– Она пока жива, – сказал Стас. – Кожу я ей немного попортил, но это можно пережить. Я оставлю ей жизнь – для тебя. Но ты скажешь, где искать Зубкова.

– Я не знаю, – хрипло, так что было трудно разобрать слова, произнес Филатов. – Поверь, я не знаю. Лучше меня убей, но ее не трогай. Она здесь совсем ни при чем.

– Жаль, что мы с тобой не договорились.

– Лучше меня убей!

– Сначала я займусь твоей подружкой. Ты знаешь, как татаро-монголы русским бабам вспарывали животы? «Батыя» читал? Нет? Сейчас я тебе покажу.

– Нет!

Стас приблизился к Лиде.

– Кровищи-то сколько, – сказал он, поморщившись. – Смотри, показываю. Вот отсюда, от лобка, начинаешь…

Он резким движением вогнал нож в тело Лиды и вспорол ей живот до самой грудины.

– Ну! – заорал Стас, озверев от вида хлынувшей теплой крови. – Говори! С тобой то же самое сейчас будет! Где Зубков?!

Филатов смотрел на него безумными глазами, и вдруг у него изо рта пошла пена. Он пытался что-то сказать, но не мог, только слышался неразборчивый клекот. Стас подошел к нему. Его руки были забрызганы кровью.

– Где Зубков? – спросил он.

– Не знаю…

Стас вздохнул и распрямился.

– Вот теперь я тебе верю.

Он взял ружье, направил его в лицо Филатову. Филатов закрыл глаза.

– И правильно, – одобрил Стас. – На это смотреть не стоит. Нет в этом ничего интересного.

Выстрелил почти в упор. Заряд дроби попал Филатову в голову.

Рубашка Стаса была вся в крови, и он, чертыхнувшись, ее снял и куртку надел прямо на голое тело. После этого нашел лежавшие у пыльного оконца спички, принес в дом сухих веток, сложил из них шалашик, поджег свою рубашку и бросил на ветки горящий комок. Сначала он подождал в доме, задумчиво разглядывая занимающийся огонь, но когда в его сторону потянуло дымком, поднялся и вышел из избы. Огонь разгорелся, и уже потрескивали высохшие за долгие годы доски, но все же разгоралось медленно, и Стас, потеряв терпение, обошел дом и разбил окна. Вскоре в доме загудело, и языки пламени, вырываясь наружу, уже лизали стены. Стас еще некоторое время потоптался поблизости, потом развернулся и пошел прочь. Он очень точно вышел к железной дороге, почти на то самое место, где несколько часов назад со своими провожатыми переходил через насыпь. Пройдя немного, он оказался на тропе – той самой, по которой пришел. В лесу было тихо, только пробегал по верхушкам ветер да где-то далеко кричала одинокая птица. Стас шел быстро, но без излишней поспешности – как человек, который точно знает, куда идет, и знает, что торопиться ему незачем.

Он услышал шум проходящих по тракту машин и вскоре действительно вышел на проезжую дорогу. Два грузовика, один за другим, прошли мимо, не остановившись, хотя Стас призывно вытягивал руку. Потом несколько минут не было никого, и вдруг из-за поворота выкатился желто-синий милицейский мотоцикл. Стас не успел отступить с дороги в кусты, а в следующий миг понял, что его уже увидели, и остался стоять на месте. Он не испугался, только пробежала по лицу тень – не любил он таких совпадений.

Милиционер, вопреки ожиданиям Стаса, не проехал мимо, а остановил мотоцикл и спросил:

– Тебе куда?

– В Дружинино, – назвал Стас станцию, на которой они с Лидой сошли с электрички.

– Садись.

У милиционера было серое от пыли лицо, черт было не различить, только блестели черные глаза.

Стас сел в коляску. Мотоцикл, подпрыгивая, покатился по разбитой дороге.

– Сигаретой угостишь? – спросил милиционер.

«Вот он почему остановился», – понял Стас.

– Не курю.

– Ну и зря, – сказал милиционер и посмотрел на Стаса веселыми и немного диковатыми глазами. – Очень хорошо прочищает от всей этой пылищи.

Он засмеялся и отвернулся. Сделал он это очень вовремя, потому что дорога стала довольно опасной – сплошные ямы, их даже не присыпали щебенкой. Милиционер напряженно всматривался перед собой и нервно покусывал губы. Пыль на его губах при этом напитывалась влагой, и губы стали черными.

