглядела она по-прежнему удрученной. Воронцов вздохнул и вернулся к мясу.

– А этот вой? – не унималась Хельга.

Воронцов замер.

– Ты ведь не можешь сказать, что не слышал воя?

– Слышал, – сказал Воронцов, не оборачиваясь.

– Это все как-то связано. И этот вой, и то, что случилось сегодня.

– Объясни тогда, как тебе самой все это представляется.

– Я не могу объяснить, – вздохнула Хельга.

Она уже сейчас сильно напугана, а когда из-под близких зарослей выйдет ночь, он вряд ли сможет избавить Хельгу от охватившего ее ужаса. Воронцов понимал это, да и сам чувствовал себя неуютно.

– Я знаю хорошее средство от страха, – сказал он.

Хельга взглянула выжидательно.

– Больше всего люди боятся того, чего не знают. Страх от неизвестности – самый сильный. И чтобы от него избавиться, надо просто пойти и посмотреть.

– Что посмотреть? – спросила севшим голосом Хельга.

– То место в роще, где этот погнался за тобой.

– Нет! – крикнула Хельга.

В ее глазах снова плеснул ужас. Но Воронцова это только подстегнуло.

– Я пойду туда прямо сейчас! – объявил он.

– Нет!

– Пойду и посмотрю! Если там кто-то был, должны остаться какие-то следы.

– Мы не должны никуда выходить из этого дома!

– К черту! Мы – хозяева этого острова! И мы будем делать то, что захотим!

Воронцов взял нож, которым разделывал мясо. У ножа было широкое стальное лезвие с эффектным голубоватым отливом.

– Прямо сейчас! – сказал Воронцов. – Не откладывая!

Он будто сам себя подбадривал.

– Я с тобой! – всполошилась Хельга. Из двух зол – идти с ним в лес или оставаться одной в доме – она выбрала меньшее.

Тучи на небе приобрели мрачный свинцовый оттенок. Хельга в дверях придержала Воронцова.

– Может быть, не сегодня? А, Саша? – произнесла она с надеждой. – Пойдет дождь…

– Пусть! – беззаботно ответил Воронцов.

Хельга скрылась в доме и возвратилась с зонтом. Среди буйства дикой африканской природы она смотрелась довольно нелепо. Воронцов хмыкнул, но ничего не сказал.

В рощу они вошли, держась друг подле друга. Здесь было темно, и понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к сумраку зарослей.

– Вот здесь я шла за тобой, – почему-то шепотом произнесла Хельга.

Прошли немного, и Воронцов внезапно остановился. Хельга споткнулась и встревоженно взглянула на него.

– Вот здесь я повернул, – Воронцов показал рукой влево.

– А я пошла вперед. Я же не знала, что ты свернул.

Хельга судорожно вздохнула.

Путь, которым она прошла несколько часов назад, угадывался по следам, оставленным ею в лесу. Вот примята трава, а там, дальше, поломаны и уже начали засыхать мелкие ветки. Воронцов шел впереди, Хельга держалась за его спиной и указывала, куда идти. Еe встревоженный шепот действовал на Воронцова угнетающе, становилось тревожно, но он не осмеливался признаться в этом самому себе, не только что сказать об этом Хельге, и молча шел вперед, сцепив зубы. Вскоре Хельга стала придерживать Воронцова за рукав, и он догадался, что страшное место уже близко. Хотел обернуться и приободрить ее, но она неожиданно цепко схватила его за руку и придержала. Они остановились. Было тихо, только гулял где-то над головами бродяга-ветер.

Медленно, невыносимо медленно Хельга подняла руку и показала вперед. Кроме пальм, стоявших сплошной стеной, ничего больше Воронцов не видел. Он обернулся к Хельге, хотел спросить, в чем дело, и скорее не услышал, а прочел по ее губам: