– Что-то случилось вчера, да? Что-то было не так?

И Хельга, не оборачиваясь, ответила ему:

– Я ненавижу тебя за вчерашнее. Мерзкий, наглый тип.

Вот почему сегодня у нее каменное выражение лица.

«Опять не угодил», – с тоской подумал Воронцов.

Хельга, однако, сменила гнев на милость, когда увидела неотвязный зеленый «опель» на противоположной стороне улицы. Она посмотрела на Воронцова встревоженным взглядом.

– Не волнуйся, все в порядке, – сказал ей Воронцов и улыбнулся.

Улыбнулся не потому, что надеялся приободрить, а потому, что прочел в глазах Хельги свое прощение. Она, несмотря ни на что, волновалась за него, оказывается. Тома, не посвященная в детали происходящего, выглядела беспечной и щебетала что-то легкомысленное. Они расстались почти у самого подъезда – здесь Тома припарковала свой миниатюрный «фольксваген» и теперь, кажется, несколько опечалилась оттого, что придется распрощаться.

– Я жду твою статью! – сказала Тома Хельге и почему-то погрозила ей пальчиком. – И надеюсь на вас, Саша. Помогите ей с материалом.

– За мной не заржавеет, – пообещал Воронцов.

«Фольксваген» отъехал. Парни, что сидели в «опеле», проводили его подозрительными взглядами. Они уже совсем не таились. Воронцов помахал им рукой. Хельга вцепилась в его рукав и увлекла за собой – к стоянке, к своему «жигуленку».

– Я все-таки боюсь их, – призналась она.

– Славные ребята. Не надо их бояться.

Хельга недоверчиво заглянула в глаза Воронцову:

– Если честно, я тебе не верю.

– Напрасно.

– У них такие выражения лиц…

Хельга замялась, подбирая определение.

– Бандитские рожи, – подсказал Воронцов.

– Нет, даже хуже. У них на лицах – выражение тупого равнодушия. Они способны спокойно убить, мне кажется, и само убийство для них – такая же скучная работа, как за мухами гоняться.

Хельга оглянулась. «Опель» медленно подъезжал к стоянке. Все это выглядело зловеще.

– Я бы на твоем месте уехала, Саша.

– Куда?

– К своему другу, англичанину.

– К Бэллу?

– А что, есть варианты?

При упоминании о Бэлле Воронцов помрачнел.

– Я так и сделаю, наверное, – сказал он после паузы. – Пошли они все к черту!

– Я могу купить тебе билет, если хочешь. Они ведь следят только за тобой и поэтому ничего не заподозрят.

Воронцов посмотрел на свою спутницу так, словно видел ее впервые. Вот это женщина!

– В душе я немного авантюристка, – призналась Хельга.

– Я заметил.

– И еще – я хочу оставить с носом всех этих твоих «славных ребят».

Хельга скосила глаза, давая понять, что она имеет в виду не только пассажиров «опеля», но и тех, кто ими руководил.

Свои «жигули» Хельга вывела со стоянки так, будто боролась за призовое место в престижном авторалли. «Опель» погнался следом, но не всегда успевал – Хельга постоянно маневрировала в потоке машин, дразня преследователей.

– Ты поосторожнее, – сказал ей Воронцов. – Разобьются ведь ребята. Они провели бессонную ночь, и реакция у них сейчас никудышная, ты это учти.

– Я не буду плакать, если с ними что-то случится, – пожала плечами Хельга.

Она проехала всего три квартала, но уже столько раз успела нарушить правила, что, окажись здесь гаишник, он мог бы обеспечить свою семью на ближайшие полгода, как минимум.

– Куда тебя отвезти? – спросила Хельга.

– Домой.

Воронцов назвал адрес. Хельга кивнула и на ближайшем перекрестке свернула направо, не снижая скорости. Машину занесло. Встречные водители прижимались к обочине и с ожесточением сигналили. Зеленый «опель» окончательно отстал. Опять у ребят будут неприятности.

– Слабоваты они, конечно, – подвела итог состязанию Хельга.

Эти слова она произнесла совершенно спокойно. Не хвасталась, а просто констатировала факт.

– Так я куплю тебе билет?

– Я тебе позвоню, – оттянул решение Воронцов.

Он уже почти решился, но не хватало какого-то толчка, который заставил бы его сделать последний шаг.