– Ты что, поранился? – внезапно поинтересовался он.

Стас вздрогнул и повернулся к нему всем телом. Еще мелькнула мысль, что он что-то не так понял, но милиционер обернулся и повторил вопрос:

– Кровь-то откуда? Совсем свежая.

Его черные губы шевелились совсем рядом, перед самым лицом Стаса.

– Кровь? – переспросил Стас, выигрывая время. – Где?

Милиционер повернул руль, и мотоцикл скатился на обочину. Стас отбросил полог, который прикрывал его ноги, но не решался встать.

– Документы у тебя есть? – спросил милиционер, но едва Стас потянулся к карману куртки, рявкнул:

– Руки на поручень!

Это были его последние слова. Стас ударил ми-лиционёра указательным пальцем – прямым как гвоздь – в глаз, и милиционер упал в дорожную пыль. В придорожном кустарнике Стас снял с него форму, переоделся, свою одежду бросил в коляску. Пятно на куртке, на которое обратил внимание милиционер, Стас присыпал пылью и тщательно затер. Теперь не было видно, что это кровь.

На мотоцикле он доехал до станции, но в поселок не въехал, а свернул в лес. Здесь опять переоделся в свою одежду и только тогда вышел к электричке.

Когда будут разыскивать убийцу милиционера, никто не сможет описать примет человека, проехавшего на милицейском мотоцикле до станции Дружинино. Милицейская форма, на голове шлем, противопыльные очки – вот и все, что смогут вспомнить водители встречных машин.

Офис Бэлла располагался в центре Портсмута. Несколько комнат – светлые стены, прекрасное освещение, минимум персонала. Бэлл развел руками, словно извиняясь:

– Издержки прогресса, Алекс. Люди получили возможность исполнять свои обязанности, не выходя из дома. Компьютер – вот и все, что им нужно для работы. А я теперь их вижу только в день выплаты жалованья.

Подошла девушка, приветливо улыбнулась гостям и протянула Бэллу компьютерную распечатку. Бэлл небрежно пробежал глазами текст, перемежавшийся какими-то таблицами.

– Информация об отгрузке оборудования, Алекс, – пояснил он и взмахнул зажатым в воздухе листком. – Из Манчестера пришло все, что мы заказывали, фирма «Дексон» тоже отгружает станки по графику. Только Лидс отстает на сутки.

Воронцов нахмурился, давая понять, что сутки – это очень много. На самом деле он явно лукавил, потому что дома привык к гораздо более значительным задержкам.

– Мы наверстаем, – пообещал Бэлл, смутившись.

Воронцов рассмеялся и покровительственно похлопал его по плечу. Он не хотел, чтобы его приезд сюда воспринимали как инспекционную поездку, доверенную порядочному зануде.

– Ну-ну, Ленард, все в порядке.

Хельга тем временем с задумчивым видом бродила по офису и фотографировала Воронцова в разных ракурсах: Воронцов разговаривает с Бэллом, Воронцов рассматривает график, Воронцов похлопывает Бэлла по плечу.

– Для истории, – сказал понимающе Бэлл.

– Она пишет обо мне статью, – небрежно пояснил Воронцов.

– О! – оценил Бэлл.

О нем, наверное, статей еще не писали. Воронцов испытал чувство, похожее на гордость. Он даже благосклонно кивнул Хельге, давая понять, что нисколько на нее не сердится.

– Я устрою тебе экскурсию, Алекс. Посмотрим, как идет погрузка оборудования.

– Отлично, – без особого энтузиазма согласился Воронцов.

– И ты сможешь доложить твоим компаньонам, что все идет по графику.

Его, наверное, очень тревожила та компания в Лидсе, которая отставала от графика на сутки.

– Да-да, Ленард, так и сделаем.

Хельга уже обошла владения Бэлла и опустилась в кресло. Было заметно, что она скучает.

– Ты можешь позвонить своим друзьям прямо из моего офиса, – предложил Воронцову Бэлл. – Из отеля это наверняка обойдется дороже.

– Я вообще не хочу никому звонить.

– Почему? – изумился Бэлл.

В его представлении каждый русский должен был немедленно по приезде в Англию обзвонить своих друзей и родственников.