– В той жизни все грязно и грубо. Ты сам сегодня увидишь. Возьми себя в руки. Там не любят слабых.

У Некипелова дрожала нижняя губа.

– Не покрывай их, Владик, – мягко сказал Стас. – Они плохие люди. Не надо их жалеть.

Он склонился к собеседнику.

– Ну! – повторил негромко, но требовательно. – Где мне искать Филатова?

Открылась дверь, вошел автоматчик. В его руке безжалостно блеснула холодная сталь наручников.

– Лида знает! – поспешно сказал Некипелов.

– Какая Лида?

– Это подруга Филатова.

– Сведения точные?

– Абсолютно! – с горячностью выпалил Некипелов. – Она ездила к нему!

– Куда?

– Куда-то на Урал. Он сейчас там.

– Прячется, да? – понимающе произнес Стас.

Некипелов пожал плечами – а что ж ему остается делать, если не прятаться.

– Где мне эту Лиду искать?

– Она работает в «Дарах моря». Как зайдете, сразу направо – и в самый конец зала. В том отделе ее найдете.

– Фамилия ее как?

– Не знаю.

Некипелов отвечал, а сам смотрел не на собеседника, а на наручники в руках автоматчика.

– Значит, так, – объявил Стас. – Тебя пока мы не будем трогать. Но учти – никому ни звука!

Некипелов кивнул, еще не веря, что все обошлось.

– И если вдруг я приду в «Дары моря», а Лида эта твоя исчезнет – я буду знать, что ты ее предупредил и она сбежала. И тогда уж я приду за тобой.

Некипелов смотрел на Стаса остановившимся взглядом.

– Все! – сказал Стас. – Конец беседы!

Все-таки секретарша Филатова – та, которую он припугнул с наркотиками, – не обманула. Дал Некипелов ниточку, теперь надо дальше разматывать.

Пятнадцать миллионов долларов в соответствии с условиями контракта были перечислены в Англию. В ближайшие десять дней от Воронцова ничто не зависело. Он со спокойной совестью мог позволить себе исчезнуть. Кочемасов, конечно, будет рвать и метать, но тут уж он сам виноват: не делал бы проблемы из воронцовских каникул – и спал бы спокойно. Но нет же – всех и вся подозревает, вот и заработал бессонницу.

Богдан тенью ходил за Воронцовым. Не мешал и вообще старался не очень афишировать свое присутствие, но глаз с Воронцова не спускал.

– Уймись, Богдаша, – доброжелательно посоветовал ему как-то Воронцов. – Цепной пес из тебя никудышный. Выучка не та.

Богдан не ответил, потому что нечем было крыть. Служба у Кочемасова – не сахар. Особенно для Богдана. С ним никто никогда не церемонился. Воронцов порой даже был готов его пожалеть.

После полудня позвонил Бэлл:

– Алекс! Я получил подтверждение из банка, деньги поступили.

Все-таки они другие люди, придерживаются каких-то этических норм в бизнесе. Позвонил вот, чтоб не волновались. Воронцов представил себе аккуратного Бэлла, сидящего в аккуратном кабинете. Европа. Другая жизнь.

– Я жду тебя, Алекс! Двенадцатого!

– Да, – подтвердил Воронцов односложно, потому что поблизости со скучающим видом топтался Богдан. – Всего хорошего!

Он не сказал Бэллу, что прилетит не двенадцатого, а раньше. И сам себя похвалил за способность соблюдать правила конспирации.

Подгадав момент, когда рядом не было Богдана, Воронцов позвонил Хельге.

– Это я, – доложил он. – Как дела?

– Все в порядке, я все сделала.

– Ты умница.

– Еще бы. Когда ты узнаешь подробности, будешь визжать от восторга.

– Ну-ну, – недоверчиво усмехнулся Воронцов.

Так с ним никто никогда не разговаривал.

Вечером он поехал к Хельге. Она встретила его в потертых джинсах и черной рубашке, полы которой были связаны узлом под грудью. Сейчас она была похожа на дерзкого подростка, который не привык никому спускать обид. Кожа на животе у нее была гладкой и матовой, соблазнительно темнела ямочка пупка. Воронцов неожиданно наклонился и поцеловал Хельгу в живот. Она легонько его оттолкнула, но на лице ее не выразилось неудовольствия. Впрочем, и удовольствия – тоже. Значит, сначала – дела, понял Воронцов.