У подъезда своего дома Воронцов попрощался с Хельгой. Кажется, она уже совсем не сердилась. Выигранный у преследователей заезд привел ее в хорошее расположение духа.

– Я буду ждать, – напомнила она.

– Позвоню обязательно, – кивнул Воронцов.

Они наконец расстались, и Воронцов поднялся на свой этаж. Дверь квартиры почему-то была приоткрыта. Воронцов еще не успел удивиться этому, как за его спиной раздался щелчок замка, и сосед, дядя Боря, поспешно сказал:

– Ты не заходи пока домой, Шурик. На всякий случай. Вдруг они еще там.

Воронцов оглянулся. Дядя Боря выглядывал в узкую щель приоткрытой двери своей квартиры.

– Милицию я уже вызвал, Шурик. Ждем. Часа два будут ехать, ты уж мне поверь.

Дядя Боря ошибся на пятнадцать минут – милицейский наряд прибыл через час сорок пять.

Воронцов встретил милиционеров, сидя на стуле посреди своей разгромленной квартиры. Вокруг него был ужасающий беспорядок: книги, папки с бумагами, видеокассеты – все было разбросано на полу, так что ходить приходилось очень осторожно, чтобы ненароком не наступить на что-нибудь ценное.

Приоткрытую дверь воронцовской квартиры дядя Боря обнаружил ранним утром, и это его очень удивило – Воронцов слыл человеком не трусливым, но понимающим, что при его образе жизни и при его заработках оставлять входную дверь открытой более чем рискованно. Так дядя Боря и объяснил прибывшим на место происшествия милиционерам. Еще он рассказал, что войти в квартиру не осмелился, а, выждав некоторое время и убедившись, что никто не собирается дверь запирать, почуял неладное и позвонил в милицию.

За старшего был лейтенант – одних примерно с Воронцовым лет, небольшого роста и очень вежливый. Обнаружив учиненный в квартире разгром, он первым делом поцокал языком и незамедлительно выразил свое сочувствие.

– Что пропало? – поинтересовался он. – Уже определились?

– Почти ничего не взяли.

– Деньги? Драгоценности?

– Деньги на месте, они их не нашли. Радиоприемник пропал, «Сони», – вот здесь стоял, на столе.

– Что еще?

– Пока не знаю, – развел руками Воронцов. – Все в таком беспорядке, что сразу не поймешь.

– Пройдите еще раз по комнатам, – посоветовал лейтенант, доставая из кожаной папки листы бумаги. – Только ни к чему не прикасайтесь.

Воронцов вернулся через пять минут. Милиционер оторвался от своих бумаг и взглянул на хозяина вопросительно. Воронцов снова развел руками.

– Когда это могло произойти, по-вашему? – поинтересовался лейтенант.

– Сегодняшней ночью. Я отсутствовал со вчерашнего вечера.

В комнату вошел упитанный парень в кожанке.

– Что-нибудь интересное есть? – обернулся к нему лейтенант.

– Плохо со следами, парниша, – сказал «кожаный». – Дверные ручки чистые, шкафы тоже без следов. Похоже, что погромщики никуда не торопились и успели затереть все отпечатки. Так что думайте, парниша, как еще этих ребят можно вычислить. От меня вам сегодня толку будет мало.

Лейтенанта эти слова нисколько не обескуражили, он только пожал плечами, давая понять, что и не с такими делами удавалось справляться.

– Странно, – вдруг заметил Воронцов. – Я часов не вижу.

– Каких часов?

– Настенных. Вот здесь гвоздь, видите?

– А что – дорогие часы?

– Да ничего особенного, – пожал плечами Воронцов. – Такие обычно в офисах висят. Довольно оригинальные, правда. Может, из-за того и польстились?

– Петя! – крикнул лейтенант. – Ты входной замок смотрел?

«Кожаный» выглянул из соседней комнаты, держа в руках цветочную вазу.

– Смотрел. Хороший замочек, швейцарской сборки, ему сносу нет.

– Ты мне о качестве сборки потом расскажешь, на досуге. Просвети меня вот по какому вопросу – открывали его как, по-твоему? Грубо?

– Не-е-ет, – протянул «кожаный». – Открывали его нежно. Я его потом подробнее осмотрю, но по первому впечатлению – ключики к нему заранее подбирали. А поскольку замок не из простых, то и занимался им человек понимающий. Улавливаешь?