– Билет купила?

– Да.

– Очень хорошо.

– Но улетать придется из Киева.

– Из Киева? – несказанно удивился Воронцов.

Он не ожидал услышать ничего подобного.

– Ты извини, я не могла с тобой посоветоваться и сделала так, как мне показалось наиболее разумным. За тобой ведь следят. Когда ты провожал своего английского друга – там ведь кое-кто оказался, в аэропорту, – напомнила Хельга.

Воронцов усмехнулся, вспомнив ужимки и прыжки Богдана.

– И я подумала, что они могут продолжать отслеживать всех вылетающих из Шереметьева. Ну, если не всех, то, во всяком случае, пассажиров лондонского рейса.

Воронцов не мог не согласиться.

– Поэтому придется лететь из Киева.

– Можно было лететь из Питера, – пожал плечами Воронцов. – Оттуда тоже есть рейсы в Лондон.

– Тебе лучше вылетать не из России. Твои данные занесут в компьютер…

– Кто?

– Да кто угодно: таможенники или при регистрации билета – мало ли. И если у кого-то будет доступ к компьютеру, они в два счета вычислят, когда и куда ты улетел.

– Мне-то какая забота?

– Все выглядит так, будто ты хочешь сбежать, – напомнила Хельга. – И если они поверят в твой побег, тебе не поздоровится.

Воронцову вдруг все представилось очень ясно. Кочемасов, конечно, будет его разыскивать. И когда обнаружит, что Воронцов улетел в Лондон, – в два счета снарядит погоню. С его связями это очень просто. И какие инструкции он даст его преследователям – можно и не напрягать фантазию.

– Не ожидал я от тебя подобной прыти, – вынужден был признать Воронцов. – Мне бы и в голову не пришло.

Хельга на это никак не ответила.

– На Украину – поездом, – продолжала она разрабатывать тему. – На границе с Украиной, как я слышала, контроля совсем никакого – заглянут в паспорт, и можешь ехать дальше.

– С Киевского вокзала придется ехать.

– Уж лучше с Курского, – подсказала Хельга. – Даже если кто-то такой умный найдется, что наш план насчет Украины раскроет, то про Курский вокзал уж точно не догадается. Так что поездом до Харькова, там пересадка – и в Киев. – Хельга сделала паузу, отвернулась к окну и небрежно закончила: – Сегодня вечером выезжаем, у нас билеты на полдевятого.

Воронцову показалось, что он ослышался. Хотел переспросить, но передумал, поняв, что она не шутит. А Хельга уже обернула к нему свое лицо, и глаза у нее были хитрые-хитрые.

– Рассказывай, что задумала, – потребовал Воронцов.

– Я лечу с тобой.

Воронцову понадобилось время, чтобы собрать разбежавшиеся мысли.

– Причина? – осведомился он.

– Мне так захотелось.

У нее, оказывается, были наглые, совершенно бесстыжие глаза. Глаза человека, не привыкшего церемониться.

– Видишь ли, детка, – сказал Воронцов, стараясь, чтобы в его голосе прозвучала издевка, – я лечу по приглашению, меня мой партнер пригласил, а вот ты-то здесь при чем? Не пойму. У них ведь так не принято, у англичан. Так бесцеремонно.

Он не любил грубить, всегда старался этого избегать, но сейчас был почти взбешен – самонадеянность Хельги вывела его из себя. Всякое он слышал о нахальстве журналистов, но о таком и помыслить не мог.

– Я не к Бэллу еду, – коротко произнесла Хельга. – Просто в Англию. Остановлюсь в отеле…

Сама невинность. Видела бы она, как это выглядит со стороны,

– Билет! – резко сказал Воронцов и протянул руку.

Билет на поезд, билет на самолет. И то и другое – в одном экземпляре. Свои не отдала. Воронцов извлек из кармана пачку долларов.

– Сколько я тебе должен?

– Пока нисколько.

– Что значит – пока?

– В Англии отдашь.

И тут Воронцов не выдержал. Он склонился над Хельгой и сказал, стараясь сдержать выплескивающийся наружу гнев:

– Мне не нужна спутница. Это не входит в мои планы. Понимаешь?

– Но моя статья, – напомнила Хельга.

– Да плевать я хотел на твою статью! – взорвался Воронцов. – Все! Кончено! Забудь! Не будет никакой статьи!